Смерть и золото

Девушка вышла из воды и остановилась на минутку, чтобы ощутить голой мокрой кожей первые дуновения утреннего ветерка, и тут вдруг почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Она быстро обернулась, чуть присев и инстинктивно прикрыв руками грудь и низ живота.

Золотистые глаза, что наблюдали за нею, были свирепые, а зрачки являли собой блестящие черные щелочки. Они смотрели пристально, не мигая.

Огромный красновато-золотистый зверь лежал, сжавшись, на ровном каменном выступе, чуть выдававшемся из противоположного склона ущелья. Он лежал, подобрав передние лапы под нижнюю челюсть, и в его угрожающей неподвижности явно таилась смертельная опасность, от которой мороз пробирал по коже, хотя Вики не сразу поняла, кого она перед собой видит.

Затем, очень медленно, черная грива вздыбилась, распустившись вокруг головы и еще больше увеличивая и без того впечатляющую массивную фигуру зверя. Потом он взмахнул хвостом и начал им ритмично бить себя по бокам, как метроном.

И только тут Вики поняла, кто перед ней. В памяти тут же всплыли отзвуки того жуткого рева, который она слышала ночью, и она заорала.

Джейк как раз закончил регулировать установку зажигания в своей машине и закрыл капот. Он поднял с земли узкогорлую бутыль с раствором каустической соды, собираясь отмыть ею грязь с рук, но в этот момент услышал крик и, не раздумывая, бросился на выручку.

Вопль был пронзительный и отчаянный, само выражение смертельного ужаса, так что сердце Джейка запрыгало и застучало, а когда крик раздался снова, еще более пронзительный, он прыгнул вниз и съехал по крутому склону в ущелье.

Прошло всего несколько секунд с момента, когда он услышал первый вопль, а он уже скатился, съехал на каменистое дно ущелья возле заводи.

И увидел скрючившуюся на краю у воды голую девушку, прижавшую обе руки ко рту. Тело было белое и стройное, с маленькими твердыми округлыми ягодицами и длинными ногами.

– Вики! – крикнул он. – Что случилось?

Она быстро обернулась к нему, и при ее движении груди тяжело мотнулись, круглые и белые, с большими розовыми сосками, от страха и холода вставшими торчком. Даже в столь экстремальной ситуации он не мог не скользнуть взглядом по гладкой, бархатистой на вид плоскости живота и темному пушистому треугольнику. А девушка уже неслась к нему на своих длинных, как у жеребенка, ногах, и лицо у нее было смертельно-белого оттенка, а зеленые глаза с золотистыми искорками в ужасе широко распахнуты.

– Джейк! – кричала она. – О Боже, Джейк!

И тут он заметил какое-то движение позади нее, на противоположном берегу реки.

Рана за ночь запеклась и затвердела и почти парализовала задние конечности льва, а из брюшной полости сочился гной. Движения льва настолько замедлились, что естественный рефлекс, вызывающий злобу при виде человека, даже проснувшись, не был достаточно силен, чтобы побудить зверя к нападению.

Однако звук человеческого голоса немедленно разбудил в нем память об охотниках, которые причинили ему эту ужасную боль, и злоба вспыхнула сильнее.

А потом рядом с первой возникла еще одна, столь же ненавистная двуногая фигура, отчего шум усилился, и всего этого было достаточно, чтобы зверь преодолел свое нежелание двигаться и парализующую тело летаргическую сонливость. Лев чуть приподнялся и издал рев.

Джейк проскочил еще четыре шага, поймал Вики, и она попыталась обвить его шею руками, ища спасения, но он уклонился от этих объятий, схватил ее левой рукой за плечо – при этом его пальцы так глубоко впечатались ей в кожу, что боль привела ее в чувство. Используя уже набранную ею на бегу инерцию, он придал ей дополнительное ускорение, швырнув дальше по тропинке, ведущей вверх по склону.

– Беги! – крикнул он. – Прочь отсюда!

А сам обернулся к раненому животному, которое как раз бросилось со своего уступа в воду.

И только сейчас Джейк понял, что по-прежнему сжимает в руке бутыль с каустической содой. Лев быстрыми прыжками преодолевал мелкую заводь со стоячей водой, направляясь прямо к нему. Несмотря на рану, он двигался гибко и грациозно, являя собой прямую и явную угрозу. Он был уже так близко, что Джейк различал каждый прямой и жесткий волосок на его изогнутой верхней губе и слышал клокотание воздуха у него в глотке. Он оставался на месте, давая льву приблизиться, потому что повернуться и бежать было бы сущим самоубийством. И только в самый последний момент он отвел руку назад, как нападающий в баскетболе, и метнул бутыль.

Бутыль угодила льву прямо в голову, попав в самую середину широкого лба, как раз когда он мягко прыгнул вперед и вверх, собираясь взобраться на выступ, на котором остановился Джейк.

Бутылка разбилась, разбросав вокруг фонтан сверкающих стеклянных осколков и брызг жгучей жидкости. Она залила льву глаза, тут же его ослепив, а едкий запах концентрированного аммиака заполнил ему пасть и обжег ноздри, лишив его нос чувствительности к запахам, а самого его совершенно лишил равновесия, и он оступился и упал, ревя от боли в сожженных глазах и пылающей от ожога глотке, и свалился в мелкую заводь, где беспомощно заворочался и задергался, лежа на спине.

Джейк бросился вперед, стремясь полностью использовать те несколько секунд, которые ему удалось выиграть. На бегу он нагнулся и поднял с земли обкатанный водой обломок бурого железняка, формой и размерами напоминающий футбольный мяч, и высоко поднял его над головой, держа обеими руками.

Едва он успел приготовиться, прочно встав над заводью, как лев, выбравшийся наконец из воды, вслепую бросился на него снова. И Джейк обрушил на него камень, и тот, словно пушечное ядро, раздробил зверю шейные позвонки как раз в том месте, где мокрая грива прикрывала их соединение с черепом. Удар расколол и основание черепа, так что смертельно искалеченный зверь рухнул и скатился вниз, упав на бок и наполовину погрузившись в воду.

Джейк несколько очень долгих секунд стоял над ним, тяжело дыша от напряжения, потом наклонился вперед и прикоснулся кончиками пальцев к длинным светлым ресницам, росшим вокруг открытого и неподвижного золотистого глаза. Глазное яблоко уже помутнело под воздействием жгучей жидкости. Прикосновение Джейка не вызвало никакой ответной реакции, лев уже не моргал; было ясно, что он мертв. Джейк повернулся и обнаружил, что Вики ослушалась его приказа и никуда не убежала. Она стояла, застыв на месте, там, где он ее оставил. У него екнуло сердце, и он быстро подошел к ней. Она с рыданиями бросилась ему в объятия и прижалась к груди. Джейк понимал, что это объятие вызвано пережитым ужасом, а вовсе не какими-то нежными чувствами, но по мере того как замедлялся ритм его собственного сердца, а из крови уходил адреналин, он осознавал, что заработал очень приличные очки. Когда спасаешь девушку от смерти, она просто обязана начать относиться к тебе очень серьезно. К такому выводу он пришел и улыбнулся сам себе, еще не совсем уверенно. Все его чувства резко обострились от пережитой огромной опасности. Он почувствовал аромат хорошего мыла и острый запах каустика и с мучительной ясностью ощутил прижавшееся к нему тонкое стройное женское тело и тепло ее кожи у себя под ладонями.

– Ох, Джейк! – прошептала она хрипло, и в этот самый момент он с понял, что она готова, чтобы он взял ее, взял прямо здесь, на этом черном каменном уступе на берегу Аваша, рядом с еще теплым трупом льва.

Уверенность была полной, и его руки, скользнув по телу девушки, немедленно получив полное подтверждение – оно мгновенно отреагировало, она подняла лицо и подставила губы. Они немного дрожали, и он чувствовал у себя на лице ее дыхание.

– Какого черта вы тут делаете? – раздался сзади голос Гарета. Он эхом разлетелся надо всем мрачным глубоким ущельем. Майор стоял на вершине обрыва, высоко над ними. Под мышкой у него была зажата винтовка «лиэнфилд», и он, кажется, намеревался спуститься к ним.