Смерть императора

Приск выглянул в атрий. Похоже, в доме никого не было – то ли слуги куда-то ушли, то ли находились в другой части дома. Странно. Обычно слуги в большом доме повсюду – они вечно следят и подглядывают, в том числе и друг за другом, в этом залог безопасности господина. Мимо пробежал какой-то мальчишка.

– Я ищу хозяина, – сказал римлянин.

– А… так он… быстро придет… Илкауд ждет… знаю… Я за вином и закусками. Быстро… – «Быстро» наверняка самое любимое слово мальчишки. Приск подумал, что слуг отослал сам Дионисий, чтобы встретиться с Илкаудом наедине. Иногда Судьба бывает благосклонна.

Парень побежал дальше. Запоздало Приск сообразил, что весь забрызган кровью, будто резал свинью. Хорошо, что трибун лишь приоткрыл дверь, а не вышел в атрий.

Дионисий в самом деле появился – как раз в это мгновение. Однако грек оказался куда более наблюдательным, нежели мальчишка. Увидев Приска, он поначалу замер с открытым ртом, потом рванул назад из атрия. Трибун прыгнул вперед, ухватил грека за ворот туники и потащил в таблиний, Дионисий вскрикнул, попытался схватиться за установленную в атрии статую, но Приск успел рвануть его на себя и тут же заткнуть рот полой сдернутого с плеч Дионисия хитона. После чего затащил хозяина в его собственный таблиний и захлопнул дверь.

– Мы отправляемся в путь, приятель, и ты едешь с нами, – сообщил обезумевшему от страха греку Приск.

Тот что-то замычал в ответ, пытаясь выплюнуть ткань изо рта, пучил глаза на сдвинутый во время возни ковер – кровавые разводы на мраморном полу красноречиво говорили о том, что здесь произошло.

Трибун слегка кольнул его под ребра кинжалом.

– Ты ведешь себя тихо, не визжишь, и тогда я выну тряпку. Ну как? Сговорились?

Дионисий испуганно закивал.

Приск вытащил полу хитона, другой рукой чуть сильнее надавив на кинжал, – наверное, поранил немного, потому что Дионисий дернулся, но смолчал.

– Твоей жизни ничего не угрожает, пока ты слушаешься меня. Понял? Все понял?

Тот отчаянно закивал.

– Тогда оторви от хитона полосу и заткни себе рот.

У Дионисия тряслись руки, пока он рвал ткань.

Наконец он соорудил более или менее приличный кляп. Стал завязывать и вдруг ухватил Приска за руку, пытаясь вырвать кинжал, – очень глупо – тут же он получил кулаком в лицо – да так, что отлетел и грохнулся на пол. Трибун прижал его коленом к полу, вцепился в волосы и треснул об пол, оглушая. Потом разорвал хитон на полосы и связал руки и ноги. Плотно заткнул рот. Подумал и сорвал перстень с печатью с пальца Дионисия. Затащил тело в спальню, затолкал под кровать с мертвым Илкаудом и бегом ринулся в гостевые покои. Вся надежда была на то, что за несколько мгновений, пока он носится по дому, в таблиний и в спальню никто не войдет.

Первым, кого отыскал в предоставленных им Дионисием комнатах, был Малыш.

– Что с тобой? – удивился фабр. – Убил кого?

– Все пошло наперекосяк. Я буду в таблинии хозяина. Живо принеси туда мешок, веревки. И большой кусок кожи.

– Кожаный полог от палатки подойдет?

– Вполне. И предупреди остальных – мы уезжаем.

Трибун бегом понесся назад. Во дворе наскоро поплескался под фонтаном, смывая кровь с лица, рук, панциря. На красной тунике пятен было не видно. Влетел в таблиний. В комнате стоял смазливый мальчишка-раб, тот самый, что пробегал давеча через атрий, снимал с серебряного подноса кувшин с вином и бокалы.

– Хозяин быстро подойдет… – сообщил он. Парень, как видно, вообще не глядел по сторонам – иначе бы заметил разводы крови на полу – ковер уже не мог их скрыть.

– Хорошо, я подожду здесь… – улыбнулся Приск. Осушил бокал. Мульс оказался слишком сладким. Потом взял полированный поднос и погляделся в него – судя по всему, вид у Приска был еще тот. Мальчишка потупился – не положено рабу рассматривать свободных господ в упор. – Послушай, парень, отнеси послание верховному жрецу. Я – римский посол, и у меня есть сообщение.

– Меня не пустят за ворота на священную территорию сегодня… – испуганно пробормотал мальчишка.

– Так отдай кому-нибудь из служителей. Это очень важно – для твоего господина.

Приск взял со стола чистые восковые таблички, стиль и написал по-гречески: «Дионисий Селевкиец сообщает, что отправляется срочно по важному поручению назад в Антиохию».

Деревянный край табличек немного измазался розоватой влагой с пальцев, но будем надеяться, что адресат примет пятна за разбавленное вино.

Приск запечатал письмо печатью Дионисия и отдал мальчишке. Неуклюжая ложь – но, возможно, поможет выиграть время до завтрашнего утра.

Паренек убежал. А следом явился Малыш с мешком, веревками и кожей.

В мешок они затолкали Дионисия и спеленали веревками так, что тот не мог пошевелиться. Сверху обмотали кожей – получилось очень похоже на скатанную небольшую палатку. Если Дионисий не начнет стонать и шевелиться, сверток не вызовет подозрений.

– А теперь нам надо бежать. И как можно быстрее! – сообщил Приск.

* * *

Трибун застал Куку за приготовлением поросенка. Запеченный и осыпанный зеленью, вздернув вверх чуток обугленный пятачок, поросенок лежал на блюде, а преторианец поливал его соусом. За время своего легионерства Кука научился неплохо готовить и не брезговал подобной работой. Жаль только, что поварское искусство – удел в основном вольноотпущенников и рабов.

– А вот и чудо, чудо, чудесненько, – приговаривал преторианец, обрызгивая шафрановым соусом румяный поросячий бочок.

– Мы срочно уезжаем! – объявил Приск.

– А… – Кука, кажется, не понял, о чем речь. – Нас же завтра утром должен принять правитель Хатры.

– Должен, но не примет. – Приск даже не стал раздумывать, чем это может обернуться для отношений Рима и Хатры. – Собирайся!

Кука вздохнул:

– Я что же, должен бросить здесь этого чудесного поросенка?

– Разумеется, нет. Бери с собой! А заодно бери плащ хатрийцев и их одежду. Все надеть поверх своей – некогда объяснять! – оборвал Приск, заметив, что Кука раскрыл рот – задать очередной вопрос. – Покинем город – будет время поболтать. Одеяла бери – в пустыне ночью холодно. В баклаги – воды… Факелы. Хлеб и сыр. Вьючными возьмем трех мулов – грузить бурдюками с водой.

– Да что случилось-то? – покачал головой Кука, сливая соус в маленькую баклажану. – Прям пожар.

Канес, начавший было скатывать одеяло, вопросительно взглянул на командира.

Придется все-таки по-быстрому разъяснить.

– Я убил Сабазия! – объявил Приск.

– Эка невидаль – прикончил беглого раба! – фыркнул Кука.

– В Хатре он не раб, а член одного из самых уважаемых домов. Скажи я про его рабское звание в свое оправдание – меня и слушать не станут. Скорее всего, сразу убьют.