Смерть императору!
Шрифт:
Он повернулся к сигниферу.
– Возьми мой щит и оставайся на месте!
Ослабив хватку и швырнув тому щит, он бросился вперед, сползая вниз по внешнему склону канавы и стал пробиваться через людей перед ним, прежде чем подняться на дальний склон на четвереньках, пока он не оказался над телом Деция. Центурион был явно безнадежен, и, не колеблясь, Катон обнажил гладий, затем вонзил калигу в руки ауксиллария, упирающегося спиной в стену.
– Подними меня туда!
– отрезал он.
Ауксилларий с кряхтением поднял его, и Катон протянул левую руку и закрепил захват сверху стены. Когда он приблизился к последнему слою камней, он увидел воина с дубиной. Их взгляды на мгновение встретились, затем бритт начал поднимать дубинку двуручным захватом, чтобы подняться быстрее, Катон ударил мечом вперед в тот
– Ко мне!
– крикнул он.
– Наверх!
Справа от него в конце стены стояли только два воина. Один из них был около лет сорока с волосами, завязанными сзади плетеной лентой. В одной руке он держал топор, а в другой кинжал. Лицо у него было худое, а глаза пронзительно-голубые. Юноша позади него имел те же черты лица. «Отец и сын», решил Катон. Когда следующий ауксилларий перелез через стену позади него, Катон крикнул через плечо: - Иди налево! Этих оставь мне!
В тот момент, когда он отдал приказ, топорщик подобрался к нему, замахнувшись оружием по диагонали к его голове. Катон парировал удар с громким лязгом, и в этот момент воин вонзил кинжал ему в живот. Острие зацепилось за чешуйчатую броню, но он почувствовал силу удара даже сквозь подкладку и тунику, который выбил воздух из легких. Оба они расступились, и Катон поднял свой гладий, готовый иметь дело с любой уловкой. На этот раз воин сделал обманное движение кинжалом. Катон вздрогнул, но не среагировал на хитрость, а когда топорщик снова взмахнул рукой с топором, он быстро наклонился вперед и рубанул внутреннюю сторону локтя воина. Удар отбросил руку бритта вниз, и топор выпал из его судорожно раскрывшихся пальцев, когда он в шоке посмотрел на рану, которая прорезала мышцы до кости и сделала его руку бесполезной. Катон ударил его по лицу левым хуком и столкнул его с бруствера.
Сын воина держал короткое копье, которым теперь слабо ткнул вперед. Катон увидел, что ему не больше пятнадцати. Ужас в его выражении был ясен, и его конечности нервно дрожали, когда он сделал еще один нерешительный выпад, который был отбит с легкостью.
Глубоко вздохнув, Катон зарычал, широко раскрыв рот. Мальчик отшатнулся и выронил копье, так что его наконечник со звоном упал на парапет стены.
Катон сделал вид, что сейчас нанесет удар, но мальчик взвизгнул и резво спрыгнул со стены, приземлившись в кучу рядом с его отцом. Он мгновенно вскочил, разрываясь между инстинктом бежать и желанием помочь своему отцу подняться.
Затем он присел на корточки и потянулся, чтобы поднять отца и оттащить его от стены, плача в высокий голос на родном языке.
Катон обернулся и увидел, как один из его людей падает за стену, вместе с ним падает и его щит. А дородный воин, раздетый до пояса, размахивал длинным кельтским мечом, приближаясь к остальным ауксиллариям, чтобы разобраться с ними. Еще четверо римлян добрались до стены, и первый из них поднял меч, когда ордовик опустил клинок. Он пробил обод и немного углубился в древесину щита. Ауксилларий опустился на колени, яростно рубя мечом, но не доставая до противника. Однако и бритт не мог вырвать свой клинок из щита, и пока он яростно дергал его, следующий ауксилларий рванулся вперед, рубанув врага по запястью и почти отрубив руку так, что она выронила меч и безвольно повисла на лоскутке хряща. Ордовик отшатнулся, прижав другой рукой покалеченную конечность к груди, затем в состоянии шока развернулся и шатаясь заковылял к валу. В этот момент ауксилларий рванул за ним и вонзил гладий в спину, вырвав свой меч и нанеся еще несколько свирепых ударов. Бриттский воин тяжело пошатнулся, ударившись о стену и свалившись вниз, сбил несколько камней с уложенного места.
–
Поднажали!– приказал Катон.
– Вперед!
Вспомогательные пехотинцы впереди него врезались в оставшихся врагов, отталкивая их своими щитами и бросая свой вес вперед, чтобы отбить еще немного пространства на стене. Каждый сделанный шаг выигрывал больше места для все новых и новых ауксиллариев из центурии Деция, которые не переставали взбираться на стену. Катон наклонился и позвал сигнифера.
– Сюда! Скорее!
Поднялись еще ауксилларии, а затем был поднят и сигнифер, который встал рядом с Катоном.
– Держи это высоко.
– Катон указал на сигнум центурии, зная, какое вдохновение оно придаст солдатам своего подразделения, но также и шестой центурии, ожидающей своего вступления в бой.
Половина людей Деция стояла теперь на стене, оттесняя врага к редуту, который все еще обстреливался стрелами из баллист. Дальше Катон мог разглядеть наконечники копий и острия поднятых мечей, а немного поодаль сигнум первой центурии, где ауксилларии Галерия пробивались к валу на левом фланге римских порядков. Боевой дух противника уже рушился, и некоторые спрыгивали со стены, чтобы спастись бегством. Склон за наспех собранной защитой плавно шел вниз к густому лесу, где хребты снова раскрывали широкое пространство, и было ясно, что большинство бриттов сможет убежать таким образом, если им не помешать сделать это.
Катон обернулся, чтобы посмотреть через стену и ров, где Веллий и его люди готовились пересекать ров.
– Веллий! Отправь человека к баллистам. Скажи им, чтобы перестали стрелять.
Центурион постучал по краю своего шлема в знак подтверждения и передал приказ одному из своих людей, который бросился в тыл.
Катон сделал паузу, чтобы сосредоточиться и подготовить следующие приказы. Противник потерял контроль над стеной, и вскоре те, кто укрывался в редуте, будут окружены и уничтожены. Они должны будут сдаться или умереть. Что касается остальной части отряда, они могут сбежать и, следовательно, жить, чтобы сражаться в другой день. Было бы лучше попытаться уничтожить или захватить их, прежде чем они успели бы сбежать. Пятая центурия к этому времени была полностью вовлечена в битву за стену, а часть людей уже сражалась внизу за стеной. Как только Веллий оказался достаточно близко, Катон обратился к нему.
– Отведи своих людей за стену и сформируй заслон на склоне, чтобы отрезать отступающих от спасения. Бери пленных, где это возможно. Они понадобятся для допроса, а потом станут частью нашей добычи.
Веллий одобрительно ухмыльнулся и приказал своим людям построиться. Подготовившись к захлопыванию ловушки, Катон спрыгнул вниз и подобрал щит рядом с телом ауксиллария, затем поспешил в сторону боя, который образовался уже недалеко от центрального вала. На подходе к нему он столкнулся с несколькими новыми ранеными из центурии Деция и десятками ордовиков, некоторые из них раненые и пытающиеся вытащить себя в безопасное место, другие лежали, стонали или молча истекали кровью.
Противник отступил под первой атакой на крайнем конце стены, но количество бойцов было более-менее уравновешено, так как бритты, отсупившие к редуту в центре, получили поддержку от засевших там воинов.
После смерти Деция центурия нуждалась в лидере на переднем крае битвы. Катон протиснулся через середину неровной боевой линии, где гребень его шлема имел наилучшие шансы быть замеченным ауксиллариями. Сквозь лязг металла и стук оружия по щитам, он крикнул сигниферу, чтобы тот занял позицию позади него, а затем призвал людей по обе стороны от него.
– Вперед, пятая центурия! За Рим! За Деция! Вперед!
Когда он двинулся дальше, то неожиданно столкнулся лицом к лицу с одним из врагов, рослым лысым бородатым бриттом, вооруженным римским коротким мечом и круглым щитом. Воин ударил ободом щита, но его встретил умбон щита погибшего ауксиллария, раздался глухой лязг, а затем грубый стук, каждый проверял силу другого. Катон уперся ногой, немного откинувшись назад, он поднял предплечье противника, и уже хотел было ткнуть мечом под щит, но в этот момент давление на его щит уменьшилось, воин-бритт отпрыгнул с шипящим проклятием. В то же мгновение Катон мельком увидел налетающее острие клинка, он выставил свой щит, чтобы отразить его, и двое сражающихся отринули друг от друга на мгновение.