Смерть краскома

1.3.

Среди добавившихся моему благородию благ оказалась даже полагавшаяся ротному служебная лошадь, довольно крупная и годная не только под седло, но и под гуж. В последнем варианте и надумал я её использовать. Плохой наездник из рыбака, а под оглобли полученный транспорт объездить дело плёвое, как и санки смастерить, умельцы в роте нашлись сразу и управились за неделю. Тут же вспомнилась мне зимняя рыбалка с отцом и братом, а в недалёком заливе рыбка ведь так же водилась, да и сети у местных рыбаков занять труда не представляло. Вот и собрались мы с Данилой на рыбный промысел, на всякий случай прихватил он ещё и ружьё-пулемёт Мадсена, который недавно починил, но из пулемётной команды его забрать не торопились. По слегка припорошенному ровному льду залива лошадка рысила легко и времени на дорогу с ловлей много не затратили. На обратном пути заметили мы в небе приближающуюся гудящую точку, вскоре разросшуюся до двухмоторного биплана. По закону подлости разумеется германского. По ранее виденным фотографическим карточкам определил, что это двухмоторный бомбардировщик Гота, и помимо 300 килограмм бомб стоит на нем ещё пулемет "Шпандау" или "Парабеллум". Вот из него и принялся он по нам шпарить, бомбу то ли пожалев, то ли уже ранее израсходовав. Но и того что нам попало, хватило лошадку угробить, причём показалось что её чуть не на части разорвало. Это кровавое скотство втолкнуло меня в боевой транс, и когда пилот пошёл на второй заход схватил я пулемёт ... . Очнулся когда рожок того опустел, а аэроплан развалился на льду залива, чудом не проломив его. И вот он лежит вверх колёсами в ста аршинах от нас. Богиня Кара вселяясь, не промахивается. Вначале заснял я столь эпическую картину на Лейку, а потом понеслись с Даней наперегонки к аппарату.

Подбежать мы успели вовремя, не перекрой я краны бензобаков, костёр бы получился отменный, а хотелось за лошадку трофеями компенсироваться. В первую очередь интересовал пулемёт, обладавший таким УБОЙНЫМ действием. Он поразил своим калибром - аж 2(ДВА) сантиметра, это была уже автоматическая пушка! У умирающего немецкого лет-наба выяснил, что на это изобретение Беккера из-за сохранения тайны даже привилегия специально не оформлялась, и нарвались мы, а вернее они на испытание в боевых условиях. Ясно, что столь секретное чудо у меня начальники отберут. Но такая корова нужна самому и потому принялись мы в четыре руки железо откручивать. Потом выкинув всё из санок и водрузив туда орудие, весившее не больше любого из нас, сами взялись за оглобли. За пару часов допёрли возик до берега, доказав что бурлаки и дураки не только на Волге добровольно в лямку впрягаются. У того же рыбака, что сеть одолжил ещё и лошадь заняли, пообещав весь улов ему уступить. И повёз я трофей прятать, так что бы и самому не сразу найти. Данила же с рыбаком пехом опять на лёд отправились - на биплане ещё много чего оставалось не открученного. Я пообещал вернуться за ними как только с главной миссией управлюсь.

Переполох в роте поднял изрядный, мобилизовав экстренно всё тягло, чуть ли не до собак и погнал караван трофеи вывозить. Их оказалось не мало, вплоть до солидных размеров сковородки, что, оказывается, защищала седалище пилота. Но наведённая богиней пуля позорной смерти того через ж... не допустила, пробив сердце. Кухонная же принадлежность к нашему прибытию во всю по прямому назначению использовалась. Данька смастерил наскоро примус-коптилку, ибо топлива в баках хватало, и жарил во всю закуску из невинно убиенной нашей лошадки. Прибавила нам аппетиту и найденная в кабине фляжка шнапса, весьма при работе на морозе не лишняя. Совершенству пределов не бывает, и зачем отказываться от маленьких радостей пикника на природе?

Пришлось веселье сворачивать, ибо каждому из десятка прибывших со мной досталось буквально по напёрстку да кусочку мясной жарёнки на зуб. Именно как профилактическое средство, вдохновляющее на трудовой подвиг. С аэроплана ободрали всё, что могло сгодиться нам в землянках, как и трупов трёх авиаторов, а затем устроили на манер викингов погребальный костёр, запалив останки воздушной ладьи вместе с погибшим экипажем. Лед в том месте вскоре растаял и всё ушло под воду - теперь случись поиск пропавших, найти никого и ничего не смогут. Огласки, увы, избежать не получилось и наехавшее начальство отобрало всё что узрело (примерно десятую и не особо потребную нам часть). Для освещения коптилками в землянках петролиум теперь имелся. Да и у моего блиндажа появилась вкопанная в землю тележная ось - забросить вдвоём на торчащее в небо колесо пушчёнку во время авиа или цепелин-налёта труда не составляло. Так как тихориться больше не требовалось, снимок геройски сбитого аэроплана отправил в издававшийся в Риге уже 10 лет "Солдатский листок". После публикации начальство накатило второй волной и украсило кожаные авиационные куртки превосходной немецкой выделки, мою "Станиславом" (аккурат дырочку прикрыл), а Данькину Георгиевской медалью.

Среди трофеев ещё планшетка с картой имелась. Первую я спрятал, а вот карту отдал в штаб ( предварительно сняв с неё кроки), причём с собственным предложением. Наконец-то стало известно местонахождение так надоевшей вражьей гаубичной батареи. Пока позицию та не сменила, а залив сковывал лёд, появилась возможность разделаться с паскудницей, и я запросил разрешение на рейд.

Суть авантюры заключался в том, что латыши слишком хорошо знали немецкий ордунг и казавшееся преимущество давно научились обращать в недостаток. Внешне всё выглядело просто - за море у немцев отвечать должен флот, за сушу - армия. Но ещё Христос ходил по воде аки посуху. Мне же так и хотелось лично кайзеру сказать - "на морозе вода превращается в лёд, идиот!!!" То есть, когда кайзермарине район боевых действий покидал, территория превращалась в ничейную зону, которую в светлое время суток в лучшем случае визуально контролировали с берега. Но зимние ночи темны и долги, потому совсем не трудно обойти посты по льду, разведав у рыбаков предварительно, где те имеются. Сложнее получалось вернуться, тут метод крокодила - по собственному следу, не годился. После того как пошумим, ждать группу станут и на льду, а укрыться там нам будет негде. Разумеется, разработали несколько вариантов отхода. Например, при подходе к линии фронта дать зелёную (или красную) ракету, чтобы для облегчения нашего прорыва сымитировали ложную атаку и т.д. Только недавно возглавил наш батальон битый жизнью ветеран, ещё на японской войне сполна горя хлебнувший, а главное - правильные выводы из этого сделавший. Он сдерживать меня не принялся, понимал, что пустое это - грязь свинья везде найдёт. Уж лучше избыточно инициативного с прибытком для отчётности использовать, авось свезёт придурку молодому и тогда уж плюшками с начальством поделится. Напутствовал, правда, по-доброму, давая полный карт-бланш, посоветовав себя и людей беречь. Если группе задержаться в тылу придётся, то оформлен рейд будет как глубинная разведка, или ещё как. Главное, чтобы своих штабных не боялся - бумажкой прикроет.

Не исключая возможности задержки в рейде, подготовку и отбор в группу провёл уже по серьёзному. Охотники жребий тянули, так как шинелок с мундирами годных, что с германцев сняли, только дюжина обнаружилась. Вот в них и переоблачились, сознательно себя при неблагоприятном исходе статуса военнопленных лишая, но добавляя шансов исходу благоприятному. НУ ОЧЕНЬ долго изучая характер немцев латыши им в плен сдавались крайне редко, сказкам про кофе и белую булку не веря, потому игры в благородство в расчёте на взаимность, даже среди национального офицерства не практиковались.

Какую-то не нужную нам утварь у рыбаков сменяли на большой отрез старой парусины, цвета грязного снега. Пошили масхалаты, лишь на время операции, чтобы потом скинуть и забыть, превратившись в бравых зольдатен Германской имперской армии. Патронов к открыто демонстрируемым Маузер 98 имелось не густо, сколько Бог послал, но заныкан у каждого ещё и Наган был, и тут ограничения с боеприпасами только вес нам выставлял. Ведь в ранце ещё умещался 2,5 кг "фонарик", шмат копченого шпека и сухари. Ну и обязательные мыльно-рыльные - неопрятность демаскировала, и прочая мелочёвка. Подготовившись, вышли, наконец, рискуя оторваться в море или провалиться под ставший не надёжным лёд, но удача дураков любит, и проскочить группе удалось без эксцессов. Как и вблизи от Тукума у рыбаков получить о противнике исчерпывающие разведданные. Даже один отчаянный парнишка вызвался к самым пушкам по лесным тропинкам вывести, но за это условие выставил - в отряд его включить, даже дедово ружьишко у него нашлось. До ночи на рыбацком хуторке хорошо отдохнули, и хозяйка трижды горячим всех накормила. У нас правда марки трофейные для расплаты имелись, но и без того латыши своим в еде не отказывали, очень в ту пору немцев они не любили. С вечерними сумерками, наконец, выступили на тропу войны, осознавая, что убивая, и у самих быть убитыми шанс велик, в предрассветной хмари добрались до батареи. Побудки ещё не было, но пару кухаривших немцев и часового сняли всё же по тихому. Затем с немецкой тщательностью в изготовленные землянки полетели гранаты, как и в стволы орудий. Исключением явились только офицерский блиндаж и не жилые складские. В первый я лично с клинком наведался и хорошенько его кровушкой напоил, а портить то, что пригодиться может - не разумно, можно же всё вывезти, если не для себя, так хоть для помогавших нам крестьян. Ведь к орудиям ещё и кони прилагались, причём крепкие битюги, вот их и впрягли в передки, забитые на сей раз не снарядами, а харчем и массой прочей полезности. Наконец, мы получили возможность патроны к винтовкам не экономить. Затарившись, и даже подцепив к передку полевую кухню с уже готовой тушёной капустой с сардельками, среди бела дня по наглому вышли на дорогу, заминировав перед тем склад со снарядами. Пусть большой БУМ случится, когда мы будем уже далеко. Может он и ещё кого в немецкий рай прихватит.

До переднего края было менее десяти вёрст, но преодоление трёх рядов окопов и проволоки, даже при поддержке с нашей стороны, без потерь не выходило, а мне понравилось не терять людей, а прирастать ими. Рыбак-проводник уже себе по размеру одёжку подобрал и переоделся, а дедов мушкет на Маузер сменил, и ничем от прочих не отличался, потому обращаться к нему я стал "рядовой Тук". Это не потому, что был он тёзкой знаменитого монаха, а таким вышло сокращение от тукумский, не Янкой же и его звать. Их и так на отделение трое, включая меня, хоть всем позывные псевдонимы придумывай. Наша небольшая колонна, смахивала на фуражирскую, тем более, что направились мы в противоположенную от фронта сторону. Может быть, поэтому скрыться получилось без приключений.

Припомнился один схрон в здешнем лесу, ещё в революцию пятого года боевиками вырытый. Мне туда бегать приходилось, когда брат их на своей шхуне за границу вывозил. Теперь я свой отряд в том тихом месте надумал припрятать, а лошадей пока на недалёком хуторе на постой определил. Бункер оказался обжит, и хозяйничал там один из наших бывших пассажиров по кличке "Бобис" - революционер с огромным стажем и опытом. Он и его соратники до войны так "шалили" что не уважать за удаль было нельзя, только в банке Гельсингфорса взяли полторасто тысяч. А ведь они ещё и на полицейские участки нападали, и даже на тюрьмы. Рижский централ полусотня боевиков без потерь взяла и приговорённых товарищей вызволила, а при нападении на тюрьму Зееборга, что в десятке вёрст от Либавы, и мне на стрёме постоять пришлось. Теперь боевик думал, как вызволить своего соратника взятого уже германцами. От замка Тукум время и предыдущие войны уберегли только башню Пилс. Пару сотен лет её уже использовали как тюрьму. Там то и томился видный деятель ЛСДРП - "Епис", так же бывший "пассажир" нашей шхуны.

В городке подпольщики сплошь из молодняка состояли и на серьёзное дело не годились, но сведенья собирали, а в своё войско головорезов я сам подбирал, так что решили помочь друг другу. Самым трудным являлось отвлечь комендантский взвод, расквартированный у башни. А выманить его проще всего получалось на экс. Наш человек с мукомольни сообщил, когда с фронта прибудет обоз намолотую муку забирать, вот его мой отряд на выходе из городка и должен был перехватить. На выручку обозникам рванёт весь гарнизон - то есть комендачи, а их встретят уже пулемёт и гранаты. Пару тюремщиков мы с Бобисом брали на себя.

Хорошо разработанные операции срываются редко, вот и наша удачно прошла. Помимо революционера вызволили из темницы ещё 18 душ, в основном особо буйных пленных русских нижних чинов. Оказались среди освобождённых заключённых и два германских зольдата, ждавших расстрела по приговору трибунала, я и им службу предложил. На месте сразу испытал последних кровью - вручив свой Люгер. Решился один, добив всех раненных соплеменников, а потом и друга-сидельца, отказавшегося мой приказ выполнить, и тем заслужил право войти в наш диверсионный отряд. Куда ему ещё деваться? Боевики за услугу шепнули мне адресок "резидента" в порту Мерсрагса - туда всего-то 40 верст на север. У лихих людей свой кодекс чести и в долгу оставаться не принято. Я с минуту смотрел, как растворилась парочка в тумане. Дел у них невпроворот, мировая революция, это вам не шутки! Дождавшись, когда мы останемся вдвоём, немец, которого звали Отто, заявил что знает, где комендант прятал ценности, что смог награбить по округе. Туда так же и недавно присланное жалованье для передачи в финчасть ближайшей дивизии сложили - а это сумма значительная. И всё это не в пещере Али-бабы, а в той же башне Пилс, только в противоположном от тюремного конце. В толстой стене был замаскирован сэйф размером с однодверный шкаф, ключиком для которого прекрасно послужил опять "фонарик", сработавший лучше Сезама. Рановато революционеры нас покинули, ведь экспроприация был их профиль, и бывало ради выручки в 50 рублей, даже винные лавки грабили. Но деньги никому ещё лишними не были. Теперь вёл за собой я уже не отделение, а взвод и его требовалось, по крайней мере, кормить. Причём парни совсем не пай-мальчики, что для дисциплины ни есть хорошо. Но мне она от них и не требовалась, не страх перед уставом мотивировать моих отморозков должен был, а как Портоса - жажда подраться.