Смерть на выбор

На охраняемой даче, в охраняемом санаторном поселке, убили президента банка, убили очень театрально — перерезанное горло, охотничий нож в груди.

Рядом с коттеджем — труп охранника-телохранителя, в руке пистолет и застрелен из пистолета, но горло тоже порезали.

И тут же версии — в банке уже второе убийство, после первого происшествия уволилась вся охрана. Следствие подозревает заказное убийство. Коллеги банкира высказываются еще более определенно: шла драка за алюминиевые доходы, вот и убили. Не преступник, солидный предприниматель публично, без тени смущения выступает с вполне циничным заявлением — мол, убитый вступил в борьбу за сферы влияния, у него не хватило денег, вот его и убили за долги перед отечественной алюминиевой промышленностью.

За долги объявляют банкротом, из-за долгов стреляются, но сия цивилизованная мысль цивилизованному российскому бизнесмену в голову не приходит.

Впрочем, так же как и другие мысли, — думать-то катастрофически некогда. Нерадостная российская специфика. Морган и Рокфеллер тоже не утруждали себя книжной премудростью. Творцы великих состояний эпохи первоначального накопления капитала верили в возможность купить любые мозги при необходимости. Отечественные магнаты пошли дальше и другим путем. Они полагают необходимым заставить купленные мозги думать так, как хозяину угодно. Этакая капиталистически оформленная отрыжка тоталитаризма из серии генетика — продажная девка империализма, а кукуруза заколосится за Полярным кругом.

От бумаг и раздумий отвлек телефонный звонок. В который раз Лизавета не сразу взяла трубку, скорее всего звонил разобиженный оперативник. Звонил, чтобы указать партнеру по следствию на недопустимость ее поведения как с моральной точки зрения, так и с точки зрения безопасности и пользы дела. Правильнее всего было бы просто не отвечать, притвориться, что в комнате никого нет. Лизавете помешало природное любопытство. Она решилась.

— Алло.

Тишина. Потом мелодичный звон, из серии «привет от офисных АТ». «Балашов», — отреченно подумала девушка. И ошиблась.

Звонила предвыборная ипостась видного предпринимателя. Его начальник штаба, принц Евгений Савойский и маршал Монтгомери в одном лице. Психолог по образованию, социолог по специальности, стратег и тактик, создатель блистательных парламентских имиджей, координатор блока «Вся Россия»…

— Добрый вечер, Елизавета… Целый день пытаюсь до вас дозвониться.

— Здравствуйте. — Лизавета не сочла необходимым объяснить, что и где она делала.

— Вы просто неуловимая, — продолжала настаивать на своем умеющая вести беседы по науке дама.

— Много работы. — На доступном даме языке Лизавета дала понять, что не намерена посвящать кого-либо в подробности своего рабочего дня. Короткий, сухой и по существу ответ.

— А я хотела выяснить, когда будет готов ролик с интервью Андрея Григорьевича.

— Я с ним работаю. — Честность превыше всего.

— И когда?

— Вы же в курсе нашей специфики. Я уже расшифровала материал. Теперь надо скомпоновать так, чтобы сжато и ясно были изложены основные положения его программы.

— И когда монтаж? — Собеседница отказалась от изящной, насыщенной психологизмом игры. Второе конкретное когда.

— Сегодня!

— Я бы хотела присутствовать.

Вот только ее на сегодняшнем монтаже не хватало! Лизавета собиралась использовать небольшие фрагменты балашовского интервью, но вряд ли его предвыборная местоблюстительница оценит ее работу.

— Сегодня черновой монтаж. Предварительная сборка. Я не понимаю, зачем вам нужно дышать мне в спину.

— Да нет, я не помешаю! — Когда профессиональный психолог решил настоять на своем, переубедить его, взывая к голосу разума, невозможно. Лучше ссылаться на технические трудности.

— Во-первых, уже поздно и я не смогу выписать для вас пропуск. Во-вторых, посторонние в аппаратной, как правило, только нервируют персонал. И в-третьих, мы же с господином Балашовым договорились, что моя работа будет оцениваться по конечному результату. — Дама с минуту молчала. Переживала удар из всех крупнокалиберных орудий.

— Разумеется, я просто хотела помочь.

— Я понимаю, — злорадно посочувствовала Лизавета.

Хоть одного человека ей сегодня удалось переговорить.

А то она уже сомневалась в своих способностях. И Сашу Смирнова, и Сашу Байкова переубедить, переспорить не получилось.

— Но завтра мы сможем увидеться для обговора?

— Конечно, сможем. Я монтирую всю ночь. Потом капельку передохну — и Бога ради.

— Всего доброго.

— До завтра. — Лизавета простилась до завтра, хотя у нее наверняка не будет ни времени, ни желания общаться с предводительницей «Всей России».

Телефон зазвенел, как только она положила трубку. Теперь уж точно оперативник Смирнов.

— Лелечка, я никак не могла до тебя дозвониться, тебя весь день добиваются какие-то люди. — Опять ошибка, на этот раз бабушка.

— Ба, я же сказала, что буду на съемках, — вздохнула Лизавета. Ее приверженная строгим правилам бабушка никак не одобряла суетную работу внучки. Что это за деятельность — вроде человек на службе, а к телефону не подходит, отговорки сплошные — монтаж, съемки, в аппаратной, на выпуске.

— Я записала, кто звонил, — укоризненно продолжала старушка. — Значит, какой-то Балашов, потом опять Балашов, но с другим голосом. — Внучкиных знакомых бабушка тоже не одобряла. И правильно! Почему Балашовы говорят разными голосами? — Олег просил с ним связаться, дал номер, сейчас, очки найду.

— Не надо, ба, я все равно… — Лизавета поздно сообразила, что сморозила глупость. Неодобрительное отношение к подозрительным знакомым внучки уживалось в ней с твердым убеждением — к людям надо относиться по-доброму. Нельзя обманывать, нельзя игнорировать просьбы, нельзя говорить, что тебя нет дома, когда ты дома. И так далее.

— Милая, я не понимаю! Ты постоянно забываешь о человеческих отношениях. Человек звонил, просил, это неприлично…

— Ладно, ладно, диктуй номер. — Но унять старушку не так-то просто.

— А я тоже. Почему-то работаю как твой секретарь, хотя у меня и своих хлопот немало. Тебе бы понравилось, если бы на твои просьбы не обращали внимания?

— Ба, я уже держу в руках ручку. Я уже перевоспиталась и непременно позвоню. — Лизавета дисциплинированно переписала совершенно ненужные номера.