Смерть на выбор

* * *

Рыжий остановился у самых дверей. Двое из свиты, видимо, уже получили соответствующие распоряжения. Они направились прямо к узникам и расцепили их. Сашу Байкова оттащили в дальний угол. Лизавету вытолкнули на середину подвала. Рыжий не стал тянуть кота за хвост.

— Теперь, девочка, шутки кончились. Ты почему-то решила, что со мной можно играть. Ты ошиблась. Серый, покажи ей, что мы люди серьезные.

Серый, высокий, кучерявый детина, наверное для разнообразия, был одет не в спортивный костюм, а в джинсы. Все остальное как положено: кожанка, золотая цепь, лобик как у австралопитека и первобытная мускулатура. Он лишь слегка придерживал Лизавету за плечо. Плечо ныло. Услышав приказ, Серый рывком развернул Лизавету и дважды с размаху ударил по лицу. Девушка отшатнулась, но цепкие пальцы громилы удержали ее — еще две оглушительные пощечины. Потом она отлетела в сторону — Саша Байков сумел опрокинуть своего охранника и бросился к Серому.

— Не смей, ты, животное. — Странное дело, в сугубо мужском операторском коллективе Саша умел вовремя и к месту вставлять достаточно крепкие выражения. А сейчас — вялое «животное» само сорвалось с языка.

— Стоять смирно, — прохрипел второй бандит и обхватил Сашу за шею. — Стой, а то придушу. — Он тут же принялся приводить угрозу в исполнение. Серый же опять занялся Лизаветой. Очередная громкая пощечина. На скуле появился кровоподтек. Девушка с трудом удержалась на ногах.

— Ну что ж, предварительную часть будем считать завершенной, — остановил своих громил рыжий.

— Теперь вопросы.

Лизавета молчала. Ей было очень и очень страшно. Но страх перевешивало другое чувство, какое именно — она не могла понять.

— Чего молчишь? Или не все ясно?

Вместо Лизаветы ответил Саша Байков. Он, полузадушенный, оттащенный в дальний темный угол, — он единственный понял и догадался, что произошло с Лизаветой.

Избалованная родительской и бабушкиной любовью, привыкшая к мужскому вниманию и комплиментам, умевшая добиваться своего Лизавета, Лизавета и мысли не допускавшая, что ее можно избить или обидеть, Лизавета, которой все давалось легко, возмутилась. Пощечины, удары — все, что, по идее, должно было сломить ее волю, заставить подчиниться, разбудило в девушке звериную отвагу. Это была храбрость дикого зверя, так ведет себя лисица, попавшая в капкан и готовая собственную лапу отгрызть, но не покориться. Каким-то седьмым или восьмым чувством Саша понял все это за считанные минуты. И ответил:

— Она и так все рассказала. Все, что могла.

— А теперь расскажет то, что не может, — ухмыльнулся рыжий. Он по-прежнему неподвижно стоял на пороге.

— Подойди поближе.

Лизавета даже не пошевелилась. Серому пришлось волочить ее к начальнику.

— Так как вы договорились с тем типом, который сдал тебе интервью?

Опять молчание.

— Ты еще чего-то не поняла… Серый. — Серому не надо было приказывать дважды. Опять затрещина, опять пощечина. Из рассеченной губы потекла кровь.

— Козел, что ты делаешь! — Саша опять попробовал высвободиться из железных объятий второго «отморозка».

Ему это почти удалось. Но в возню вмешался первый, тот кого называли Могучий.

— Ты ответишь! Ответишь! — Рыжий по-прежнему не замечал опасного блеска Лизаветиного взгляда. Люди с такими глазами готовы умереть под пытками. Не из идейных соображений — у Лизаветы не было оснований защищать идеи «просто Павла», она их не знала. Презрение к мучителям, обратная сторона Стокгольмского синдрома, заставляло ее молчать. Молчать, когда молчание никак не могло считаться разумным.

— Серый, еще поддай, — посоветовал рыжий. Впрочем, его подчиненный вошел в раж и без всяких советов. Удары сыпались один за другим.

— Прекратите. Я знаю больше, чем она. — Саша крикнул из последних сил. Его душили по-настоящему.

— Ты… — Рыжий задумался… — А что ты можешь знать?

— Пусть сначала этот твой прекратит.

— Да ты говори, если информация стоящая, он больше не будет.

— Она… — Саша Байков все же умудрился разжать пальцы бандита. Или тот сам ослабил хватку, услышав, что патрон заинтересовался словами пленника. — Мы смонтировали передачу. С интервью этого прокурора. Пленка на студии. Речь там идет о блоке «Вся Россия» и об их связях как с исполнительной властью, так и с организованной преступностью. Если эта передача выйдет в эфир, мест в Думе им не видать.

Рыжий поморщился:

— Ты чего мне поешь! Я же ясно спросил — кто сдал вам пленку. Серый…

— Я не… — Саша Байков договорить не успел — полуприкрытая дверь подвала распахнулась — в помещение ворвались люди, одетые по-разному и с одинаковыми шапочками-капюшонами на лицах. За такими масками скрывают свои физиономии бойцы «Альфы» и ОМОНа, СОБРа и налоговой полиции. Оценили преимущества черных колпаков и преступники.

— Ни с места! Не двигаться!

* * *

«Рафик» сделал еще несколько остановок — подсаживались какие-то люди, кто-то выходил. В гробовом молчании Саша чувствовал себя неуютно, словно галушка, которую бросили в бульон с пельменями. У каждого пельменя — начинка, каждый знает, что происходит. А он — пустой и рыхлый. Он даже не знает, куда едет, — стекла затемнены, да еще и зашторены. Если бы оперативник читал Мольера, он утешил бы себя цитатой: «Ты сам этого хотел, Жорж Данден». Слабое утешение. Оставалось молча наблюдать.

Пассажиры «рафика» — очень разные, пестро одетые, все же производили впечатление игроков одной команды. Большинству за тридцать или скорее к сорока, крепкие, тренированные. Скупые, размеренные движения, молчаливость. Саша много раз ездил на задержание с омоновцами и бойцами СОБРа, в автобусах всегда балагурили, смеялись, обсуждали прошлые подвиги. Здесь не то, но все же казалось, что он попал в машину спецназа. Оперативник был готов прозакладывать что угодно — у каждого из его спутников оружие, каждый в бронежилете — хотя никаких внешних примет.

Потом Саша заметил белый «рафик» впереди. Значит, задействован целый караван. «Ай да „просто Павел“, ай да сукин сын!»

— Подъезжаем, — обернулся к пассажирам человек, ехавший на переднем сиденье. — Я уже говорил, охрану снять по возможности тихо. Вперед…

Они начали выпрыгивать из машины, бесшумно и энергично. Саша вместе со всеми.

— Постой, — окликнул человек с переднего сиденья оперативника.

Саша оглянулся.

— Возьми, — человек протянул ему черную маскировочную шапочку.

— Зачем? — искренне удивился оперативник.

— От греха… И знаешь, — человек не сразу отыскал нужные слова, — тут все люди опытные, ты вперед не лезь, присматривайся.

— А что мы будем делать? — решился задать вопрос Саша. Раз уж им руководили, то пусть объяснят.

— Я сам толком не знаю, — руководитель пожал плечами, — собрали по сигналу «Буря». Дали этот адрес. Здесь надо обезвредить охрану и всех, кто в здании. Пошли. На месте разберемся.

Саша двинулся следом за этим парнем.

Дом, возле которого их высадили, находился почти за пределами города, в зеленой зоне. И стоял на отшибе. Метрах в трехстах от шоссе. К зданию вела асфальтированная дорога, у обочины стояла будочка, рядом явно самодельный шлагбаум. Но какой бы он ни был самодельный, на машине без разрешения и контроля не проехать. Потому-то их и высадили здесь.

Большая часть отряда, а группу мужчин, приехавших на двух «рафиках», иначе как отрядом не назовешь, уже ушла вперед и вбок, они тихо окружили домик сторожей. Причем так, что те ничего не заметили.