Смерть обреченных на жизнь

– Ты должна быть хитрее! Ты сделала, как я велела? Прикинулась овечкой с разбитым сердцем?

– Да, да, я сделала все, как вы велели!

– И что?

– И ничего! Вы действительно считаете, себя умнее всех или думаете, что Яго такой болван, чтобы купиться на подобную дешевку? Конечно, он проявил долю сочувствия, но не более того.

– Значит, ты не достаточно убедительна! Я знаю этого парня, из жалости он готов горы свернуть.

– Но это не значит, что он готов отдать свое сердце! Яго любит Джельсамину, и больше ему никто не нужен.

– Чушь! Он никогда не испытывал к ней ничего больше братской любви! С раннего детства он был ей нянькой, сиделкой. Он по определению не может видеть в ней предмет страсти.

– Для представительницы сейма Фоли, вы слишком хорошо знакомы с биографией моих друзей.

– Деточка, я тут не в игрушки играю! Тебя на свете не было, когда я начала, то, что в ближайшее время закончу!

– Или вы говорите мне, что собираетесь сделать, или я в ваши игры больше не играю, – жестко заявила Джинни. И как заметила Мина, голос ее не дрогнул.

– Ты что думаешь, если уехала из моей гимназии, то я на тебя управу не найду? Забываешься, девчонка! Посмотрим, что ты запоешь, когда я займусь, твоим сладким папочкой.... Ммм, дайка подумать.... Он же у нас цветовод, его розарий известен на весь мир. Как думаешь, может оказаться так, что шипы одной из его прекрасных роз ядовиты? Какая-нибудь долгоиграющая, мучительная отрава, не имеющая противоядия! Габи позаботилась о том, чтобы вашу семейку нельзя было вышвырнуть с территории Малкури, но защитить ваши жизни ей не под силу! Так что, делай, что тебе говорят, и не рыпайся. Ты хорошо меня поняла?

– Да, Ваша Светлость.

– Будешь делать, все как тебе велено?

– Да, Ваша Светлость.

– Увидимся послезавтра, доложишь об успехах.

– Да, Ваша Светлость.

– Дерзкая девчонка, – фыркнула дама, и Джельсамина с трудом уловила ее удаляющиеся шаги. Прошло несколько минут, прежде чем перед ней будто тень возникла Джинни. Приложив палец к губам, она вздохнула и пожала плечами. Мина не выдержала и еле слышно спросила:

– Неужели за все это время ничего? Больше ни одной зацепки, ни намека? – Опасливо оглядываясь по сторонам, подруга отрицательно покачала головой.

– Джинни, если ты хочешь, мы можем это все прекратить...

– Мина, поздно. Ты сама все слышала. Я не могу подвергать опасности отца. Раз мы решились, надо идти до конца.

– Нам надо найти место, где мы сможем нормально все обсудить! Ты уже больше недели в Куори-Сити и ни разу не было момента, чтобы за нами не следили, нас не подслушивали или не пытались просканировать нам мозги! Я скоро свихнусь.

– Держи себя в руках! Даже разговаривая сейчас, мы подвергаем опасности наш и без того слишком шаткий план. – Джинни стремительно обняла подругу, крепко-крепко прижав к себе, и прошептала ей на ухо.

– Сперва мы должны узнать, кто остальные! Они ответят нам за все! Мы отомстим за твою мать, но надо набраться терпения! Уже столько сделано! – Мина сглотнула слезы и кивнула.

– Ну вот, а теперь приведи себя в порядок и отправляйся веселиться. Ты у нас официально невеста, и должна сиять, как роза, а не ходить с зареванными глазами.

Джинни исчезла так же незаметно, как и появилась из темноты, и Джельсамина снова осталась одна. Она последовала совету подруги и постаралась взять себя в руки. Расшатанные нервы не сильно способствовали этому. Вечер был далек от своего завершения, а она была уже совсем разбита. Больше всего ей хотелось вернуться домой, забиться в свою комнату, сесть перед зеркалом и “поговорить” с мамой. Раздавшиеся за спиной шаги она услышала почти сразу и, выглянув из-за дерева, натолкнулась на Касиано Борджиа. Невольно оказавшись в его объятьях, Мина вздрогнула. От молодого человека исходила волна обиды. Они оба отступили на шаг назад.

– Чано....

– Мина... – одновременно обратившись друг к другу, молодые люди неловко замолчали. Чано первый решился прервать возникшую тишину.

– Джельсамина, что ты тут делаешь?

– Вышла подышать свежим воздухом. В зале совершенно невозможно дышать!

– К сожалению, на улице особо легче не становится, – с горечью заметил Касиано.

– Чано, не знаю имею ли я право..., но я хотела поговорить с тобой о Джинни.... Дело в том, что сердце моей подруги.... – Молодой человек, услышав произнесенное Миной имя, совсем потерял контроль, и резко перебил ее.

– Дорогая, мне жаль тебя разочаровывать, но у твоей подруги никогда не было сердца, – зло бросил в лицо Джельсамине Касиано. – Оно ей никогда не было нужно, впрочем, как и мне.

– Чано, не надо! Я понимаю, что тебе больно, и если я могу чем-то тебе помочь....

– Ты можешь помочь мне забыть оскорбление, нанесенное твоей подругой? – с усмешкой спросил Касиано. – А это мысль! – Мина видела, как сквозь терзавшую молодого человека обиду проступает его привычная маска злости и цинизма. – Ну, как Мина, ты готова занять место своей подружки? Папочка говорил мне, что ты так добра к окружающим! – С каждым словом, Касиано все ближе и ближе подходил к девушке и нависал над ней. И в этот момент они оба поняли, что мирного исхода их встречи не будет. Молодые люди, будто две дикие кошки, настороженно и в то же время угрожающе смотрели друг на друга. Мина от досады закусила зубами нижнюю губу и почувствовала во рту солоноватый вкус проступившей крови. Чано нервно перевел взгляд с ее глаз на кровоточащие уста. С легкостью читая эмоции на его лице, Джельсамина видела, как ярость сменяет обиду и вытесняет рассудок. Стоящая спиной к дереву, девушка почувствовала угрозу и попятилась назад. В конце концов, она прижалась к широкому стволу дуба. Ощущение, что ее загнали в ловушку, появилось из неоткуда и все больше крепло, поселив животный страх в душе. Касиано никогда не отличался особой дружелюбностью, но та ярость, что плескалась в его глазах в эту минуту, могла заставить трепетать самого смелого воина сейма Куори. А то, как близко он подошел к Мине, заставило ее всю сжаться внутри в маленький комочек, дабы не задохнуться в волнах этой ярости.

– Ну, так что, Малкани Куори, вы готовы помочь мне избавиться от моей боли? Или, как и ваша матушка, вы умеете только разбивать сердца? – То, с каким презрением было сказано “ваша матушка”, вывело Джельсамину из ступора. Она со всей силы влепила Касиано пощечину. Реакция молодого человека была мгновенной. Мина не успела вдохнуть, как оказалась с заломленными вверх руками и прижата к дереву телом Чано. Его искаженное бешенством лицо находилось в паре сантиметров от ее. – Это была большая ошибка, Куори! – сквозь зубы процедил Касиано. – Ты, похоже, совсем выжила из ума, подняв руку на Борджиа! Ищешь смерти?

В этот момент Мина по-настоящему испугалась. Но испугалась не слов молодого человека, а той двусмысленной ситуации, в которой они оказались. Они были так тесно прижаты друг к другу, что тело Касиано почти вдавило ее в ствол дерева и его ледяное дыхание касалось ее губ и щек. То, что заставило так сильно испугаться Джельсамину, стало медленно доходить и до Чано, когда он почувствовал запах крови, исходивший от ее прикушенной губы. Волна безудержной страсти пронеслась по всем нервным окончаниям тела, сотрясая его. Бешенный стук ее сердца, расширенные от страха зрачки, прерывистое дыхание и пьянящий аромат крови буквально сводили его с ума. То, что происходило с ним, было безумием. Он никогда в жизни не испытывал такой жажды. Жажды крови, жажды насилия, жажды секса.

Окончательно потеряв голову, он вдавил свои бедра в ее и широким движением слизнул языком с губы Мины алую каплю крови. Ощутив ее на вкус, Касиано зарычал от рвущейся наружу страсти. Желая еще крови, он смотрел на припухшую губу и ждал появления новой порции самого сладкого напитка, который ему когда-либо доводилось пробовать. Голод, дремавший в нем, рвался наружу и вопил, требуя еще. Со стоном, полным отчаянья, он обхватил ртом нижнюю губу Джельсамины, прикусил ее и всосал в себя всю проступившую кровь.