Смерть планам не помеха. Часть вторая: Наперегонки со временем
Шрифт:
А у Рингоноки были проблемы в лице непонимающей происходящее Донохане. Той было не столько плохо, сколько непривычно. Живот выпирал. Кто-то явно подавал оттуда знаки «я тут». Елена с интересом обращалась к кому-то оттуда, видимо к кому-то одному. Так же поступала Магдалина. Камасу же после первого прикосновения поднял страшный вопль и больше не касался живота Донохане даже по предложению. Рингоноки сделала свои выводы, но ничего не сказала.
Судя по животу, реально будет двойня, а то и тройня. Комамура счастлив, срочно ищет кроватки и запасается пелёнками. В клане Куротсучи все радуются, всем весело, все падают туда-сюда. Иккаку подозрительно
– Рин, Рин, а чего это они пинаются?
– Подают знак, что они живы, что им хочется увидеть маму и мир вокруг…
– Рин, Рин, а когда они вылезут?
– Как когда, через три месяца…
– Рин, Рин, а почему мне в последнее время стало хуже?
– Они давят на внутренности. Когда станет легче, это значит готовность к родам.
– Рин, Рин, а им там хорошо?
– Лучше, чем мне. – Рингоноки не жаловалась, но нервы потихоньку сдавали. «Как хорошо, что скоро она родит, как же это хорошо…»
«Хозяйка, крепитесь. Ещё ведь роды, ещё ведь детей воспитывать.»
«Это-то нормально, я детей люблю. У самой трое, ещё пара-тройка хуже не сделает. Елена уже занимается самообразованием и скоро Маюри возьмёт её себе в ассистенты.»
«Да, ваша старшая дочь пошла в отца. Удивительно, как может передаваться талант…но зато ваша младшая дочь пошла в вас цветом глаз.»
«Это лучше, чем красные глаза Яхве.»
– Рин, Рин, а почему ты меня не слушаешь? Я надоела? – Донохане снова начала плакать.
Еле удержавшись от прямого «Да!», Рингоноки вздохнула и приобняла подругу.
– Ничего, я не жалуюсь. Но по всем медицинским вопросам лучше обращайся к Унохане. Она знает лучше меня.
– Не знает! Она не ответила на эти вопросы и послала к тебе!
– Ну…тогда просто дай мне отдохнуть. Я устала за день. А вопросов не задавай – с детьми всё хорошо, с тобой всё нормально, роды пройдут спокойно, волноваться не о чем. Не о чем! И хватит плакать, тебе ведь не два года!
– (хнык) Правда, ничего плохого?
– Ничего, ничего, только успокойся. – Рингоноки и не думала, что с детьми будет такая проблема – они ведь ещё не родились, какая может быть проблема-то? Впрочем, с детьми проблем как раз нет. Проблема в матери. Ну, не похожа Донохане на мать. На сестру ещё похожа, а на мать – нет. «Придётся взять всё в свои руки. Да и моим детям нужны друзья. И добрый капитан порадуется, он детей любит.»
Тем временем в детском крыле Небесной Цитадели
– Нет, Джу, ну ты посмотри на эту милашку! Если бы я не знал, что это мальчик, ни за что бы в это не поверил! Смотри, я ему нравлюсь.
– Это видно,- нет, Укитаке был доволен за Шунсуя. В его друге проснулись отцовские чувства к маленькому племяннику. Маленькое милое создание полностью привыкло к дяде, дядя же ради общения с племяшкой сократил общение с женщинами, что не может не говорить о любви к Камасу. Нет, своих детей Шунсуй решил пока не заводить (я ведь ещё так молод, мне ведь ещё трёх тысяч нет), но о племяннице и о её сыне решил
заботиться как о родных. Правда, Нанао к внезапно появившимся родственным чувствам дяди отнеслась скептически и даже с подозрением.Магдалина же наловчилась определять приближение Укитаке. Стоило ему появиться в Цитадели, девочка начинала улыбаться и даже смеялась. Так же и Камасу поступал при приближении Кёраку или Елены. Сестру он просто обожал, даже немного более чем маму. Елена посещала братика, много сидела рядом. Говорила с ним, обращаясь словно к двоим одновременно. А иногда и к троим. Елена часто повторяла странную, абсолютно не подходящую ей по возрасту фразу: «остлый меч – голова с плеч».
– Не пойму, что она имеет в виду?
– Нанао, она обращается не к Камасу. Она обращается к Хиноири. Но неужели она хочет смерти твоего сына от рук занпакто?
– Я скорее поверю в то, что она желает самоубийства Хиноири.
Время шло. Живот Донохане рос. У Рингоноки медленно и неотвратимо ехала крыша. Нетсуден пришёл в удивительно стабильное состояние, только сидел на камне и вздыхал грустно при мысли о капитане. Он больше не закалывал волосы, теперь они были длинными и он их часто расчёсывал. Кинушикую над ним беззлобно подшучивала, хотя прекрасно его понимала. Ведь если её отношениям с Хичиго хотя-бы пришёл логический конец, то перед Нетсуденом стояла диллема: или жить с нелюбимой, или одиночество, причём вечное. И Рингоноки было жалко Нетсудена: молодой, красивый, но такой несчастный…
– Не нервничай, ты ещё полюбишь кого-нибудь.
– Нет. Такая любовь один раз в тысячу лет душе выпадает. А то и в две. – Нетсуден расстроился и прекратил разговор.
– Да ладно тебе. Интересно, а что будет от нашей с тобой связи?
– Связи не будет. – ответил коротко Нетсуден и нырнул в холодную воду. Ему снова стало нехорошо.
Рингоноки слышала этот разговор и на физическом уровне чувствовала боль и тоску своего меча. Ей стало так плохо, что она снова заплакала, на этот раз сама. Из её глаз полились чёрные слёзы. Она заперлась в своих покоях и спряталась в самый тёмный угол, где и просидела несколько минут, плача за свой меч. «Нетсуден, пожалуйста, не отчаивайся. Обещаю, ты станешь однажды счастливым. Я клянусь, я добьюсь этого.»
«Что вы, хозяйка, нельзя давать такие клятвы! Вы не сможете её выполнить, неужели ваш опыт вас ничему не научил?»
«Смогу! Я смогу! Ты меня не переубедишь! Я – Куротсучи Рингоноки, и без всяких предсказаний я говорю: ты будешь счастлив!»
«Хозяйка…я вам верю. Тогда…я буду ждать и надеяться. И, кстати, я вчера увидел предсказание. Настоящее»
«И?»
« Я увидел наших детей. Мой сын и кто-то с длинными чёрными волосами стояли рядом, совсем рядом с Магдалиной и Камасу, и все четверо были счастливы.»
«Хорошее предсказание. Очень хорошее. Спасибо. Опять плакать хочется…»
====== Те, кто будут после... ======
Девятый месяц. Трёхлетняя Елена радостно прыгала вокруг Донохане и фонтанировала золотыми искрами. Не так давно Камасу исполнился год, и теперь мальчик стал ещё сильнее походить на маму. Магдалина продолжала радовать матерей и неродного отца примерным поведением и высоким уровнем интеллекта – на своего родного отца она походила только цветом волос, кудри же передались от прабабушки. Маюри начал брать с собой Елену в лабораторию на опыты. Причём не как подопытную, а как ассистента. «Растёт нам погибель» – сказал на полном серьёзе Акон однажды.