Смерть под маской красоты (сборник)

– Доктор, я уже объяснял вашему ассистенту, что буду говорить с ним только через вас, – терпеливо ответил Кёниг. – Я буду отвечать на его вопросы через вас. Знаю, что мои ответы могут быть использованы против меня. Я не хочу присутствия адвоката. И понимаю, что могу в любой момент перестать отвечать на вопросы. Я не ожидаю от этой встречи конфиденциальных отношений между доктором и пациентом. Вы здесь новенькая, но я уже несколько раз встречался с мистером Кэрролом. Я больше не стану говорить с ним напрямую. Что-нибудь еще?

Доктор Штейн взглянула на Джека Кэррола, потом покачала головой.

– Нет, Уильям, больше ничего, – сказала она.

– Тогда нам, наверное, пора приступать. Государство прилично платит вам за исследования моих мозгов, доктор. Так, может, вы уже начнете зарабатывать эти деньги?

Уильям Кёниг мягко улыбнулся, лишая свои слова яда. Он мысленно считал часы, оставшиеся до вечера, но не собирался выдавать, что сегодня его последний день в этой больнице. Сложив скованные руки на коленях, с фиксирующим ремнем на пояснице, с охранником, который смотрел на него сквозь тяжелую стеклянную дверь, Кёниг с тихим презрением смотрел на своего нового психиатра, доктора Штейн, и старого врага, Джека Кэррола.

Прячась за улыбкой «готов помочь», он думал, что Штейн неряшлива, что из скрученных в узел волос у нее выбились пряди. Вдобавок она не пользуется косметикой. Его предыдущий психиатр была милой. Она ему нравилась – такая очаровательная наивность…

Кэррол был симпатичным на вид парнем, на таких вешаются все девушки в школе. К тому же он умен. Пожалуй, только у него хватало ума, чтобы подозревать вину Кёнига в длинной череде нераскрытых убийств.

Но доказать они могли только одно: в прошлом феврале он пытался задушить Эмму Уинтерс.

– Уильям, я надеюсь, вам будет комфортно беседовать со мною и вы поможете мне понять вас. Не могли бы вы своими словами объяснять, почему напали на Эмму Уинтерс?

Уильям прекрасно знал, что Штейн уже вдоль и поперек изучила его историю. И все равно ему льстил интерес в ее глазах, когда он рассказывал – своими словами, как она просила, – что в 1708 году, в его бытность Саймоном Гиннесом, он был повешен в Лондоне из-за ложных показаний Кейт Фэллоу. Эта женщина была одержима им.

– Она убила мужа, затем обставила все так, будто он стал жертвой случайного нападения, пока ехал в их поместье, – мрачно пояснил Уильям. – Потом, когда я отверг ее, она пошла в магистрат и заявила, что это я зарезал ее мужа, потому что домогался ее.

Он содрогнулся, припомнив последующие страдания. Они поверили Кейт Фэллоу. Он несколько месяцев гнил в сырой и грязной тюрьме, пока казнь не положила конец жизни Саймона Гиннеса.

– Уильям, а когда вы впервые узнали о своих прошлых жизнях?

– Когда учился в средней школе. Я заинтересовался парапсихологией и смог загипнотизировать себя и найти путь в прошлое.

Уильям заметил, что доктор Штейн не верит в его способности к самогипнозу.

– Это нетрудно, если сконцентрироваться, – нетерпеливо сказал он. – Вы садитесь перед зеркалом в темной комнате, с одной зажженной свечой. Ручкой или карандашом ставите точку посреди лба, чтобы отметить «третий глаз». А потом смотрите на эту точку в зеркале… – Кёниг понизил голос. – Как только вы отыщете свой путь в прошлое, то сразу заметите перемену.

– Перемену?

– Вы увидите ее в зеркале, – прошептал он. – Ваше нынешнее изображение рассеется и исчезнет, как и мое. Там появятся другие лица. Лица людей, которыми вы были в прежних жизнях.

Кёниг взглянул на Джека Кэррола.

– Я ему это уже объяснял, – сказал он доктору. – Спорю, он пробовал загипнотизировать себя. Попробовал – и провалился. Он слишком здравомыслящий. У него ничего не выйдет.

– А я узнаю, что случилось с людьми, которыми была в прошлых жизнях, если смогу загипнотизировать себя? – спросила доктор Штейн.

– Конечно, доктор, вы будете помнить все подробности.

– Уильям, а сколько жизней вы помните?

Кёниг уставился в зеленую стену за спиной доктора Штейн. Болотно-зеленую. Он всегда гордился своей способностью различать не только цвета, но и оттенки. Они все пытались обмануть его, заставить рассказать о прежних прожитых жизнях и о людях, которых он наказывал, поскольку они причинили ему боль в прошлом.

«Если бы вы только знали, – подумал Уильям. – Их было одиннадцать». Он улыбнулся, вспомнив первую. Старуху, за которой он шел от железнодорожной станции, когда понял, что она ведьма, наложившая на него проклятие в Салеме. Он дождался, когда она уснет, а потом поджег ее дом. Огонь за огонь.

Кёниг осторожно подбирал слова.

– Когда мне случилось столкнуться с молодой женщиной, которую вы зовете Эмили Уинтерс, самым четким для меня было лицо Саймона Гиннеса. Зная ужасную участь, которую я пережил, будучи Саймоном, вы должны понять, почему меня так расстроила встреча с молодой женщиной с золотисто-рыжими волосами и большими голубыми глазами.

– Скажите, Уильям, всегда ли вас расстраивали женщины с такой внешностью?

– Нет-нет, это началось чуть более трех лет назад, когда я заново пережил жизнь Саймона Гиннеса.

– Расскажите о своих поисках Эмили.

Кёниг вспомнил, как шел по улице и случайно заметил ее силуэт в окне ресторана. Она принимала заказ у столика рядом с окном.

– Я долго изучал ее, чтобы наверняка убедиться: она – Кейт, – припоминал он. – Потом зашел в ресторан. Зал был не слишком полон, и я смог как следует разглядеть ее…

Уильям умолк, заново переживая эмоции тех минут: наконец-то он выследил Кейт Фэллоу.

– Когда она прошла мимо моего столика, я коснулся ее руки. Она вздрогнула, потом испугалась. Я уверен, она почувствовала опасность, хоть я и извинился.

– Уильям, вы что-нибудь ей сказали?

– Я спросил: «Мы с вами раньше не встречались?»

– А потом вы ждали снаружи, пока она не вышла из ресторана?

– Да, она пошла домой. Я двинулся следом, но не слишком близко. Видел, как она свернула на закрытую территорию. Выбрал место, где охранник меня не видел, и легко перелез через ограду. Я заметил ее у дверей симпатичного домика, похожего на особняк, в котором жил Саймоном Гиннесом. Я подумал, что это неподходящее жилище для женщины, которая зарабатывает на жизнь официанткой. Потом я выяснил, что она студентка, юрист, работает по вечерам и присматривает за домом семейной пары Адамсонов, которые сейчас в отъезде.

– И вы вломились в этот дом.

– Это слишком грубо сказано. Я ждал несколько часов и заметил, что в спальне наверху открыто окно, а значит, там не включена сигнализация. Я легко забрался на соседнее дерево и перелез оттуда в дом.

– Это была спальня Эмили?

– Да. Она спала. Луна светила ярко, и я долго разглядывал ее. Меня переполняли воспоминания о ее настойчивых попытках привлечь мое внимание, когда мы жили в соседних поместьях в Англии…

Джек Кэррол слушал Кёнига с нарастающей яростью. Эмили рассказала ему, что услышала Кёнига, когда тот влезал в окно. Она поняла, что не успеет убежать. Единственной надеждой оставалась тревожная кнопка, приделанная сбоку кровати. Мистер Адамсон серьезно относился к безопасности и заказал такие кнопки для каждой кровати. Сигнал с кнопок шел на пост частной охраны, которая патрулировала закрытый коттеджный городок. Они тут же узнали, из какой комнаты поступил сигнал, и у них имелись ключи от дома.