Смерть под псевдонимом
Шрифт:
Петухов повернулся к своей спутнице и приказал:
– Держи их на мушке! Если только шевельнутся – стреляй!
– Не сомневайтесь, шеф! – Лидия усмехнулась одними губами и повела стволом пистолета. – Это доставит мне огромное удовольствие!
Петухов подошел к телевизору, повернул ручку настройки.
Экран снова засветился голубоватым призрачным светом, потом на нем проступило изображение роскошной корабельной каюты. В углу – открытый сейф, на полу – большой кожаный кофр. Перед кофром стоял офицер в расстегнутом мундире.
Вдруг дверь каюты распахнулась,
– Господин полковник! – выкрикнул он охрипшим голосом. – Бросайте все! Яхта тонет!
– Но я не могу… – ответил офицер. – Я несу ответственность перед Их Величествами…
– Забудьте обо всем! Говорят вам – яхта тонет! Вы все равно это не спасете!
Полковник махнул рукой и выбежал из каюты.
Вдруг раздался звук лопнувшей струны, и Петухов, который только что крутил ручку настройки, оказался в каюте, на экране телевизора. Он схватил кофр, поднял его…
– Не делай этого! – крикнул, склонившись над экраном, Кондрашов.
– Заткнись! – огрызнулся Петухов и вскинул кофр на плечо…
И в этот миг раздался хлопок, как будто открыли бутылку шампанского, и экран телевизора погас.
– Что это? – вскрикнула Лидия.
– Кажется, телевизор перегорел! – Кондрашов развел руками.
– Сделайте что-нибудь! – лицо Лидии пошло красными пятнами, пистолет в ее руке дрожал.
– Что я могу сделать? Вы же видите…
Действительно, от телевизора отчетливо пахло горелой изоляцией.
– Сделайте что-то, или я буду стрелять!
И тут Надежда Николаевна пнула статую, которая стояла в углу комнаты. Статуя покачнулась и упала. Мраморный ангел рухнул прямо на Лидию. Она верещала, пытаясь выбраться из-под тяжелого крыла. Надежда наклонилась и подобрала выпавший из ее руки пистолет.
– Помогите! – проговорила Лидия изменившимся голосом.
– С чего бы это? – осведомилась Надежда. – Только что ты говорила, что с удовольствием меня пристрелишь…
– Кто старое помянет, тому глаз вон!
– А кто забудет – тому два! Кстати, где твой приятель Павел?
– А он, оказывается, плавать не умел…
– Неужели утонул? – радостно спросила Мария.
– Утонуть не утонул, но умом тронулся. Теперь сидит в углу и только рот открывает, как рыба…
– Ну, значит, не видать Мальвиночке царского фермуара… И тебе тоже… – злорадно сказала Мария.
– Леня, куда ее? – проговорила Надежда, вытаскивая помятую Лидию из-под каменного ангела.
– Да пошла она вон! – отмахнулся Кондрашов, осматривая телевизор. – С ней еще возиться я буду…
– Слыхала? – Надежда уже подталкивала Лидию к выходу. – Езжай в свою Дорофеевку и сиди там тише воды, ниже травы, ясно?
– Ну вот, – сказала Надежда, когда Лидия исчезла. – Что, совсем сломалась твоя машинка?
– Не знаю, поищу на развалах, может, найду лампы перегоревшие…
– А вот интересно, где Петухов? – спросила Мария.
– Наверно, остался на яхте! – Кондрашов пожал плечами.
В квартире было пыльно и скучно. Маша раздернула занавески, которые тоже не мешало бы постирать, и оглядела комнату.
Скучно и уныло. И как она жила здесь больше года? На телефоне назойливо мигал огонек автоответчика. Она нажала кнопку, и тотчас же комнату заполнил нервный голос матери.– Маша, ты куда пропала? Четвертый раз звоню, а тебя все нет! Позвони нам срочно!
Сердце покатилось вниз: что-то случилось. Набирая номер трясущимися руками, Мария опомнилась. Мама звонила сама, стало быть, с ней все в порядке, во всяком случае, она жива и, судя по голосу, здорова. Ладно, остальное переживем.
– Мам, что у вас случилось? – спросила она, услышав голос матери.
– А у тебя? Ты почему дома не ночуешь? – агрессивно начала мать. – Я уже черт-те что передумала!
– Я в командировке была, – привычно соврала Маша – с некоторых пор она взяла за правило не посвящать мать и ее мужа в свои дела. Так, они даже не знали, что она развелась с Сундуковым. И слава Богу!
– Тут пришло письмо, – заговорила мама нормальным голосом, – из Санкт-Петербурга, от нотариуса. Там сказано, что твой отец оставил тебе квартиру.
– Отец? – оторопела Мария. – Какой отец?
– Отец твой, Карпов Михаил Михайлович, мой бывший муж. Чему ты удивляешься? – холодно спросила мать. – Думаешь, тебя в капусте нашли?
Мария так не думала, но в детстве они предпочли бы, чтобы это было так, во всяком случае, слово «папа» в ее лексиконе отсутствовало, бабушка об этом позаботилась.
– Что сказано в письме? – так же холодно поинтересовалась она. – Прочитай мне его…
И мать прочитала, что господин Карпов завещает свою трехкомнатную квартиру на Сампсоньевском проспекте своей дочери Карповой Марии Михайловне. И для того, чтобы вступить в наследство, вышеупомянутой Карповой необходимо явиться к нотариусу Семиусовой по адресу такому-то такого-то числа октября месяца.
– Так это же завтра! – ахнула Мария.
– И я о том же, – согласилась мама, – так что не прозевай квартирку-то. Как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок!
Мария поморщилась – все же речь шла о ее отце, который, судя по наследству, умер недавно.
– Давай, вселяйся, мы с Сережей к тебе в гости приедем! – посулила мать.
«Всю жизнь мечтала», – подумала Мария, вспомнив бесцветные Сережины глазки и козлиный тенорок.
Утром она была в конторе нотариуса. Ее встретил весьма предупредительный молодой человек, с которым они долго разбирались, кто Мария такая и почему у нее с собой нет письма от нотариуса. В конце концов ей велели подождать в приемной.
Мария села в достаточно удобное кресло и взяла со столика прошлогодний журнал, который назывался «Ландшафтный дизайн». Собственно дизайн ее не интересовал, у нее не было загородного дома, но хотелось взглянуть на красивые сады и альпийские горки, чтобы успокоиться и собраться с мыслями.
Шло время, Марию все не вызывали. Наконец открылась дверь кабинета нотариуса и оттуда вышел мужчина. Мария подняла голову и окинула его рассеянным взглядом. Было что-то знакомое в повороте головы, и этот взмах руки…