Смерть под Рождество

Гейл снова посмотрела на часы — 9.20. Куда же запропастилась эта Лиза?

«Ой, ведь я опаздываю!» — Лиза оставила свои часы в ванной, но и без них чувствовала, что слишком долго провозилась с купанием, со всеми этими мечтаниями-воспоминаниями и смотрением в зеркало. А ведь Гейл говорила, что сегодня ей особенно важно побольше поработать. Господи, теперь ворчать будет, не оберешься.

Лиза вывела из гаража велосипед, взобралась на него, и он ласково под ней замурлыкал. Шесть минут. Всего каких-то шесть минут надо, чтобы добраться до дома Гейл, зато педали придется крутить по-черному.

По прямой до Гейл было не больше мили, но дорога, ведущая от дома Лизы в восточную часть Фезербриджа, в нескольких местах делала причудливые изгибы. Зачем эти изгибы, Лиза так толком и не могла понять. За исключением небольшой рощицы, что заставляла дорогу выгибаться в виде широкой буквы «U», никаких других географических резонов не было. Но тем не менее дорога отклонялась в сторону полей. В холодные ясные дни — такие, как сегодня, — трава на поле поблескивала инеем. Велосипед обычно доставлял Лизе удовольствие. Но не сегодня. Сейчас она, пряча лицо от холодного ветра, склонилась к рулю и сосредоточенно крутила педали.

Через некоторое время она заметила, что ее кто-то догоняет. Лиза обернулась и коротко улыбнулась. «По глазам догадается, что я улыбаюсь, — подумала она, — ведь рот у меня закутан длинным шарфом». Велосипедист уже поравнялся с ней.

У Лизы был готов сорваться один вопрос, но она слишком сильно жала на педали и потому задать его не могла. Ладно, в любом случае быть грубой не следует. Она перестала работать ногами и начала замедлять ход до скорости, при которой можно было бы вести разговор.

Лиза повернулась к велосипедисту.

— Ну так что?..

В спицы переднего колеса с силой воткнулась палка. В колесе что-то лязгнуло и заклинило. Велосипед вместе с Лизой взлетел в воздух.

Падая, она инстинктивно выставила перед собой руки, но все равно удар о мостовую был сильным. Несколько мгновений она сидела, ошеломленная, не в состоянии понять, что происходит. Понять это ей так и не было суждено. Она посмотрела на искореженный велосипед у своих ног. У нее были разбиты руки и губы, рот полон крови. Наконец, подняв с трудом голову, Лиза посмотрела вверх. Камень. Тяжелый камень, величиной с кулак, ударил ей точно в лоб. Посередине.

Странно, но она почти ничего не почувствовала — просто упала навзничь, широко разбросав в стороны ноги, а руки в перчатках все пытались ослабить на шее шарф. Последнее, что увидела Лиза Стилвелл, были глаза, смотревшие на нее сверху. Эти глаза ее ненавидели. Очень.

Еще раньше боли появились огоньки. Не очень яркие, но какие-то настырные. С пугающим напором они замелькали перед ее глазами. Они напоминали ей что-то, эти огоньки, но Лиза забыла что. Наконец вспомнила, и ей стало немного легче! Они напоминали голубей на Трафальгарской площади.

Глава третья

Даниел Хэлфорд прибыл уже, когда вечеринка начала выходить из-под контроля. Он припарковал свой голубой «форд» на одной линии с другими машинами, в полумраке похожими на гигантских жуков. Они стояли у тротуара, плотно прижатые бампер к бамперу. Из неплотно прикрытых окон на тихую лондонскую улицу вырывались шум голосов и музыка. «Полиция веселится вовсю», — невесело подумал Хэлфорд и, не став звонить, открыл дверь.

Тесная гостиная была сейчас набита до отказа. Видно, весь отдел уголовного розыска Скотланд-Ярда в полном составе посетил одну из самых знаменитых костюмированных вечеринок Мауры.

— Даниел! — В его грудь уперся бокал с коктейлем, а держала этот бокал рука с маникюром нежного персикового цвета.

Хэлфорд схватил бокал, а вместе с ним и руку. Это была рука Мауры Рамсден. На левом ее плече красовалась маска эффектной блондинки с конским хвостиком сзади и огромными голубыми глазами.

— Я не ожидала, что ты придешь!

Маура говорила громко, почти кричала. Правда, сию минуту в этом не было особой необходимости — сейчас звучала тихая, спокойная мелодия. Хэлфорд улыбнулся. Те, кто видел Мауру только за работой, вряд ли бы поверили, что сейчас перед ними та самая сдержанная, хладнокровная Рамсден, отличный детектив, каких еще поискать. Она была его детектив, и ни с кем другим Хэлфорд работать не соглашался ни за какие коврижки. Вне службы Маура позволяла себе немного расслабиться.

— Как я мог пропустить такое выдающееся событие, как предрождественский карнавал Мауры! Тем более, что ты пригласила коллег-американцев. Сколько их сейчас здесь? Наверное, человек шестьдесят, не меньше. Кстати, а кто ты?

— Не узнал? Это же из ТВ «Пэтти Дюк шоу». Я Кэти, а это, — она покосилась на левое плечо, — Пэтти. Мы, знаешь ли, очень любим рок-н-ролл.

Она раздвинула полы его пальто и внимательно всмотрелась в темно-синие брюки, белую рубашку и темный галстук.

— Вот это маскарадный костюм так костюм! Вот это я понимаю! Молодец, старший инспектор! И кем же ты предполагаешь быть?

Хэлфорд притворно нахмурился.

— Что, тоже не узнала? Дик Ван Дайк [4] .

Маура собиралась что-то ответить, но тут появился некто босой, в хламиде, подпоясанной веревкой. Он загадочно улыбался. Увидев его, Хэлфорд расхохотался.

— Погоди, погоди, ничего не говори, я сам догадаюсь. Джетро Бодин?

Человек в хламиде не спеша достал из бокового кармана соломинку и принялся ее жевать.

— Не стоит напрягаться, все равно не догадаешься, — сухо произнес он.

4

Известный сыщик, персонаж многих детективных романов, модных в 40-е годы.

— Сдаюсь, Джеффри. — Хэлфорд поднял вверх руки. — А теперь ладно прикидываться, рассказывай, как жизнь.

Джеффри Берк был сейчас так же мало похож на знаменитого профессора Лондонского института экономики, как и его жена Маура на детектива Скотланд-Ярда. Долговязый Берк был любимцем института и его гордостью. В свои тридцать три года он уже был автором двух монографий по совершенствованию восточноевропейской рыночной системы и занимал пост советника премьер-министра по экономике. Хэлфорд посмотрел на потертые джинсы профессора. Несомненно, Маура Рамсден и Джеффри Берк были лучшей и самой необычной парой из всех, какие он знал.

— Все в порядке, Даниел. — Джеффри отшвырнул соломинку. — Развлекаюсь, наблюдая за американцами. Они просто прелесть. Нет, знаешь, что я тебе скажу: страна, подарившая миру «Унесенные ветром» и «Серенаду солнечной долины», кое-что да значит. Про нее не скажешь, что это культурная пустыня. Ни в коем случае. А ты как считаешь? К тому же я очень люблю свою американскую тещу.

Джеффри постоянно иронизировал — разумеется, добродушно — насчет американцев. Это было в их прочной семье дежурным блюдом. Мать Мауры Хэлфорд видел лишь однажды, когда был у нее в гостях в Кенсингтоне. Напротив него сидела пожилая дама, глаза красивые, умные. Стол был сервирован хавлендским фарфором [5] . В общем, миссис Рамсден произвела на Хэлфорда приятное впечатление. С отцом Мауры она познакомилась в 1963 году во время одной из деловых поездок в Лондон и с тех пор уже больше тридцати лет живет в Британии. За это время она превратилась в настоящую английскую леди, правда, несколько эмоциональную. В Мауре в равных пропорциях смешались американский энтузиазм и напористость матери с британской бесстрастностью отца.

5

По имени Дэвида Хавленда, американца, основавшего в 1839 г. во Франции производство фарфоровой посуды. Изделия из Хавлендского фарфора являются достаточно редкими и стоят дорого.