Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Смерть под занавес
Шрифт:

Катя обычно сосредоточенно слушала, иногда для большего эффекта задумчиво смотрела куда-то вдаль, как бы отрешаясь под влиянием божественной поэзии от всего земного, потом бросала взгляд на чтеца, у которого в конце обычно предательски дрожал голос, и говорила только одно слово - "изумительно". Потом следовала робкая пауза. Следующим делом Катя скорбно вопрошала: "Ну, ты куда-нибудь с ними ходил?" - заранее зная ответ. На это, как правило, разражались гневными филиппиками на засилье бюро-кратических элементов в молодежных

журналах.

Некоторые шли еще дальше и говорили, что ходить куда-либо предательство по отношению к собственному таланту, все равно он не будет понят заскорузлыми людьми, лучше уж умереть непризнанным. В душе Катя соглашалась с такой постановкой вопроса, но внешне недовольно хмурила брови и молчала. Так что опыт общения с графоманами Катя уже имела.

– Ну, как сказать, милая девушка, - из больного горла внезапно прорезался звучный баритон, - писатель - это ведь состояние души, а не просто профессия. Писателями рождаются.

Катя почему-то подумала о бедном Пегасе, на которого все пытаются взгромоздиться, и поэтому конь уже давно не летает, а мирно стоит в стойле.

– Я, правда, не рассчитываю на шумный успех, я ведь пишу для избранного круга лиц, тех, кто оценит мои скромные воспоминания.

Катя никак не решалась спросить, что же выдающегося успел совершить Женя Сандула в свои неполные сорок лет.

– У меня были очень известные родители, я рос, можно сказать, под сенью Муз.

– Они тоже были писателями?
– выдавила Катя.

– Нет, - Женя строго посмотрел на нее, - они работали в Главлите. Поэтому у нас дома бывали такие имена, такие личности...

– Понимаю, - Катю вдруг осенило, - вы и пишете о них?

– Да, я стараюсь быть беспристрастным, но одновременно строгим. Давать мягкие оценки сквозь призму эпохи и истории.

Сипенье сменилось звонкостью и даже бравур-ностью.

М-мм, - простонала Катя, ей показалось, что у нее разболелся зуб.

– Так что мою биографию вы прочтете на досуге. Что еще?

– Вы играли в тот вечер, в спектакле "Сон Шекспира в летнюю ночь"?

– Да, играл.

– Вы были все время заняты в спектакле или куда-нибудь отходили, может, вы могли видеть убитого где-то за кулисами?

– Я был занят в первом отделении. А во втором акте я действительно отходил. Я вышел, посидел немного в буфете, съел гусиный паштет, жюльен, салат оливье.

Эти "данные", конечно, представляли для Кати особенный интерес.

– ...Потом вернулся на сцену, меня должны были заколоть и произнести надо мной монолог.

– Ну как, успели?

– Естественно, даже провалялся минутой дольше.

– Женя, а что случилось с занавесом?

– Непонятно, дали раньше. Вообще, спектакль начался раньше обычного.

– Как это?

– А так. Я пришел в буфет и машинально посмотрел на часы, чтобы не опоздать к концу второго акта. Так вот, по моим подсчетам, когда я уходил, должны были произносить определенные слова, а их не было.

Так, - Катя ощутила непонятное волнение, - и что дальше?

– Ничего, я просто учел этот факт и поэтому вернулся пораньше, чтобы вовремя появиться на сцене.

– Ну а почему это произошло?
– Катя почти кричала.

– Да не волнуйтесь вы так, всякое в нашем деле случается, театр есть театр - сумасшедший мир, нормальным людям в нем не ужиться. Иногда бывают такие накладки, очевидно, часы подвели.

– Да.
– Катя погрузилась в молчание.

Прошло пять минут, Женя снова вошел в роль больного и засипел фистулой.

– А что вы скажете об Элле Александровне?

На секунду Женя растерялся, но быстро овладел собой.

– Прекрасный режиссер, отличный организатор, я ее очень уважаю.

– Ну а какие-нибудь разногласия с ней у вас были?

– Какие разногласия, - удивился Женя, - кто же портит отношения со своим бутербродом с маслом?

Да, конечно, в цинизме сегодняшнему поколению актеров отказать было нельзя. Куда подевались романтика, принципиальность, лирический трепет? Все сменили голый прагматизм и расчет. "Наверно, это правильно, иначе никто не выживет, - подумала Катя, - ни театр, ни режиссер, ни актеры".

– А что вы скажете о других актерах?

– Общаемся мы мало, у каждого своя жизнь, но в театре стараемся жить дружным коллективом, помогать и выручать друг друга.

– Хорошие слова, - не удержалась Катя, - вам бы в английском парламенте выступать или в Гайд-парке.

– Ну что вы, у меня другое призвание - запечатлеть время в скромном литературном труде.

– Не забудьте подарить мне книгу.

– Даже с автографом. Вот ваша сумка, лифт временами отключают.

– Спасибо, я еще не мужчина средних лет с подагрой, как-нибудь спущусь.

Женя снисходительно улыбнулся. Он выглядел этаким добродушным барином, которому грубит какая-то молодая, сопливая гувернантка. На прощание Женя отечески похлопал Катю по руке:

– Обращайтесь, если что, звоните и приходите.

Женя вернулся в комнату и скользнул взглядом по стене. Над столом висела фотография родителей. Они дали ему все: заботу, внимание, связи. Но он хотел всю жизнь другого - НАСТОЯЩЕГО АКТЕРСКОГО ТАЛАНТА. Этого не было, и он мучился от смутного сознания, что главного - нет, а все остальное суррогат, подделка, ничего не стоящие пустяки, без которых можно очень легко обойтись.

***

Алексей посмотрел в окно и невольно нахмурился. Резко похолодало, и москвичи поспешно сменили рубашки с короткими рукавами и сарафаны на пиджаки и толстые вязаные кофты. Хотя синоптики предсказывали наступление циклона с севера уже три дня, они, как всегда, ошиблись, и вот только сегодня небо затянулось привычной для Москвы серой пеленой. Зрелище бессолнечной Москвы было не из приятных. Она напоминала старую угрюмую тетку, даже не пытающуюся скрыть приступы своего дурного настроения.

Поделиться с друзьями: