Смерть ростовщика

– Ну... э-э-э... – бормотала покинутая вдова. – Одетт, прошу тебя, объясни господину Бурма... я не в состоянии...

Девушка объяснила. Не вполне самостоятельно, так как время от времени, невзирая на свое состояние, мать не могла удержаться и не вставить слово или что-нибудь не поправить.

После многих лет вдовства госпожа Виктор Ларшо превратилась в госпожу Поль Жакье. Она до сих пор недоумевала, почему. Свою ошибку она поняла очень скоро. Жакье, моложе ее, то и дело нарушал условия контракта. В прошлом ноябре – полгода назад – он завертелся вокруг Мисс Пэрль, заезжей воздушной акробатки Зимнего Цирка. В этой компании он отправился прямиком на седьмое небо. Прихватив с собой деньги. Уточним, правды ради, что из собственной шкатулки. Госпожа Жакье испытала глубокое унижение. Сбежать с бродячей акробаткой! Это стало концом всего. Я в течение нескольких долгих минут выслушивал рассуждения о том, как некоторые не умеют жить и какие у них извращенные вкусы. Инцидент чуть было не повлек за собой несчастных последствий для будущего брака Одетт. Тем более, что идиллия лишь только-только начиналась. Ничто еще не было решено. А я охотно признаю, муж, сбежавший с гимнасткой, выглядит не лучшим образом. Особенно в глазах чопорного семейства. А семейство Марёй – так я узнал фамилию вдохновенного создателя новых моделей хорошеньких пингвинчиков – было весьма чопорным. К счастью, Жан Марёй очень увлекся Одетт и ему хватило мозгов не взваливать на девушку ответственность за скандальное поведение отчима. В конце концов, это другая кровь. Очень хорошо. Поставим точку. Рассказчица перевела дыхание, а я глотнул вермута, чтобы облегчить себе переваривание всего услышанного. Около трех недель госпожа Жакье перемалывала свои проблемы в одиночестве. Этот период жизни она вспоминала вообще с неудовольствием, так как сентиментальные и семейные проблемы дополнились еще и проблемами, связанными с производством побрякушек. Один из лучших литейщиков заболел, проявляя признаки душевного расстройства, и хозяйка, подлинная вторая мама для работающих на нее пролетариев, наравне с бедной старой матерью несчастного занялась его здоровьем. Настоящая вторая мама для старых матерей тоже. Та старая мать, о которой идет речь, с тех пор помогает с уборкой дома. Если я помню, мы только что встретили ее при входе в вестибюль. Да, возможно. Ужасная драма, потребовавшая всего ее времени. Времени хозяйки дома. Я очень живо все себе представлял – и даже старушку-мать, если угодно, – но вот что не укладывалось в моем воображении, так это откуда возникла среди подобной свалки идея обратиться к частному детективу. Короче, обманутая супруга решилась наконец, чего бы ей это не стоило, сообщить в полицию о безрассудствах своего бога и господина, открыв причины бегства, назвав сообщницу, но не ее адрес, так как имя гимнастки исчезло с афиш Зимнего Цирка. Ее ожидало турне по провинции и за границей, а может она последовала за странствующим цирком. Само собой, это ничего не дало. Меня это не удивило. В "Бюро по расследованию в интересах семьи" они никогда чудес не творили. Их каждый день ставят в известность о десятках исчезновений, половина которых относится к области фантазий, а добрая четверть – куда серьезнее, нежели побег загулявшего мужа, влюбленного в канатоходку.

– И тогда-то вы подумали о частном детективе? – вставил я, чтобы напомнить матери и дочери о существовании когда-то подобных поползновений. (Они, казалось, об этом забыли.)

– Нет.

Нет? Ладно. В таком случае, предоставим все своему течению. Подобно течению дней, недель и месяцев, когда госпожа Жакье почти позабыла (меня это не удивляло) о существовании неверного, до того, как...

В рассказ был введен новый персонаж. Я сразу представил себе этого гражданина, елейного, слащавого, преувеличенно вежливого, непременно с достойной лысиной и в жестком воротничке с заломленными уголками, с пухлыми ручками придворного аббата: мэтр Ипполит Диану, нотариус с бульвара де Фий-дю-Кальвэр. Он был нотариусом Ларшо, его жены, вдовы и Жакье. Он почти вошел в семью. В прошлом марте сему достойному мужу в интересах его клиентки понадобилась подпись ее супруга на документе. Госпожа Жакье попыталась мне объяснить, о чем речь, но так как сама, похоже, не разобралась в вопросе до конца, а я лично не очень подкован юридически, то мало что понял. Суть не в этом. Главное – возникла необходимость в подписи и для поисков беглеца предполагалось воспользоваться талантами частного детектива. Наконец-то мы добрались. Я... нет, еще не время.

– Для начала я написала мужу, – сказала госпожа Жакье. – На имя этой Мисс Пэрль. Я вполне могла избавить себя от этого недостойного и унизительного шага. Письмо я адресовала администрации Зимнего Цирка. И до сих пор жду ответа.

– Возможно, они не пересылают почту? – предположил я.

– Напротив. И очень аккуратно. Я ездила справляться. Мое письмо было отправлено в Лондон или Берлин, не помню. Затерялось оно или нет, ответа я не получила...

Но из уст циркового администратора она узнала, что мисс Пэрль вернется в Париж в течение апреля с новой программой. Она ввела в курс дела мэтра Диану, сообщив ему также о своем намерении обратиться к частному сыщику. Прежде чем отправиться к нотариусу, она по справочнику профессий составила список вероятных кандидатов. Посланцу предстояло следовать за Жакье на край света. Именно поэтому мэтр Диану, заботясь о деньгах клиентки, разубедил ее, и разорительный проект был задушен в зародыше. (Это, конечно, мудро. Но если подобная мудрость распространится, частным детективам останется только записаться на биржу безработных.) Пока же, насколько я понял, время терпело (я имею в виду историю с подписью), и так как гимнастка должна была вскоре вернуться в Париж, то существовала альтернатива – или Жакье по-прежнему тяготел к ее орбите (так выражался господин нотариус), и тогда он вернется вместе с ней, или же они расстались, и тогда артистка не откажется дать о нем сведения. В любом случае, сейчас принято наилучшее решение: им не придется искать вслепую и расходы сведутся к минимуму. Я промолчал.

– В первом случае, – говорила дальше госпожа Жакье, – несовместимо с нашим достоинством, – как моим, так и мэтра Диану, – идти разыскивать моего мужа среди бродячих акробатов. Так что...

– Я могу взять это на себя, – предложил я.

– Очень хорошо. Во втором случае, разумеется...

– Он тем более по моей части.

– Очень хорошо, – повторила она. – Нет смысла ждать неизвестно чего. Считайте себя нанятым, господин Бурма. Я...

Она вдруг целиком ушла в созерцание складки на платье. Затем принялась старательно ее заглаживать.

– ...э-э... то есть...

– Да?

Она оставила складку в покое:

– Я, разумеется, должна посоветоваться с мэтром Диану. Ты как думаешь, Одетт?

– Не знаю, – ответила девушка.

– Да, это вопрос вежливости.

Она встала и подошла к телефону, томящемуся, словно наказанный ученик, в углу на консоли, и набрала номер:

– Алло? Мэтр Диану? Добрый вечер. Это Эрнестина...

Пока она разбиралась с нотариусом, ее дочь занялась мной:

– Еще аперитива?

– С удовольствием.

Наполняя мой бокал, она заметила, понизив голос:

– Что ж, господин детектив, вы не тратите времени даром.

Она улыбалась. Я тоже улыбнулся в ответ:

– Не правда ли? Наглость – второе счастье, если верить поговорке.

Она покраснела:

– Я не то хотела сказать.

– Помимо прочего, это неверно. Будь это правдой, Кабироль был бы жив.

– Ох! Не говорите мне больше о нем, – слегка притопнув ногой, сказала Одетт.

Раздался металлический звук резко поставленного на место телефонного аппарата. Госпожа Жакье присоединилась к нам.

– О чем это вы тут шепчетесь? – подозрительно спросила она.

Я соврал что-то удобоваримое, после чего пожелал узнать о результатах переговоров:

– Ну как? Что мэтр Диану? Она раздраженно пожала плечами:

– Он обозвал меня старой дурой или вроде того. Как обычно. По его мнению, мы должны просто ждать. Это вопрос нескольких дней. Нет смысла входить в расходы. Это всегда можно будет сделать в подходящий момент.

– Так он против? – спросила Одетт.

– Он предоставляет мне свободу решать самой... В таком случае я... я выпишу чек на ваше имя, господин Бурма. Счет дружбы не портит...

Согласен, а железо следует ковать пока горячо. Очевидно, именно поэтому и во избежание искушения передумать госпожа Жакье вылетела из гостиной, вероятно, в направлении своего секретера. Мы с Одетт остались вдвоем.

– Мама, должно быть, кажется вам немного чудаковатой, – смущенно кашлянув, заметила девушка.

– Она забавна, – я взглянул на нее, – и не напускайте на себя такой вид. Я, знаете ли, ничего ей не рассказал, если именно это вас гложет.

– Спасибо, господин Бурма.

– Берегите свои "спасибо". Мне нечего было ей сказать. Я только хотел узнать что-нибудь о Баду. Но обратился не по адресу. Тем хуже... Впрочем, как вы заметили, я все же не зря потерял время, так как мне поручено связаться с вашим отчимом...

– Для вас не в новинку подобная работа?.. Ох, до чего я глупа! Ну, разумеется!

– Мне в основном не в новинку задачи посложнее... В эту минуту в комнату вернулась госпожа Жакье:

– Вот ваш чек. Этого достаточно? Я мельком взглянул на цифры.

– Слишком много.

– Что нужно, то нужно.

– Благодарю вас...

Я складывал розовый бумажный прямоугольник:

– Ради себя надеюсь, что эта Мисс Пэрль привезет вашего мужа в багаже, а мне останется только отволочь его, если понадобится, даже за шиворот на ковер к мэтру Диану. Сейчас мне кажутся излишними еще какие-либо сведения. Так же, как и фотография. Во всем этом возникнет необходимость только в случае более углубленных розысков...

– Если хотите, я могу дать вам одну прямо сейчас, – воскликнула госпожа Жакье. – Это не те изображения, которыми я особо дорожу... такой хам!

Она подскочила и направилась к небольшому предмету обстановки неопределенного назначения, открыла один из ящиков, порылась внутри и протянула мне извлеченную оттуда фотографию размеров с открытку.

С нее в объектив фотоаппарата смотрел сорокалетний мужчина приятной наружности с поредевшими висками и шишкой на кончике носа. Лично я не стал бы совершать безумства ради него. Правда, я не вдова и не воздушная гимнастка.

Спрятав фотографию и чек в бумажник, и так как меня не задерживали на ужин, я откланялся.

* * *

Когда несколько позже я возвращался к себе, еще не ушедшая спать консьержка вручила мне пакет. Вид у нее при этом был престранный.

– Оставила ваша секретарша, – объяснила она.

Это оказался розовый бумажный пакет с элегантной ярко-голубой надписью: "Розианн, чулки, тонкое белье". Любопытная женщина наверняка заглянула внутрь и увидела там соблазнительные трусики, покупка которых столкнула нас с Одетт нос к носу. К ним прилагалась записочка, нацарапанная немного манерным почерком Элен. Я прочитал ее у себя в комнате: "Вы их забыли. Возможно, они вам понадобятся. Лишний предлог для новой встречи". Она явно располагала свободным временем и вдобавок деньгами. Сделать такой крюк только из удовольствия подразнить меня.