Смерть Созданиям Сумрака: Расцвет

Оставив мне эти добрые слова, София двинулась к выходу из зала, и вскоре ступеньки заскрипели под ее ногами. Я собрался пойти следом, но… не смог. Голова шла кругом, но не только и не столько от усталости. Сложно было поверить в то, что творится вокруг меня. Этого всего не могло происходить по определению, потому что мир вокруг нас один! Разве не смеялись мы над такими штуками в школе, в ПТУ, на том же заводе? Может, еще и рай с адом существуют?

Однако это место убеждало в том, что оно настоящее. Что мягкая трава, на которую я сегодня приземлился — настоящая. Что капли дешевого пойла, въевшиеся в древесину стола — настоящие. Что мерзкая упыриная требуха, смрад от которой до сих пор витал здесь, в пыльном воздухе корчмы — настоящий.

И тело бедного Вавилы настоящее. Никакой подделки.

Выхода из этого царства крови и грязи, ужаса и самоуправства я пока не видел. Но сдаваться не собирался. Не в характере, да и отец не простил бы.

Отец…

Навязчивая мысль крутилась в голове. Все время была где-то рядом, но ускользала, как только я тянулся к ней. Нет. Не могу соображать. Мозг на грани отключки. Лучше прилягу, пока не упал.

Выпил остатки чая (травяной воды) и поднялся наверх. Прошел мимо Софьиной комнаты и глянул мимоходом. Моя новая знакомая разметалась по койке в позе морской звезды и сладостно сопела. Из окна пробивалось только сияние от луны, но даже в нем лицо Софии казалось умиротворенным.

Имя “София совсем ей не идет”. Это имечко для старой девы, которая носит юбки в пол, выписывает толстые поэтические журналы и ходит в дворец культуры на вечера “кому за тридцать”. Буду звать ее Софой. Но сообщу об этом, пожалуй, когда мы будем на приличном расстоянии друг от друга.

Я заснул быстро… как и проснулся. Причем не сам — кто-то толкал в плечо.

— Уже пора идти? — спросил я и сонно моргнул. Зрение сфокусировалось и выдернуло из серебристой мглы… мой ночной кошмар.

— О, голубчик, — пробасил голос в ответ. — Ты уже отгулял свое, пришел куда надо.

Передо мной, как доктор у постели больного, сидел и скалился всеми ста четырьмя с половиной зубами комбриг Распятьев. Затуманенный мозг говорил, что я прикончил эту тварь, самолично заколол… с небольшой помощью Софы, так что он никак не мог находиться здесь в добром здравии.

Однако Распятьеву, по всей видимости, об этом никто не сообщил.

— А ты парнишка старательный, горячий, отдам должное, — заметил Распятьев, — однако ж и я не первый день на службе. Кое-что знаем, кое-что умеем…

Упырь сидел так близко, что я чувствовал исходящий от него смрад. Свежая земля, гниль и металл… Я хорошо знал, чему принадлежит этот металлический запах, но старался об этом не думать.

— Кое-что знаем, кое-что умеем, — еще раз повторил Распятьев и протянул руки к моей шее, — а вот ты, мил человек, не знаешь, что в глаза нашему брату смотреть нельзя. Иначе ты уже будешь не совсем ты — я влезу тебе в голову и заставлю замереть на месте. Очень помогает. Не люблю, когда закусь трепыхается. А теперь…

Его пальцы в белых перчатках сдавили горло. Я почувствовал, как пропадает доступ к воздуху.

— Проснись, — сказал упырь.

— Ч… ч-что? — прохрипел я, глядя в его скалящуюся харю.

— ВСТАВАЙ.

Я распахнул глаза. Софа держала меня за плечи и трясла что было сил. Впрочем, я едва ли отдавал в этом отчет — перед глазами все еще стояла совсем другая картинка.

— Ты дергался во сне, — сказала Софа. — И хрипел. Что стряслось?

— Товарищ Распятьев навестил, — просипел я и глянул в окно. Кровавая луна почти зашла за горизонт. — Что, выдвигаемся?

Глава 4

Как известно, спешка нужна в двух случаях — при ловле блох и когда приспичило в сортир. Но я взял на себя смелость добавить еще один весьма редкий случай. Если ты грохнул упыря, который держал под собой целую область, то нужно сваливать оттуда как можно скорее.

В этом я был уверен, а больше — ни в чем. Все, что я знал, на что надеялся и во что верил — испарилось в один момент. Как будто спал, видел пусть не прекрасный, но увлекательный сон. А потом хоп — сосед за стеной завел перфоратор в семь утра и выдернул в реальность.

Пока что эта самая реальность мне не очень нравилась. Угрюмая, грязная и чернушная. Словно я оказался посреди кинокартины из тех, что крутятся на закрытых показах.. После моего привычного Союза, где вкалывают роботы и счастлив человек (хотя он тоже вкалывает, пусть и поменьше), где по воздуху ходят дирижабли трех видов — межгород, межрегион и дальнего следования…

После такого контраста чувствуешь боль. Причем не только душевную, но и физическую. За время нашего путешествия я отбил себе всю жопу.

— Витя.

— М?

— Спишь?

— Не-а. Пытаюсь всеми силами отсрочить появление геморроя.

— Появление кого?

— Эх, ты, простота деревенская! Нарыв в заднице заработать неохота, говорю!

София засмеялась.

— А потому что это тебе не держи-жабы летающие! Тут навык нужен и привычка! Смотри давай да учись!

Я и смотрел. Хрелище открывалось превосходное — настоящая услада для глаз. Софка жилистая, конечно, но матушка-природа с лихвой отсыпала ей и форм, и изгибов. Не пожадничала.

Маленький кусочек льда щелкнул меня в бровь. Атаки я не ожидал, поэтому чуть не свалился с коня. Удержался только чудом или благодаря собственной ловкости. Видать, пялился я слишком уж… откровенно.

Не подавать виду, ни в коем случае не подавать виду! Сохрани лицо, лучше переведи тему на что-то более безопасное. Самый подходящий вариант — это…

— Не “держи-жабы”, а “дирижабли”, — назидательно заявил я и потер бровь указательным пальцем, — запомни, а то и правда изъясняешься как дерЁвня.

Софа возмутилась.

— Я, значит, от всего сердца ему, олуху, подсказываю, как надо в седле держаться, чтоб шею не свернуть, а он пускает слюни и придирается к словам. За мной повторяй, чучело!

Она была права, права абсолютно в каждом пункте, но признавать этого я не хотел. Много чести.

— Нет уж, обойдусь и без твоих советов, лучше по-своему, — проворчал я.

Софа хмыкнула и вздернула аккуратный носик.

— Как знаешь, — в голосе ее звучала насмешка, — посмотрим, далеко ли ты уедешь с такой техникой.