Смерть Созданиям Сумрака: Расцвет

— А что за Ламберты, к которым этот упырь так старался меня приписать?

София опустила голову и запустила ладони в волосы. Долго она не произносила ни слова. Просто сидела молча и глядела куда-то в пол. Глядела с таким напряжением, будто внизу, на занозистой деревянной поверхности, кто-то нарисовал самые живописные в мире картины. Никогда не любил такие моменты, потому что понятия не имею, как себя вести. Сказать что-то, обстановку разрядить? Или промолчать?

Я бы покурить вышел, если честно. Только ведь там луна снаружи. Она ничего мне не сделает, конечно, а все равно неуютно.

Но выходить не пришлось.

Софа выпрямилась, смачно прохрустев позвонками. На ее губах появилась скупая улыбка.

— Ламбертов все звали Оплотом. Знаешь, как иногда герои всяких историй и быличек приходят из ниоткуда и уходят в никуда, м? Так вот, это не про Ламбертов. Самый последний забулдыга мог за чарку изложить тебе всю их родословную.. Не наши, приехали издавна откуда-то то ли из северных, то ли из западных земель. Занимались всеми искусствами понемногу — и лекари, и пекари, и певцы, и бойцы. Лихие, веселые и абсолютно бесстрашные. Казалось, что только этим они и могут противостоять упырям. Ни в ком столько жизни не было, говорила моя бабушка, а она повидала немало за свою жизнь. Конечно, дело было не только в удали, иначе упырей лупил бы любой самонадеянный дурачок. У Ламбертов было что-то еще. А вот что — так никто и не разгадал.

София скрестила руки под грудью. Мне пришлось себя уговаривать, чтоб туда не смотреть.

— Ламберты притягивали к себе людей, но даже их силы было недостаточно. Что такое горстка людей против огромной машины? Там сотня человек от силы — ее перемелют в этих жерновах и не подавятся. Так и получилось. Знамена порвали, дома пожгли… да только вот шрам так просто не сотрешь

— Шрам? — переспросил я.

— Да, Ламбертов и их последователей можно признать по особой отметине. Опять же с бабкиных слов говорю, а они не очень конкретные были. Вроде бы здоровенное белое пятно а сверху тоже герб, что ли. Бабуля описывала его невнятно… Все время скатывалась в Арб… Аб-срак-цию.

— Абстракцию.

— Вот! Ее самую.

Я почесал подбородок.

— Прямо блокбастер какой-то американский.

— А?

— Не, ничего. Веселые у вас тут уроки истории, говорю. И как же товарищ комбриг меня к ним причислил? На каком основании?

“А кто причислил меня к роду человеческому?

София пожала плечами.

— По запаху, наверное. В том, что чутья касается, этим тварям равных нет. Они ориентируются в сто раз лучше собак. Чтоб упыря со следа сбить, надо либо удачу за хвост поймать, либо… быть Ламбертом.

Я усмехнулся.

— Что, даже поговорки про них сложить успели?

Ради шутки спросил, однако София восприняла мои слова на полном серьезе.

— А как же. В народе Ламбертов любили. Люди у нас горем научены и к пришлым относятся с подозрением. Но Стефан, который главный из Ламбертов, очень быстро на взлет пошел, Вождю его острый ум по нраву пришелся. Так что он и стал то ли академией в Москве, то ли школой заведовать — навукой, в общем. У меня даже книжка есть. Там его слова выбиты на корке.. Про то, что надо идти…

— К светлому будущему?

Она посмотрела на меня с недоумением.

— Да… а еще, что…

— Технологический прогресс есть лучшее, к чему должен стремиться человек?

— Ты откуда знаешь?? — удивилась она.

Я закусил губу и покачал головой.

— Да так. Что-то общее есть между нашими мирами. Например, всякие ученые на костре копченые.

— Ну… вот… С его приходом и начали все вверх дном переворачивать. Что ни день, то всякие новшества. Без всякой меры. Поговаривают, что из-за Ламбертов это все и случилось. Насколько это правда, никто не скажет, но но в столице вашего брата не любят.

— Да не мой он!

— Хм… да нет, вроде немых сради Ламбертов не было.

— Да нет, я к тому, что никакой я не Ламберт. Я Богданов Виктор Степанович. Коренной русский, безо всяких иностранных примесей. У меня и свидетельство дома есть, я тест ДНК делал…

София вздохнула и подалась ко мне. В глазах снова затеплились искорки, но лицо оставалось серьезным. Она была готова стоять на своем.

— В чужеземных штучках я не разбираюсь. если у вас там все настолько хреново, что приходится тесто из дымка стряпать, могу только посочувствовать. Но вот что скажу, Витя Богданов, упыри в крови не ошибаются. Если бы ты сам сказал, что ламбертовский, я бы ни за что не поверила — отметины-то нет. Но упыря не обманешь — раз сказал, что течет в тебе кровь этого рода, то она там течет. И все тут.

Я махнул рукой. Спорить тут было бесполезно.. Пусть зовет как хочет, все равно это ничего не значит.

— А Растяпьев этот… — начал я. — Откуда он о тебе знает?

София грустно улыбнулась.

— Он так развлекается. Всех, кто хоть немного владеет Плетением… даже самым слабеньким — синяки заговорить или посевы благословить, он ищет и осушает. Его ищейки рыскают по всему Союзу…

Она презрительно плюнула через левое плечо в сторону того места, где у(с)покоился комбриг.

— Наверное, думал, что так сам сможет научиться ворожить. У них это вообще пунктик какой-то. Думают, раз Вождь что-то умеет (или научился во время Обращения) то и они смогут. Сам-то комбриг ленивый, а вот его прихлебалы меня гоняли по всей области. Вот и загнали наконец. Если б ты не подоспел, лежала бы я оттраханная и высушенная досуха.

От ее слов меня слегка жаром проняло. Я не ханжа и сам при случае готов продемонстрировать как владею великим и могучим, но от женщины такое слышать не привык.

— Нам повезло, — наконец выдавил я.

— Нам?

— Без тебя мне этой информации и близко не видать.

Конечно, я рано или поздно и сам бы все это узнал, но приятно обойтись без косых взглядов или зуботычин.

— Ааа. Ну, возможно.

Где-то вдалеке на улице послышался истошный крик петуха. Я резко дернулся и повернулся в сторону окна. Неужели мы так долго проговорили? Жаль, что часов поблизости нет, время можно определить только приблизительно. Может, это пернатое просто устало от тяжкой жизни и таким вот хитрым образом просится в кастрюлю?

Я осторожно поднялся… и чуть не рухнул обратно. Усталость обрушилась на меня кувалдой. От души саданула по всем мышцам и костям сразу. Видать, адреналин закончился, а помимо него, ничего не осталось. На чистой силе воли я подтянул тело к стеночке и выглянул в окно.

Так и есть — мерзкая кровавая луна еще на месте, но угольно-черная краска неба уже начинает разбавляться на горизонте.

— Нам бы поспать пару часов, — сказала София и смачно зевнула в кулак. Тоже устала, конечно же, — а потом валить отсюда. У молвы быстрые ноги, и весть о том, что мы с тобой хлопнули комбрига, быстро дойдет куда надо. Ты меня понимаешь, Витя?

Да чего ж тут не понять. Вряд ли в начальстве у Растяпьева сидят добродушные эльфы. Власть над таким уродом могут держать только уроды еще хуже. И теперь я нажил себе врагов. Молодец, Виктор Степаныч, великолепная работа. Премию тебе от всего завода и венок на могилку.

София, видимо, засекла мою кислую физиономию, потому что подошла сзади и похлопала по плечу.

— Слышал, что он Вавиле сказал? Про руку. Не кусай руку, что тебя кормит.

— Слышал, — буркнул я.

— Вот ты, Витя, щас не просто ее укусил. Ты в нее вцепился, как голодная псина, и вырвал. Вместе с жилами и с мясом. Поздравляю тебя, Ламберт.