Смерть в океане
Шрифт:
Супермаркет, где она обычно покупала все необходимое, недавно переделали. Теперь он, согласно баннеру на окнах, является гипермаркетом. В начале дня там уже полно молодых матерей, пенсионеров и домашних хозяек в спортивных костюмах. Кэтрин вытащила тележку из ряда, где их стояло около пятидесяти, и покатила по проходам. Время от времени брала что-то и бросала в корзинку. Так она действовала на автопилоте в течение двадцати минут. Дважды прошла вдоль одного и того же прохода, не заметив этого. Наконец удовлетворенно вздохнула и решила, что взяла все необходимое.
В очереди к кассе перед ней стояло три человека.
Кэтрин просматривала всякие журналы, а потом остановилась у полки с местными газетами. На первых страницах «Хроник округа Фултон» и «Атлантик джорнал» красовались во всю полосу ее фотографии, снятые в тот момент, когда она накануне днем выходила из лифта. Над снимками стояла надпись: «Известному адвокату из Атланты предъявлен иск на сто миллионов долларов».
Кэтрин испытала шок и немедленно взяла с полки один экземпляр. В статье говорилось, что в предъявленном иске Беннет Уильямс называет ее и юридическую фирму, в которой она работает, обвиняемыми. Далее идет детальное описание ее прошлой деятельности в качестве обвинителя на процессе Уильямса.
— У вас есть сегодня купоны? — спросила приятная женщина за кассой.
— Что?
— У вас есть купоны?
— О нет.
— Вы являетесь членом клуба?
— Членом чего? Извините меня, — проговорила Кэтрин, стараясь сосредоточиться.
— Клуб обеспечивает скидки. Вы можете записаться за одну минуту. У меня есть…
— Послушайте, мне сейчас некогда.
Она бросила доллар за газету на конвейер и поставила тележку на место.
— Но, мэм, — крикнула ей вслед кассирша, — мэм…
Кэтрин так и не услышала конец предложения, так как двери закрылись за ней автоматически. Она села за руль автомобиля и стала дочитывать статью. Там говорилось не только о недавней трагедии на «Мажестике», но и делались намеки на то, что Кэтрин долгие годы имела зуб против Беннета Уильямса.
Наш репортер хотел взять интервью у миссис Адамс, однако она отказалась разговаривать с ним, отделавшись знаменитой фразой «без комментариев». Адвокат Уильямса, Гарри Пагель из престижной нью-йоркской фирмы «Тайлер, Кинг и Элкинс», заявил, что его клиенту «нанесен моральный ущерб безответственными и предосудительными заявлениями, сделанными Кэтрин Адамс». Пагель утверждал, что они с нетерпением ждут начала судебного заседания.
Кэтрин отбросила газету и завела мотор. Поехала вперед без всякой цели. Просто вела машину.
В итоге она очутилась на автостоянке возле торгового центра «Периметр» и зашла в бистро пообедать. Во второй кабинке от двери сидел юрист, которого она знала наглядно, не будучи с ним знакома лично. При ее появлении он поднял глаза, кивнул ей и едва заметно улыбнулся. Его товарищ, адвокат, повернулся к Кэтрин лицом и что-то прошептал своему коллеге.
Метрдотель провел ее к столику. Она сидела, чувствуя себя так, будто половина людей в заведении смотрят на нее. Кэтрин быстро поела и ушла.
Глава 34
Несколько
дней Кэтрин никуда не выходила. Бродила по дому, расставляла и переставляла мебель. Стесняясь показаться на люди, она пребывала в полном одиночестве. Единственным утешением был Зак. Когда сын выскакивал из школьного автобуса, она уже ждала его, и он, сияя, просто набрасывался на нее.С подростковым любопытством он расспрашивал мать обо всех подробностях гибели «Мажестика». Сына интересовало, что она чувствовала при виде мертвецов. Потрясло ли ее такое зрелище? Видела ли она мертвых когда-либо раньше? Не испытывая никакого желания вновь переживать ужасные события, Кэтрин насколько возможно правдиво рассказывала ему о происшествии в Атлантике, умалчивая только о покушении на ее жизнь в Портофино. Неизвестно, какое впечатление произвели на шестнадцатилетнего мальчика эти рассказы, только она почувствовала облегчение, когда его вопросы иссякли.
Джон Дилани звонил несколько раз и оставлял ей сообщения, однако она не отвечала на них. Она вообще не реагировала ни на чьи звонки. На второй день Берт Бойд неожиданно навестил Кэтрин. Она не пригласила его войти в дом; они разговаривали на пороге. Бойд говорил, что переживает о случившемся, и заверил ее, что по-прежнему считает ее членом команды. Он также справился о детях. Потом перешел к делам, которые она вела. Тогда Кэтрин послала партнера к черту и захлопнула дверь перед его лицом.
Прошло еще три дня. В два часа раздался звонок в дверь.
Кэтрин колебалась, стоит ли открывать. Она как раз рисовала фонтан в заднем дворике, чем не занималась уже многие годы. Живопись — ее страсть, и вот она снова вернулась к этому занятию. По ее мнению, это не просто расслабление. Рисуя, она оставалась наедине с предметом изображения. Кэтрин занялась живописью еще в четвертом классе.
В погожие дни учитель рисования иногда вел учеников на улицу. Кэтрин ложилась на спину, смотрела на ветки древнего дуба, росшего на школьной лужайке, и ее пальцы сами собой двигались по альбому. Тени и свет в паутине веток отображались удивительно точно.
Ее рисунки отнюдь не механическое воспроизведение натуры. Они сверкают жизнью и чувством. Учитель сразу увидел в девочке талант и поощрял ее заниматься живописью. Рисование вскоре стало любимым предметом Кэтрин.
Ее родители, однако, были практичные трудолюбивые люди, которые считали живопись просто развлечением, а не призванием, которому можно посвятить жизнь. Сначала они безразлично относились к привязанности дочери, однако вскоре начали активно препятствовать тому, что она тратит время на пустяки и уделяет слишком мало внимания «законным» предметам. Учитель даже приходил к ним домой и пытался объяснить родителям, что у Кэтрин настоящий талант. Его не услышали, а альбом спрятали подальше.
Шли годы, и альбом время от времени вновь возникал в жизни Кэтрин, особенно после рождения детей и вслед за разводом. Хотя и не задерживался надолго. Талант не покидал ее, тем не менее жизнь и работа брали свое. Так что призвание ждало своего часа. Кэтрин нашла альбом несколько дней назад в чулане, делая там уборку.
Когда звонок прозвучал во второй раз, уголь замер на листе. Кэтрин что-то пробормотала и встала.
У двери стояла Галина Оливарес.
— Как вы попали во двор, Галина? Я ведь закрыла ворота.