Смертельная измена

— Да, я это понимаю.

— Но я могу пойти и сама. Правда.

— Нет. Я помогу тебе.

Магда кивнула и вытащила из сумочки мобильный. Номер комиссара Нери был забит в памяти ее телефона.

— Я в Риме, — сказала она Нери, который сразу же взял трубку и ответил необычайно бодро. — Я больше не могла оставаться в Ла Рочче. Я хочу знать, где он. Но я толком не представляю, с чего начать поиски. Вы что-нибудь узнали?

У Нери сжалось сердце. Значит, она уже в Риме…

Два дня назад позвонил его начальник из Монтеварки и сразу же приступил к делу, не утомляя себя длительными приветствиями, вежливостью или вступлением.

— Что за идиотское заявление ты написал? Оно сейчас лежит у меня на столе. Ты просишь разрешения на командировку в Рим? У тебя что, крыша поехала? И все это только потому, что какой-то господин, какой-то турист, сказал своей жене, что поедет в Рим, и пока что не собирается возвращаться назад? Может быть, ему просто нравится этот город? Или он предпочитает сидеть на Пьяцца Навона, пить просекко и флиртовать направо и налево? Из-за такого «тяжкого преступления» ты хочешь устроить себе веселый отпуск, Нери? Ты что, считаешь меня идиотом? Думаешь, я не разгадаю твою хитрость и подпишу эту бумажонку?

Нери потерял дар речи. Габриэлла, наверное, смогла бы объяснить его начальнику, что здесь действительно вполне возможно тяжкое преступление, а вот он не смог. В этот момент ему в голову не пришел ни один аргумент в пользу того, почему нужно ехать в Рим. Он сам себе казался дураком и проклинал себя за то, что написал это заявление.

«Я возьму отпуск, — подумал он, — и на свой страх и риск поеду в Рим, чтобы провести там расследование. Естественно, с Габриэллой». А если ему удастся распутать это дело и найти синьора Тилльманна живым или мертвым, Фабио Мелани из Монтеварки, который сейчас смотрит на него свысока, будет выглядеть дураком.

После этого неприятного телефонного разговора Нери связался с римскими больницами и узнал, что человек по имени Йоганнес Тилльманн ни в одну из них не поступал, не находился там на лечении и не умер.

По крайней мере, он смог сказать это синьоре по телефону.

Она в преувеличенно вежливых выражениях поблагодарила его, и Нери почувствовал гордость. Хотя бы на пару секунд. Не все люди были такими высокомерными и наглыми, как Фабио Мелани.

— Хорошо, — сказала Магда. — По крайней мере, мы знаем, что с ним не произошло несчастья и он внезапно тяжело не заболел. Вы не смогли бы сделать запросы в аэропорты? Я позвоню вам еще раз завтра.

— Конечно, я могу это сделать. Желаю вам удачи, синьора! И, пожалуйста, сообщите мне, если что-то узнаете. Buongiorno.

Магда и Лукас вышли из траттории и купили на виа дела Кончилиазионе билеты на автобус, который ездил по всему Риму, от одной достопримечательности к другой, и который мог остановиться в любом удобном для пассажира месте.

36

Топо не помнил, чтобы у него когда-нибудь было столь отвратительное настроение. Он лежал в постели в бывшей детской в доме матери и еще крепко спал, когда в четверть восьмого зазвонил телефон. Звонок в такое время не предвещал ничего хорошего. Рональдо Перрини, главный редактор газеты, для которой Топо писал рецензии, был у аппарата собственной персоной.

— Стефано Топо? — негромко спросил он, и у Топо мороз пробежал по коже.

— Да, это я, — ответил он, стараясь сделать все, чтобы его голос звучал бодро, как у человека, который уже часа три работает за компьютером.

— Вы уволены, — сказал Перрини еще тише и опаснее.

— Почему? — прошептал Топо, и ему пришлось сесть.

— Вы знаете Марию Чеччи?

Эту фамилию Топо уже слышал, но в это мгновение никак не мог вспомнить, где именно.

— Нет, — робко ответил он.

— А надо бы знать. Мария Чеччи написала роман «Двадцать третье апреля, одиннадцать часов сорок пять минут», который вы рецензировали.

— Ах да, точно. — Топо похолодел.

— Этот бульварный роман, как вы его обозвали, рассказывает о несчастном, запуганном человеке, которого всю жизнь оскорбляли и унижали, и он намеревается ворваться в детский сад в маленьком городке, чтобы перестрелять там всех. Это очень тонкое и глубокое исследование психики тяжелобольного человека.

— Это мне понятно, — сказал Топо.

— Будьте так любезны, заткнитесь! — злобно прошипел Перрини. — До амока не дошло, его предотвратили в последний момент. Каким образом, я вам не скажу. Надеюсь, вы прочитаете книгу хотя бы сейчас, после того как написали на нее рецензию. В любом случае, там нет разлетающихся по улице мозгов и запачканных ими лобовых стекол машин. В отличие от вас, я знаком и с этой книгой, и с психологией «маленькой Лизхен», как вы мило выразились, причем очень хорошо. Дело в том, что эта чрезвычайно умная и очень интересная книга, которая вопреки вам попала в список бестселлеров, написана женой моего многолетнего партнера по гольфу.

Топо затрясло, как на морозе.

— Ох…

— Да. Я думаю, в дальнейших объяснениях нет необходимости. Buongiorno, signore Топо.

— Buongiorno, — прошептал он в ответ, но Перрини уже положил трубку.

Топо в ярости ударил кулаком по столу. Это же надо так влипнуть! Кто мог подумать, что потаскуха какого-то безмозглого игрока в гольф, который к тому же является другом его главного редактора, пишет под псевдонимом идиотские книги! К черту эту проклятую редакцию!

Но он попал в переплет и нужно срочно искать новый источник доходов. А подобного выгодного места, где так мало работы, ему сразу не найти.

Стоя под душем, Топо решил, что сегодня же вечером сожжет в камине обе книги, которые привели к катастрофе.

В баре он уклонился от разговора с хозяином бара, выпил эспрессо и две двойные граппы, чтобы заглушить шум в голове, который все время усиливался. Было ощущение, что он не может ясно соображать и еще меньше — четко формулировать мысли.

Он уже собирался уходить, когда в бар зашла Розита. Она улыбнулась ему, заказала эспрессо и села рядом с Топо у стойки бара.

— Как дела? — спросила она.

— Abbastanza bene, — ответил он, — да так, ничего.

Розита кивнула:

— Это самое скверное: пересмотреть вещи и рассортировать их. Практически еще раз проживаешь жизнь, особенно когда попадаются вещи, о которых уже забыл.

— Так оно и есть.

Розита сочувственно посмотрела на него: