Смертельная измена

Он даже зашел в музей, и ему понадобилось всего лишь несколько минут, чтобы бегом проскочить все помещения. Он не обращал внимания на экспонаты и скрепя сердце даже спросил один раз о Магде. Но все было безуспешно…

У него урчало в животе и не было никакого желания возвращаться в свой ужасный номер. Поэтому он съел в остерии minestrone [42] и пиццу, купил план города и решил осмотреть Рим самостоятельно.

В глубине души он злился на Магду, которая бросила его в соборе, как надоедливого мальчишку, и сбежала. В конце концов, она была виновата в том, что еще один день прошел напрасно.

42

Минестроне — густой овощной суп ( ит.).

40

Тонкие пронзительные голоса японцев ужасно действовали на нервы Магде. Она не могла спокойно осмотреть величественные, выше человеческого роста, скульптуры без того, чтобы не быть окруженной частоколом зонтиков, вспышками фотоаппаратов и жужжанием видеокамер. Японки верещали от восхищения и, казалось, говорили все одновременно.

Неожиданно Магда очутилась перед исповедальней, сделанной из старого тяжелого темного дерева с двумя крепко закрывающимися дверьми, что нетипично для исповедальни и не является обязательным. Не медля и не раздумывая, она проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь.

Внутри было тесно и темно, но она почти целый час провела в этой маленькой комнатушке размером не больше сундука. И чем дольше она стояла на коленях на жесткой скамейке, тем спокойнее становилось у нее на душе. Вокруг слышались приглушенные голоса посетителей собора Святого Петра, и она была частью этой бормочущей массы, но, тем не менее, совсем одна, невидимая для остального мира. Она могла спокойно погрузиться в свои мысли.

Ее уверенность крепла. Она снова увидит его.

Воздух в исповедальне был душным и сухим, пахло старым пергаментом и ладаном. Казалось, что за десятилетия здесь накопилось множество тайн, лжи во спасение и прощенных грехов.

Через какое-то время Магде показалось, что она не одна. Ей почудилось, что за деревянной решеткой промелькнул кто-то. Невидимый, молчаливый, с теплым дыханием, пахнущим сладким церковным вином.

— Верни его мне, — шепотом умоляла она, — пожалуйста, верни мне его.

Она снова и снова повторяла эти слова. Ответа не было, но Магда покинула исповедальню в твердом убеждении, что ее молитва будет услышана.

В состоянии эйфории она около получаса блуждала по собору. Еще девочкой она хотела стать монахиней. Прежде всего, чтобы иметь возможность каждый день и в любое время находиться в таком великолепном соборе. Здесь она чувствовала себя счастливой.

Перед собором Святого Петра она села в такси. У нее не было никакого желания ехать в автобусе и еще меньше хотелось идти пешком.

— К Испанской лестнице, — сказала она водителю. — Пожалуйста, поезжайте помедленнее. Я разыскиваю одного человека и хотела бы видеть лица прохожих.

Ее просьба осталась без ответа. Таксист рванул с места и со страшной скоростью помчался по городу, выполняя рискованные обгоны и выскакивая на встречную полосу.

Магда разозлилась и не дала ему чаевых.

Вообще-то она собиралась посидеть на лестнице, съесть мороженое или сrре [43] и понаблюдать за прохожими, но почувствовала голод и подумала, что если ограничится только этим, то ей станет плохо.

Поэтому она нашла маленькую тратторию, в которой заказала лапшу в виде бабочки с грибами и трюфелями и все это в сметанном соусе.

Она ела и пристально вглядывалась в лица проходящих мимо людей. Через четверть часа ей стало казаться, что она знает каждого второго и уже хотя бы раз их видела. В конце концов она прекратила это занятие. Она откинулась назад, подставила лицо теплому июльскому солнцу и поблагодарила небо за то, что находится в этом городе и не теряет надежды на счастливое будущее.

43

Блинчик ( ит.).

Откуда-то издалека она услышала вой сирен «скорой помощи», который становился все громче. Магда вздрогнула. Этот пронзительный звук напугал ее.

«Папа… — подумала она. — Проклятье! Папа…»

Через два месяца после неприятной встречи в коридоре Анита сказала Магде:

— Теперь мы целых три недели не будем ночевать у тети Хельги. И тебе не нужно будет завтра собирать вещи. Ты рада?

— Да, конечно. Но почему?

— Папа уезжает.

— Куда?

— Не знаю. Куда-то на море.

— И «кое-кто» с ним?

— Да.

Магда почувствовала, что и для матери тоже наступило что-то вроде отпуска, когда она может наконец-то остаться дома.

На следующее утро отец проснулся очень рано. Было еще темно, когда он оделся, выпил кофе и взял сумку, которую сложила ему Анита.

— Ну, пока, — сказал он, — до свидания.

Он легонько поцеловал жену в щеку и дружески похлопал Магду по плечу.

— Береги себя, воробышек. И смотри, чтобы на тебя не было жалоб.

Он улыбнулся, и Магда улыбнулась ему в ответ.

— И тебе того же, — ответила она.

Отец поцеловал ее в лоб и ушел.

Мать закрыла за ним дверь и глубоко вздохнула. Потом посмотрела на Магду и улыбнулась.

Через три часа им позвонили из дорожной полиции. Они как раз позавтракали, и Магда собиралась идти в школу, поскольку в этот день занятия начинались с третьего урока.

Она еще не вышла из квартиры, когда увидела, что мать словно окаменела у телефона, прижав левую руку ко лбу. Магда ждала, что она что-нибудь скажет, чтобы понять, кто это звонит, но мать молчала. Только два раза пробормотала «да».

Положив трубку, она молча обняла Магду и прижала ее к себе. Сердце девочки стучало так, словно готово было выскочить из груди. Она чувствовала, что произошло что-то ужасное.

— Мы должны держаться друг друга, — сказала мать тихо, — теперь мы остались совсем одни.

— Что случилось? — прошептала Магда, и от страха у нее перехватило горло.

— Отец мертв. Он разбился на автобане. Не успел затормозить и врезался в грузовик, который стоял в пробке. Пока непонятно, почему это произошло. Или он его не заметил, или отказали тормоза. Да это, собственно, уже все равно.

Магда не проронила ни звука.

— А «кое-кто» в тяжелом состоянии. Неизвестно, выживет ли она.

Магда по-прежнему молчала. Она ожидала, что в ней проснется отчаяние, ужас или ощущение бесконечного несчастья. Но не чувствовала ничего, потому что не могла себе представить, что отец никогда больше не вернется домой.

— Ты можешь сегодня не ходить в школу, — сказала мать.

Потом она легла на диван, взяла шерстяное одеяло и укрылась с головой.

Похороны состоялись на следующей неделе. «Кое-кто» по-прежнему была в коме, и Анита радовалась, что не придется встречаться с ней еще раз.