Смертельно безмолвна - 2

– Ари говорила, вы всегда знаете, как поступить правильно, а оказывается, вы просто

ведетесь на поводу у случая.

– А кто тебе сказал, что нарваться на неприятности – значит поступить неправильно?

Спокойствие никогда не приносит ответов, запомни. Попытки что-то сделать, всегда есть риск.

В любом случае. И не всегда этот риск хорошо заканчивается. Поэтому нам только и остается, что рассчитывать на удачу. Все очень просто.

Сначала мне кажется, что несет он полную околесицу. Но потом я понимаю, что этот

человек побольше меня о жизни знает. Наверно, и в словах его есть смысл.

– Ладно. – Я коротко киваю и разминаю плечи. – Как я должен себя вести?

– Как слабослышащий и слабовидящий немтырь.

– Окей.

– Знаешь, кто такой немтырь?

– Да, я знаю, кто такой немтырь.

– Это просто...

– ...просто что?

– Ничего, – Джейсон взмахивает руками и с протяжным выдохом выкидывает в окно окурок

и бросает. – В любом случае, я разберусь.

– А если не разберетесь? Что тогда?

Ищейка останавливается в густых зарослях папоротника, спрятав автомобиль в тени

спутанных веток, и переводит на меня смышленый взгляд.

– Тогда беги.

Отличный совет.

Неожиданно я сожалею о том, что не взял с собой лук и стрелы. Что за мысли? Меня

порядком пугает мое желание вырядиться сейчас в Робин Гуда... Однако стоит признать, что

наличие оружия часто спасало мне жизнь. Обычно Хэрри занимался подобным: делал то, что

нормальные люди никогда бы не сделали. А я смотрел на него, как на психа, и уже в следующее

мгновение вытаскивал нас из огромных передряг.

Почему мы принимаем то, что имеет значение, тогда, когда принимать нет смысла?

Встряхиваю головой и вслед за Джейсоном выбираюсь из салона. Мы оказываемся в центре

густого леса, опоясанного зеленой листвой и маджентовым рассветом, который так и норовит

упасть на мою страдающую мигренью голову. Раздражает сонное состояние. Но я ведь должен

выглядеть уверенно, должен идти прямо, знать цель, средства, а в башке, то и дело, выключается

свет и включается режим автопилота.

– Джейсон, я хотел спросить...

– Я, кажется, просил идти молча.

– Ты сказал, что Ловари не получают дар от Дьявола, – намеренно перехожу на «ты» и

откашливаюсь, надеясь, что ищейка спокойно к этому отнесется. – Но как тогда цыгане вообще

узнали о магии? Как поняли, что можно отнимать ее у ведьм?

– Рано или поздно находятся те, для кого секрет раскрывает свои объятия, Мэтт. Как ты и

твой брат, например. Но вы бы с радостью забыли об этом мире, а Ловари с головой в этот омут

окунулись, прознали верные способы, пожертвовали не одним поколением.

– То есть они – самоучки.

– Что-то вроде того.

– Выходит, любой человек может научиться магии, если сильно захочет?

– Магия требует много физических сил. Научиться может любой, а жить с ней... – На какое-

то мгновение Джейсон замирает и прислушивается к окружающему нас лесу, будто тот умеет

говорить. Я с интересом наблюдаю за ним и вскидываю брови, когда он широко улыбается и

кивает в сторону поросшего мхом столетнего дуба. – Нам сюда.

– И ты думаешь так, потому что...

– Разве тебе все нужно знать, мальчик? Просто делай, что говорю, и точка.

Ненавижу, когда мне затыкают рот, но, стиснув зубы, замолкаю. В конце концов, для меня

отнюдь не выгодно соперничать с едва ли не единственным союзником.

Еще и оборотнем.

Мы бредем вдоль густых зарослей, сквозь которые слабо прорываются лучи света. В воздухе

висит звенящая тишина, глубокая и тяжелая, давящая на голову и прижимающая к земле

прозрачными лапищами. Я потираю пальцами переносицу и осматриваюсь. Лес на долю

секунды кажется мне магическим порталом в пустоту, кажется зеленой бездной. Мы бредем

дальше, а его, поросшие мхом, костлявые пальцы затягивают нас все глубже туда, откуда нет

выхода. Возможно, я параноик, и ничего подобного не происходит. Но я вдруг ощущаю ледяное

дуновение ветра, врезавшееся в сгорбленную спину. Слышу, как тишину нарушают скрипы и

шорохи, не принадлежащие вековым деревьям, и в это мгновение по пищеводу скатывается

колючее недоумение, горечь и тихий страх, что мне вновь придется столкнуться с тем, о чем я не

имею ни малейшего понятия.

Внезапно Джейсон останавливается и придерживает меня рукой. Я свожу брови, а он кивает

вверх, сощурив и без того узкие глаза. Я поднимаю голову и, присмотревшись, замечаю над

сплетенными ветвями прикрепленную деревянную табличку с вырезанными на ней кривыми

буквами. Язык мне неизвестен. Слова написаны неаккуратно, словно кто-то слишком торопился,

когда пытался вывести каракули на деревянном листе.

– Что это значит?

– Ки шан и Романы, Адой сан и човхани. – Джейсон опускает руку и оглядывается. А я

выпрямляюсь, неожиданно ощутив приток адреналина и укол опасности, которая вполне

возможно укрыта в густых зарослях. – Куда идут цыгане, там есть и ведьмы.

– Знаешь их язык?

Мужчина не отвечает. Сходит с места и достает из кармана связку сухих растений. Я

выравниваюсь с ним, оглядываюсь и серьезно свожу брови.

– Что это?

– Трава.

– Какая трава?

Джейсон переводит на меня раздраженный взгляд и отрезает:

– Сухая.

– Сухая? Серьезно? – Это уже и меня начинает злить. – Я задал вопрос.

– А я и не собираюсь тебе всего объяснять, мальчик, – стремительно развернувшись, говорит

Джейсон и едва не сталкивается со мной лбом. Он возвышается над моей головой, будто

великан, и мне приходится расправить плечи, чтобы доставать до его подбородка.

– В чем проблема?

– В том, что ты много болтаешь.

– Я спрашиваю.

– Ты, как твой братец. – Джейсон закатывает глаза, а я злюсь, потому что, во-первых, закатывать глаза могу только я. А, во-вторых, еще никто не сравнивал меня с болтливым, вечно