Смертельное путешествие

– Возьми мою. Я поеду с Макмагоном.

– Уверен?

– Ты не вписана в договор об аренде. Постарайся не нарушать правила.

В прошлом центры помощи семьям размещали вблизи от мест крушения, чтобы облегчить переправку данных. Отказались от этого после того, как психологи обнаружили, что нахождение в такой близости от места гибели людей негативно действует на психику родственников жертв.

Центр помощи семьям погибших при крушении самолета рейса 228 «Эйр транссаут» располагался в гостинице «Слип инн» Брайсон-Сити. Десять номеров преобразовали в офисы: кровати и шкафы заменили письменными столами, стульями, телефонами и ноутбуками. Именно здесь собирались прижизненные данные, проводились собрания и родственникам погибших сообщалось об опознании очередной жертвы крушения.

Сейчас все это было уже в прошлом. Помещениям, которые прежде были заполнены скорбящими родственниками, сотрудниками НКБТ, дознавателями судмедэкспертизы и представителями Красного Креста, теперь – за исключением пары номеров – вернули первоначальный вид.

Служба безопасности тоже работала без прежней строгости. Въехав на стоянку, я с удивлением увидела толпу журналистов, которые оживленно болтали, попивая что-то из пластиковых стаканчиков, и явно ожидали сенсации.

Голова моя была занята только тем, чтобы не опоздать на встречу. И в мыслях не было, что сенсацией могу оказаться я.

И тут один из операторов вскинул на плечо ручную видеокамеру.

– Вот она!

Мгновенно взлетели к плечам другие камеры. Отовсюду возникли микрофоны, затворы фотоаппаратов защелкали, словно камушки в челюстях газонокосилки.

– Зачем вы перемещали останки?

– Вы подменяли контейнеры с образцами?

– Доктор Бреннан…

– Правда, что пропали вещественные доказательства по случаям, с которыми вы работали?

– Доктор…

Вспышки фотоаппаратов мелькали перед самым лицом. Микрофоны тыкались в лоб, в подбородок, в грудь. Толпа сдавливала со всех сторон, двигалась вместе со мной, словно груда водорослей, опутавших ноги.

Я смотрела прямо перед собой, никого не замечала и никому не отвечала. Сердце грохотало все громче с каждым шагом, требовавшим неимоверного усилия, словно я – пловец, который, борясь с отливом, со всех сил гребет к берегу. Расстояние до входа в гостиницу казалось невообразимо громадным, непреодолимым.

Тут чья-то крепкая рука ухватила меня за плечо, с силой дернула – и я оказалась в вестибюле. Солдат национальной гвардии, пришедший мне на помощь, уже запирал изнутри стеклянные двери, неприязненно косясь на толпу журналистов снаружи.

– Все в порядке, мэм?

Я не ответила, потому что не доверяла собственному голосу.

– Сюда, пожалуйста.

Вслед за гвардейцем я направилась к лифтам. Все время подъема он стоял, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной. Я едва держалась на ватных ногах, силясь собраться с мыслями.

– Откуда пресса узнала, что здесь будет? – пробормотала я.

– Понятия не имею, мэм.

На втором этаже гвардеец подошел к номеру 201 и привалился спиной к стене около двери.

– Не заперто, – сказал он, глядя не на меня, а в пустоту.

Дважды сделав глубокий вдох, чтобы успокоить дыхание, я повернула дверную ручку и вошла.

За письменным столом в дальнем конце комнаты сидел вице-губернатор штата Северная Каролина. Из миллиарда мыслей, промелькнувших в тот миг в сознании, отчетливо помню только одну: теперь у Паркера Дейвенпорта вид куда более цветущий, чем тогда на месте крушения.

По левую руку от вице-губернатора сидел доктор Ларк Тирелл, справа – Эрл Блисс. Судмедэксперт глянул на меня и коротко кивнул. Глава ОЗЧС постарался не встретиться со мной взглядом.

– Присаживайтесь, доктор Бреннан. – Вице-губернатор жестом указал на кресло перед самым столом.

Когда я села, Дейвенпорт откинулся на спинку кресла и сплел пальцы на животе. За спиной у него открывался красочный вид, словно срисованный с почтовой открытки: Смоки-Маунтинс в ослепительно-ярких осенних тонах. Щурясь от солнца, я осознала, что оказалась в крайне невыгодном положении. Будь здесь главным Тирелл, я бы точно знала, что усадить меня в таком месте было его стратегической идеей. Дейвенпорт до такого вряд ли додумается.

– Хотите кофе? – спросил вице-губернатор.

– Нет, спасибо.

Глядя на Дейвенпорта, было нелегко представить, как он сумел так долго продержаться на такой должности в политике. Не высок и не низок, не брюнет и не блондин, не хладнокровен и не вспыльчив. Волосы и глаза одинакового неприметно-бурого оттенка, речь однообразная, без модуляций. В общественной системе, которая выбирает лидеров по броской внешности и красноречию, Дейвенпорт явно был обречен на проигрыш. Иными словами, совершенно непримечателен. Впрочем, в этом, возможно, и состояло его главное преимущество. Люди голосовали за Дейвенпорта, а потом забывали о его существовании.

Вице-губернатор расцепил пальцы, осмотрел свои ладони и поднял взгляд на меня.

– Доктор Бреннан, до меня дошли кое-какие весьма неприятные обвинения.

– Я рада, что мы собрались, чтобы разобраться в этом недоразумении.

– Да, конечно.

Дейвенпорт подался к столу и открыл какую-то папку. Слева от нее лежала видеокассета. Никто из собравшихся не проронил ни слова, пока он выбирал в папке нужный документ, а потом внимательно его просматривал.

– Перейдем сразу к сути дела.

– Перейдем.

– Вы появились на месте крушения самолета «Эйр транссаут» четвертого октября сего года до прибытия представителей НКБТ или официальных судмедэкспертов?

– Я была неподалеку, и Эрл Блисс попросил заглянуть.

Я посмотрела на главу ОЗЧС. Эрл упорно разглядывал свои лежавшие на коленях руки.

– У вас был официальный приказ отправиться на место крушения?

– Нет, сэр, но…

– Пытались ли вы выдать себя за официального представителя ФСМО?

– Нет, не пыталась.

Дейвенпорт заглянул в другой документ.

– Пытались ли вы помешать местным властям в поиске и эвакуации останков?

– Категорически нет! – Я ощутила, как жар поднимается вверх по шее и расползается по лицу.

– Вы приказывали помощнику шерифа Энтони Скиннеру снять защитное покрытие с жертвы крушения, хотя знали, что тело может подвергнуться нападению хищных животных?

– Таковы стандартные правила.

Я взглянула на Ларка и Блисса. Оба старательно отводили глаза.

«Спокойствие», – сказала я себе.