Смертельные акции

Сканирование телефона оказалось делом несложным. Мы выяснили, что Размахов в настоящее время находится у себя на даче.

– Все ясно, Горки-9, – сказал Денис Грязнов и, прощаясь с нами, пожелал нам удачи.

Дача Размахова представляла собой потрясающее зрелище. Трехэтажный дом, даже не дом, а дворец, замок, был окружен небольшим искусственным парком, в центре которого по прозрачной водной глади озера плавали белые лебеди.

– Ты гляди, любит лебедей, – сказал Турецкий.

Я промолчал. Честно говоря, мне было не до шуток.

«Куда мы едем? Что мы делаем?» От этих мыслей я приходил в некоторое замешательство, понимая, что раскидать охрану мы, конечно, сумеем, но затем придется все же отвечать за несанкционированное проникновение.

…Борис Размахов чувствовал себя превосходно. Еще бы, ему удалось провернуть потрясающую операцию. Все складывалось именно так, как он хотел, теперь все акции корпорации «Росал», партия алмазов – одним словом, все будущее принадлежало ему одному.

Борис налил себе виски. Подошел к зеркалу, дотронулся бокалом до своего отражения в зеркале, сказал:

– За тебя, – и подмигнул.

Тот, который в зеркале, тоже подмигнул. Борису понравилось это занятие, он налил еще:

– А теперь за меня.

Чокнулись. Выпили.

– А теперь… За нее…

Отражение в зеркале улыбнулось. Да так мерзко, что самому Размахову стало неприятно, и он отошел от зеркала.

Раздался какой-то звук, словно кто-то пытался открыть тяжелую дверь, но та не поддавалась. Борис поморщился. О том, что у него в подвале находится Лариса Машкина, не хотелось пока вспоминать… Пока…

Звук повторился, теперь громче. Размахов включил музыку на всю громкость, так что задрожали стены его дворца, закачалась люстра, – по крайней мере, так ему показалось.

– Вау, – сказал он и налил еще виски.

Неожиданно что-то на лужайке около дома привлекло его внимание. Как же он мог раньше не заметить? Где охрана? Кто это?

Два человека крадучись, от дерева к дереву, приближались к входной двери. У одного явно было оружие.

«Так… Пистолет – это плохо. Второй, судя по всему, лох», – определил для себя Размахов.

Первый что-то знаками говорил второму, показывая на входную дверь дома.

«Полминуты, пока они ее сломают, еще полминуты, поднимутся на второй этаж, – нет, не успею», – соображал Размахов.

Выбора не оставалось. Входная дверь, судя по звукам, сейчас не выдержит. Размахов заметался по дому: «Подвал? Нет. Запасный выход? Не успею. Ну не в шкаф же мне прятаться! Кто бы мог подумать, может, в ванной?»

Мы с Турецким без проблем перебрались через высокий забор дачи, вошли в дом. С охранниками не было проблем – их попросту не оказалось.

– У Размахова нет охраны, – шепнул мне Турецкий.

– Откуда вы знаете?

– Не держит. Я смотрел его досье. Ну, может, есть парочка телохранителей, но это так, для отвода глаз.

В доме никого не было. По крайней мере, мы никого не нашли. Правда, ощущение такое, будто только что кто-то был, все так же, как в квартире у Ларисы, казалось, минуту назад пили из этого бокала, умывались, даже не закрутили кран в ванной…

Невыносимо громко играла музыка.

Турецкий о чем-то спрашивал меня, по его губам я догадался, что он кричит, но все равно ничего не слышно.

– Откуда музыка? – скорее прочитал я по его губам, чем услышал.

Источника оглушающей музыки не было нигде. Ни на первом этаже, ни на втором, ни на третьем. Я отправился на кухню.

Внезапно все стихло. В кухню вошел Турецкий, в руках у него был маленький, словно игрушечный пульт, нажимая на кнопки, делал звук тише, чуть громче, еще тише, выключил совсем.

– Где же музыкальный центр, или что там… – спросил я.

Турецкий пожал плечами.

– Хрен его знает, – просто ответил он.

В наступившей тишине я внезапно услышал какие-то звуки, словно кто-то стучал в дверь. Вначале я подумал, что мне это показалось, что это музыка продолжает звучать у меня в ушах, но по выражению лица Турецкого понял, что он слышит то же самое.

Мы переглянулись и бросились вниз, туда, откуда были слышны эти звуки. Дверь в подвал оказалась заперта. Несколько усилий и… Мы увидели привязанную к стулу, с кляпом во рту Ларису, непонятно каким образом добравшуюся до двери. Я освободил ее, она настолько ослабела, что потеряла сознание. Я подхватил ее на руки и направился к выходу.

– Жива?

– Да.

– Ну что, сейчас главное обезвредить преступника. А если она жива, то о ней позаботится «скорая».

Я, честно говоря, не слишком обратил внимание на его слова, я спасал Ларису, до всего остального мне просто не было дела. Тут я услышал внизу звук отъезжающего автомобиля: воспользовавшись паузой, тем, что мы спускались в подвал, хозяин дачи бежал.

– Быстрей! – Турецкий рванулся к автомобилю, открыл дверцу. Помог мне положить на заднее сиденье Ларису…

Машины Размахова уже не было видно.

К счастью, дорога была одна – дача Размахова находилась в тупике. Турецкий изо всех сил жал на газ, казалось, мгновение – и мы взлетим… Вскоре из-за поворота показалась машина Размахова.

Мы уже почти настигали его. Размахов, видя, что уйти будет трудно, начал стрелять, и довольно метко. Несколько пуль уже пробили боковое стекло нашего автомобиля, я заслонял собой Ларису, которая тем временем пришла в себя и уже несколько раз пыталась приподняться с заднего сиденья, чтобы увидеть, что происходит.

Турецкий гнал машину, отстреливаясь, уворачиваясь от пуль, внезапно он резко свернул влево. Я понял: наперерез.

Нам повезло: лес, сквозь который мы мчались, был редким, еловый полуметровый молодняк хрустел под колесами, машину бросало, не до конца пришедшая в себя Лариса то и дело от очередного толчка билась головой о ручку дверцы.

Внезапно я увидел то, от чего пробежали мурашки по спине: впереди была трасса. Мы мчались на нее, судя по всему, должны были оказаться на встречной полосе…