Смертельные игры Пустоши. Узница

— Я знаю, но скоро я выхожу замуж, потом совсем будет не время и не место.

Рон споткнулся, выровнялся и, не сбавляя темпа, побежал дальше. 

— Твой жених знает о твоей вылазке?

— Нет, конечно.

Еля искоса бросала взгляды на Аверина. Суровый профиль с упрямо поджатыми губами... Он так и не посмотрел на неё. Даже слегка отвернул голову в сторону.

— Нам не о чем говорить. Иди домой, — упрямо повторял Рон.

— Рон! Ну пожалуйста! Мне очень стыдно за своё поведение! — призналась Еля. — Я хочу, чтобы между нами не было недоговоренностей. 

— Между нами их нет. А ты отдаляешься от дома. Тебе в обратную сторону, — холодно процедил Аверин. — Ещё раз увижу на крышах, сообщу Майстриму.

— Рон... мы не должны так расставаться. Это неправильно.

— Мы уже ТАК расстались. Оставь меня в покое.

Еля замедлилась и остановилась, Рон удалялся. Она долго смотрела вслед крепкой мужской фигуре. Такой знакомой и родной. И чувствовала огромное разочарование. 

Рон не захотел её выслушать. Как же сильно он оскорблён и обижен... Или просто всё ещё любит её и ему смотреть на неё невыносимо?

Странная мысль... Разве он давал хоть малейший повод так думать? 

Еля уже хотела отвернуться и возвращаться домой, пока её не хватились, когда с изумлением заметила, как точка, уже еле различимая вдали, стала увеличиваться. Причём очень быстро. 

Рон возвращался... Стремительно, словно боялся, что она уже исчезла. 

Глава 39

Рональд остановился в нескольких шагах от Елении, тяжело дыша, не сводя с неё хмурого взгляда. Впервые посмотрев на неё этой ночью. 

В темноте черты его лица с трудом угадывались, но не для особого зрения Ели. Поэтому она видела и зло сжатые губы, и гуляющие желваки, и блестящий прищуренный взгляд. 

— Ну? Что ты хотела мне сказать? — в тишине ночи голос Рона прозвучал резко и враждебно.

Еля растерялась, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди от волнения и надежды, но от охватившего вдруг напряжения горло словно онемело. Что это за напасть с ней?

— Я не понимаю, как так у нас получилось, — наконец с трудом прошептала она. — Почему мы так расстаёмся? Почему не можем остаться друзьями? 

Некоторое время Рон изучающе смотрел на неё.

— Почему не понимаешь? — его голос прозвучал глухо и хрипло. — Потому что не хочешь понимать? Потому что у тебя одна правда? Потому что ты вся такая правильная и благородная? 

Несколько широких шагов и его ладони крепко схватили ее за плечи. Слегка встряхнули. Рон наклонился. Еля настороженно смотрела на него. Теперь глаза его были очень близко, в них плескался целый спектр эмоций. От ярости до боли.

— Какие к демонам друзья, Еля? — сквозь зубы процедил он. — Ты разве ничего не помнишь? Ничего не чувствуешь? Я как только в первый раз увидел тебя, так и пропал. Влюбился по уши. Так и люблю до сих пор. Ты как заноза в сердце. Люблю, понимаешь?

Его губы так стремительно накрыли её губы, а руки смяли хрупкую фигуру, что Еля не успела увернуться. Жадные ладони заскользили по телу, а губы впивались так яростно, словно от этого поцелуя зависела его жизнь.

Еля с силой дёрнулась в сторону, но её не отпустили, лишь крепче сжали в объятиях.

— Применишь ко мне свою гребаную силу? Размажешь по стенке? — зло прошептал Рон, слегка прикусывая то одну губу, то другую, жадно ловя взволнованное испуганное дыхание. — Не нужно... не вырывайся, сейчас я тебя отпущу, — он уткнулся лбом в ее лоб.— Не смог сдержаться... соскучился... очень. Подыхаю от тоски по тебе. Каждый треклятый день...

Еля застыла. Прекратила вырываться. прикрыла глаза, не в силах выносить то, что читала во взгляде Рона. Его боль и тоску по ней.

Плохая была идея догонять его... очень плохая. Чем она думала? Какой частью тела? Надо было тогда ещё активировать фоннор... В день нападения энийских смертников, или позже, через день, на следующий день... А она побежала за ним ночью по крышам...

— Ель, разговор будет лишним и ни к чему не приведёт. Я люблю тебя, ты любишь другого. Меня устроит только один вариант наших отношений. Раньше я допускал другой, потому что надеялся, что всё изменится... Уже не надеюсь. На что мне надеяться, если ты была со мной по принуждению? Если тебе внушили то, что ты влюблена в меня?

Еля почувствовала, как ком застрял в горле, как она ощущает разочарование Рона. Его гнев. 

— Прости, — прошептала она. — Мне так жаль.

— За что? Разве ты виновата? Ты такая же жертва... — голос звучал рвано, болезненно. — Я желаю тебе счастья. Только видеть это счастье не смогу... Уж извини... А дружить с той, кого люблю, это извращение... поэтому я уезжаю...

— Как тогда? — тихо шепнула Еля.

— Да, как тогда. Только теперь, надеюсь, твоя свадьба состоится? — горько усмехнулся он.

— Состоится. Через несколько недель.

— Ты же его любишь?

— Люблю.

— Странная штука судьба... как считаешь?

— Странная...

Они помолчали, Рон разжал объятия, нежно погладил худенькие плечи, прошёлся вдоль тонких рук, погладил костяшками пальцев нежную кожу щёк.

— Я все же хотела сказать тебе, что мне очень жаль, что так получилось. За вмешательство... тоже.

— Я всё понимаю. Но если бы не Мэрини Рингс тогда, ты уже стала бы моей женой. Я сделал бы тебя самой счастливой... И когда прошло бы влияние проклятой магии Данери, ты никогда бы не вспомнила Майстрима, — Рон снова обнял её, привлекая к себе. — И полюбила бы меня... сама... без принуждения.

— Рон, не надо...

Он замер, прикрыл глаза, руки безвольно упали вдоль тела. Еля сделала маленький шаг назад.

— Да, ты права. Не надо, — глухо шепнул он. — Только знаешь, что? — зелёные глаза опасно сверкнули. — Я отомщу обоим Данери, которые возомнили себя незнамо кем. Вернусь и отомщу. Месть должна быть холодной, а пока я не в состоянии придумать, что я могу предпринять против них. 

— Рон, месть — плохая затея...

— Месть за разбитую жизнь? За растоптанные чувства? Эти уроды считают, что раз сильные маги, могут вмешиваться в чужие жизни, залезать грязными ботинками в чужие души, а грязными щупальцами в чужие мысли... Так нельзя поступать ни с кем. Особенно с тобой. 

— Рон, они тебе не по зубам. Ты же понимаешь это. Они сильные маги. Очень сильные. А ты...

— А я пустышка? — жёстко закончил он фразу, усмехнувшись. — Посмотрим, Ель... Посмотрим... Я поцелую тебя ещё раз? Можно? Прощальный поцелуй на память.

Она зачем-то кивнула и снова закрыла глаза. Из-под век потекли слезинки.

Он поцеловал её нежно, трепетно, коротко, быстро собрав губами слёзы, в последний раз на миг сжав такое желанное тело в объятиях. 

— Передай своему императору, что если с твоей головы упадёт хоть один волосок, я вернусь и откручу ему голову... вместо энийских смертников. И... — голос зазвучал строго, — не плачь обо мне. Я сильный. Я справлюсь.