Смертельные искушения

Как-то она слышала, что мужчинам почти так же нравятся

предварительные игры, что и женщинам, и впервые у нее появилась возможность

проверить теорию на практике. Патрисия двинулась к области между лопаток и

резко втянула в рот кожу, стремясь оставить засос.

Нико застонал и рассмеялся.

– Я нравлюсь тебе.

– Мне нравится каждая частичка тебя.

– Особенно крылья? – поддразнил мужчина.

– Я хочу тебя с крыльями и без них. Хотя, с крыльями лучше. А летать ты

можешь?

Он расхохотался во весь голос, в груди под ней загрохотало.

– Да. Могу. – Нико коснулся ее губами. – Однажды я овладею тобой в

полете, любимая. Обещаю.

– Ты можешь лететь и одновременно трахать меня?

Его смех затих, глаза стали темнее, чем когда-либо.

– Не знаю, но было бы интересно проверить. Хотя, не сегодня вечером, слишком опасно – у нас на хвосте дион. Плюс, не хочется, чтобы какой-нибудь

браконьер принял меня за огромного гуся.
– Он притянул ее поближе.
– Но вот

однажды...

Нико раздвинул языком ее губы, потом взял руку Патрисии и накрыл ею

свой твердый, горячий член.

АНДРЕАС, находясь в шкуре снежного барса, безошибочно почувствовал

запах секса из соседней спальни. Патрисия была страстной, и ее неистовствующие

феромоны заставляли покалывать его мех.

Скоро женщина станет мечтать об Андреасе. Догадка появилась после того, как он взглянул ей в глаза, вскрыв глубоко похороненные фантазии. Когда она

обнажила перед ним и Нико в спальне свое тело, всколыхнулось ее томление.

Отсчет пошел. Они с Нико сорвут все запреты, и Патрисия будет готова к

тому, на что прежде никогда не отваживалась.

Трансформировавшись, Андреас отворил окно, после чего вновь обернулся

кошкой и без труда запрыгнул на ветку растущего у дома огромного клена. Ветви

прогибались под его весом, но Андреас, быстро перепрыгивая с одной на другую, соскочил на землю.

К великому его раздражению тут же рядом очутились две кошки Патрисии.

Хотя, нет, три.

Анедреас малость тревожился за Нико. Тот всегда пытался относиться к

женщинам, которых обслуживал, бесстрастно, но не на сей раз. Сомнений нет -

Патрисия очаровательна, есть в этой девушке что-то такое. Но все же, ежели они

не выпутаются из чар, и Патрисия свалит – а она может это сделать, - то

получится, что Нико снова пнули по яйцам. Андреас не в силах ему помочь, однако видеть страдания друга так же не хочется.

Снежный барс кружил вокруг помещения на первом этаже, которое заняла

Ребекке. Она наиболее уязвимая в их компании, и тем не менее отказалась

обмениваться номерами с Патрисией.

Комната Ребекки, единственная прелесть которой - небольшой отдельный

вход, увитый виноградными лозами, была самой маленькой в гостинице. Ребекка

утверждала, что ляжет спать поздно, так как собирается изучить надпись, а

находясь в задней части здания, никому не помешает.

Андреас предложил постеречь ее, чтобы не вдаваться лишний раз в

подробности, для чего им так важна ее безопасность. Убеждая кошек сохранять

тишину, он осторожно подкрался к входу. Пушистики потерлись о его лодыжки, но повиновались.

Ребекка еще не спала. Она сидела за крошечным столиком, усеянным

фотографиями, прямо напротив двери, под прямым углом к двери на крыльце.

Одежда ее находилась в беспорядке, кофточка наполовину расстегнута, словно

девушка пыталась устроиться поудобней. Волосы собраны, но некоторые прядки

цвета меда выбились, облепив шею, из пучка.

Ребекка красива не той привлекательностью, ценимой людьми в данной

стране, но была в ней некая приземленность, импонирующая Андреасу. Его

притягивал наклон ее головы, то, как горели ее глаза, когда она перебирала

фотографии. Опасная штука эта привлекательность.

Опасно также то, как она сидела, освещаемая со всех сторон, и не задернула

при этом шторы. Может, и нет ничего страшного; гостиница удалена от дороги, и

вокруг больше ни единого здания. Но дион – создание ночное, причем

наисильнейшее.

Андреас поднялся по лестничке, лег у дверей, кошки так и вились вокруг

него.

Если до Ребекки и долетел мягкий шлепок у двери, то не она подала виду. И

даже не услышала стона, донесшегося из окна этажом выше, оттуда, где

разместились Патрисия с Нико. Потребовалась вся сила воли Андреаса, чтобы не

подняться на козырек над дверью, и, положив лапы на подоконник, не

понаблюдать за ними.

ЛИЦО Патрисии находилось в тени, однако лунный свет в общих чертах

обрисовывал ее грудь, напряженные соски, натягивающие тонкую ткань сорочки.

Возбужденный и твердый, Нико расставил руками ее колени. Он разорвал

сорочку и стянул ее через голову.

Как же она красива обнаженной. Нико пришло на память, какой она была в

своей квартире, когда он велел ей раздеваться. Ее тело было хрупким и

подтянутым, груди, достаточно большие для того, чтобы обхватить их и ощутить

теплый вес.

Сильные бедра, упругий животик. Кустик волос между ног влажно

поблескивал. Патрисия одарила его ленивой улыбкой, локоны золотистых волос

обрамляли лицо. Она осознает, что лишает его рассудка? Разбивает сердце?

Скорее всего, нет. Она охвачена желанием, и это прекрасно.

Нико ухватил ее под коленями и, раскрывая, приподнял ноги. Расселинка

лона в лунном свете мерцала, золотые волоски, окружающие его, поблескивали

росой. Члену хотелось нырять в это зовущее темное отверстие, пока не наступит

разрядка.

Но это не то, что он должен сделать. Необходимо заботиться не о собственном

удовлетворении, а доставить удовольствие ей.