Смертельный удар (сборник)

– Больше по работе. Она много говорила о вас и вашей сестре. Она гордилась вами обеими. Конечно, я знаю и Барбару Фельдман.

– Да-да, дочь дяди Сола. – Ее глаза, слегка навыкате, как у матери, смотрели на меня с возрастающим интересом. – Ну, она намного старше нас, мы никогда вместе не играли. Мы лучше знали Конни.

Ее сестра, видя, что разговор затягивается, присоединилась к нам. Даже сейчас я не могла определить, кто из них старше. В тридцать лет год или два разницы, даже три года практически незаметны.

Я протянула руку:

– Ви. Ай. Варшавски. Я знала вашу маму по работе.

Она пожала мою руку, но не представилась. Вот эти молодые – всегда так.

– Стар, – сказала сестра, – она и дядю Сола знает.

Ну, слава Богу, проблема решена, теперь я знаю, кто есть кто. Оказывается, я говорила со старшей.

– Я знаю, ваша мать надеялась, что со временем вы войдете в дело Селигмана. Что вы об этом думаете теперь, когда ее не стало?

Я хотела сказать «когда она умерла», но вспомнила, что большинство людей не любят слова «мертвый».

Взгляд, которым они обменялись, можно было бы назвать удивленным и одновременно заговорщицким.

– Дядя Сол всегда очень хорошо к нам относился, – сказала Шеннон, – но по теперешним временам у него не слишком-то большое дело. Мама оставалась у него лишь из чувства привязанности. Там и для нее одной-то работы не хватало.

Я не знала толком, чего добиваюсь, скорее шла наугад, но ведь что-то же заставляло Риту Доннели бояться того, что я покажу фотографию ее дочерей кому-то, кто имел отношение к пожару в «Копьях Индианы». Я не могла спросить их в лоб, не знают ли они Винни Боттоне или не связаны ли с поджогом.

– Насколько я понимаю, ее интересовала недвижимость, – попробовала я наудачу еще один ход.

– А вы кто, покупатель? – спросила Шеннон. – Вы с мамой на этом поприще познакомились?

– Нет, я скорее продавец, – ответила я. – Может быть, вы работаете для фирмы, которая заинтересована в покупке?

– Я – нет, а вот Стар работает именно в такой фирме.

Стар заморгала голубыми глазами:

– Да нет, Шеннон, мы не занимаемся недвижимостью. У нас холдинговая компания.

– А, «Фармуоркс»? – небрежно спросила я.

Стар смотрела на меня, буквально разинув рот.

– Должно быть, мама действительно хорошо к вам относилась, если сказала об этом. Только не помню, чтобы она упоминала ваше имя.

– Ну знаете, как оно бывает… – уклончиво сказала я. – Так это через вас фирма «Фармуоркс» завязала контакты с Селигманом?

– По-моему, неприлично говорить о делах, стоя у гроба, – сказала Стар. – Можете зайти к нам в офис, если хотите. Правда, я не думаю, что мы сможем быть вам чем-нибудь полезны.

– Благодарю вас. Примите мои соболезнования и позвоните, пожалуйста, если понадобится какая-нибудь помощь.

Они никак не отреагировали на это. Я пошла к выходу. В холле меня нагнал давешний маленький полный человечек и протянул мне ручку, – оказывается, все-таки надо было расписаться в книге для посетителей. В порыве какого-то злого вдохновения я вывела большими буквами «В. Боттоне». Человечек тихо поблагодарил и остался стоять под изображением «Пьеты» [28] .

28

«Пьета» – известная скульптура итальянского художника Микеланджело Буонарроти (1475–1564).

Домой я вернулась ровно в десять. При скорости не выше пятидесяти мой «шеви» вел себя нормально. Может, его основные части в порядке, и он мне еще послужит.

В окнах у Винни горел свет, и, хотя для визитов было, конечно, поздновато, я помчалась через две ступеньки к себе, быстро переоделась в джинсы и помчалась обратно вниз. По дороге вспомнила про револьвер и вернулась. Если Винни действительно маньяк-поджигатель, лучше к нему безоружной не являться. Потому сунула револьвер в карман и побежала вниз.

Я запыхалась, но Винни долго не открывал, и мне удалось перевести дух. Постучав несколько раз, я уже хотела идти звонить в наружный звонок, когда дверь наконец открылась. Винни стоял на пороге в сандалиях, джинсах и просторной рубашке. Смотри-ка, оказывается, и он иногда не прочь одеться по-домашнему. Он узнал меня и весь сморщился.

– Ну конечно, кто еще может звонить в такой час? Если вы собираетесь предложить мне кокаин или крэк – ну чем вы там торгуете? – меня это не интересует.

– Я не продаю, а покупаю, – сказала я и вставила ногу в щель прежде, чем он успел закрыть дверь. – И вам лучше продать мне что-нибудь, иначе следующим посетителем будет полиция.

– Не понимаю, о чем вы, – раздраженно бросил Винни.

Чей-то мужской голос из глубины квартиры спросил, кто там пришел.

– Если не хотите говорить в присутствии своего приятеля, можем подняться ко мне. Но вы мне все равно расскажете, что вы делали в прошлую среду ночью у гостиницы «Берега прерий».

Он попытался закрыть дверь, но я поднажала и протиснулась в прихожую. Он в ярости воззрился на меня.

– Вон из моей квартиры, а не то вызову полицию, – прошипел он.

Из гостиной появился высокий молодой человек, на полголовы выше Винни, тот самый, с которым они вместе выходили из машины вечером, с неделю назад. Я протянула руку.

– Ви. Ай. Варшавски. Я живу в этом доме, наверху, но нам с мистером Боттоне так и не удалось как следует познакомиться. Разные часы работы, знаете ли.

– Не разговаривай с ней, Рик, – сказал Винни. – Она силой ворвалась в квартиру, и я хочу, чтобы она ушла сейчас же, немедленно. Это та самая, о которой мы… ну та, что обделывает свои делишки на лестнице в три часа ночи.

Рик посмотрел на меня с большим интересом.

– О, так это она…

– Не знаю, что ей здесь нужно, – перебил его Винни, – но если она сейчас же не уберется, звони в полицию.

– Да-да, пожалуйста, – с яростной вежливостью произнесла я. – Только звоните в Центральное управление, а не в участок. Я хочу, чтобы вы вызвали тех, кто был на пожаре в «Берегах прерий» на прошлой неделе. Пусть придут и удостоверят его личность. Ваш друг Винни был там, и, бьюсь об заклад, кто-нибудь из полицейских наверняка его узнает.