Смерти вопреки

– Ты, Муса, считаешь меня своим врагом? – спросил Бондарович. Такая фраза могла вызвать ненужные подозрения, ведь она находилась недалеко от истины. Но Корд не стал передергивать, – он сказал:

– Но и не другом тоже...

– Наши пути ненадолго пересеклись, Муса, и чем скорее ты удовлетворишь мое любопытство, тем быстрее мы расстанемся. Нам нечего делить.

– Что-то я не пойму, какого черта тебе нужно. Деньги? Мстишь кому-то? Женщина? И какого черта я с тобой разговариваю – сам не знаю. Есть в тебе что-то, умеешь ты заставить себя уважать. Нечасто таких людей встретить можно... среди русских, – неожиданно добавил Муса. – Татарин – другое дело, он не только за себя, он и за свой народ драться может, и неплохо.

Банда не стал спорить с этим утверждением и продолжал:

– Денег у меня хватает своих, чужие мне без надобности. Зачем ты погнал своих людей в Коктебель? Воевать воюй, но женщин зачем втягиваешь?

– Ах, вот оно что – рассмеялся Корд. – Так и знал, что без бабы не обошлось. То-то ты идейный с виду, прямо как замполит в штрафбате.

– Если бы все было прости, я бы тебя из парилки не вытащил, – напомнил собеседнику Бондарович – Знаю, – кивнул Муса и вдруг злобно заговорил:

– Все случилось из-за того, что какие-то фраера захотели поиметь нашу хату... Ясно тебе? У нас здесь уже давным-давно все по закону поделено, мир и покой. Зря, что ли, я три года русских с хохлами в Коктебеле стравливал? Думаешь, легко мне далось их под себя подмять? Скольких человек я потерял! А нас, татар, не так уж и много, каждый на счету... А тут вдруг кто-то хочет есть из моей кормушки, да еще большой ложкой. Что ты сам сделал бы?! Утерся бы, да?!

– Нет, – ухмыльнулся Банда, – я бы просто такого не допустил – Вот и я допустить не хочу, – в голосе Мусы появилась настоящая злоба. – Почему мои люди должны за чужую задницу головы класть?

– Ладно, – кивнул Банда, – это я понял. А при чем тут дочка Рахмета Мамаева?

– А кто говорит о дочке Рахмета? – удивленно посмотрел на него Муса. – Я не говорю ни о дочке Рахмета, ни о самом Мамаеве тоже.

– Что-что? – сразу же напрягся Банда. – Как это не говоришь? А чьих это людей я в его доме уложил, – не твоих, скажешь?

– В его доме? – Муса с удивлением посмотрел на Банду. – Да моих людей сто лет в его доме не было. Рахмет мне исправно платит только за охрану проституток в гостиницах. Все вовремя отдает. Поэтому у меня к нему никаких претензий нет. Но в моих делах он никак не завязан. Крут он для этого. Моя территория дальше Крыма не идет, да и то у нас тут как шахматная доска в три цвета: один квадрат татарский, другой – русский, третий – украинский. А он на Россию завязан. Там свои разборки. Правда, Мамаев пару раз слова не сдержал, с хохлами спелся...

Муса хотел было сказать про Рахмета еще что-то обидное, но тут Александр жестом остановил его.

– Погоди, – сказал он, – не горячись, Муса. То есть ты хочешь сказать, что твои люди никогда раньше на Рахмета не работали? Подробности меня не интересуют.

– Нет.

– И теперь не работают?

– Нет.

– И его дочку ты не забирал?

– А зачем она мне? – ухмыльнулся Муса. – У меня таких дочурок у самого целый зоопарк. Сам небось видел недавно? Зачем мне еще одна?

– Ну и дела! – Банда почувствовал, что вспотел, несмотря на то, что еще было достаточно прохладно. – Значит, дочку его не вы брали?

Муса ухмыльнулся:

– По-моему, ты обратился не по адресу, приятель. Поищи в другом месте.

Банда почувствовал, что окончательно сбит с толку, и даже покрутил головой.

– А что, – осторожно спросил он, – у вас здесь есть еще и другие командиры?

– Кое-кто есть.

– Способные поквитаться с Мамаевым?

– Нет, – пожал плечами Муса, – насколько мне известно, таких здесь не водится, даже мне он не по зубам.

Александр не выдержал, сел на песок и развел руками.

– Ничего не понимаю.

– Вот и я не понимаю, – отбросив настороженность, Муса уселся рядом с ним. – Смотри: я знаю, что здесь никого нет, но кто-то все-таки есть, и я не знаю кто. Потом этот кто-то хочет убить меня. Нравится тебе такое?

– А кто тогда приказал охранникам Розы Мамаевой опоздать? – Банда вдруг повернулся к Мусе. На его лице не осталось и следа растерянности. – Или этого тоже не было?

Муса колебался всего секунду, но это колебание отразилось в его глазах. Александр понял – тот темнит, не договаривает. Страх – вот что сковывало Корда. И тогда он рискнул высказать то, о чем только догадывался:

– Тебя же не первый раз за последние дни хотят убить, а, Муса?

– Не думал, что до этого дойдет и сегодня, – признался Корд.

– Ты пойми, скорее всего нас интересует один и тот же человек. Кто-то мешает жить и мне и тебе. Если мы врем друг другу – значит, помогаем ему – Резонно. И все-таки почему ты считаешь, что я буду с тобой откровенен?

– Тебе ничего другого не остается, – ответил Банда.

– Всегда что-нибудь остается.

– Например? – спросил Александр.

– Можно убивать, можно самому пустить себе пулю в лоб, – проворчал Муса.

– Ты так не поступишь.

– Почему?

– Ты игрок, Корд, – я следил за тобой в казино "Золотой якорь". Ты играешь азартно.

– Я верю в судьбу, а потому и играю до последнего.

– До чего – "последнего"? – усмехнулся Банда.

– Последнего вздоха. Дальше за меня доиграют другие. На мои же деньги и фишки. За моим же столом. Возможно, этим игроком станешь ты.

– У меня не тот азарт, – ответил Бондарович, – я играю расчетливо. Потому и жив до сих пор.

– Я тоже жив. Это не аргумент. Никому не дано сказать – "я уже мертв", – нервно хохотнул Муса.

– Расчет сильнее азарта, – произнес Бондарович.

– Не всегда.

– Проверить хочешь?

– Попробуем...

Муса Корд, понимая, к чему клонит Банда, вытащил из кармана нераспечатанную колоду карт. Зашелестела срываемая обертка, которую ветер подхватил и погнал в воду. Волна легко вознесла ее, поднырнув под невесомый целлофан, он сверкнул напоследок и исчез в отливавшей ультрамарином пене.

"Он верит в судьбу. Насколько легче так жить!

Все уже решено за тебя на небесах, а ты только подчиняйся их велению. Ты убил – значит, такова судьба. А если убили тебя... Да, прав Муса: никому не дано произнести эти слова, – рассуждал про себя Банда, пока Корд перемешивал карты. – Вот и теперь он хочет довериться случаю".

– Сыграем? – предложил Муса.

– Сыграем.

– Тогда самое время договориться о ставках.

– Что ставишь ты? – Бондарович посмотрел прямо в глаза Корду.