Смешная девчонка
Шрифт:
– За счет спецэффектов? – переспросил Клайв. – У вас же кран подтекает, а не «Десять заповедей» переснимаются. {54}
– Ты хоть понял, что читал? – спросил Билл. – У них потоп. Ванна, сортир и раковина…
– Умереть как смешно, – недослушал Клайв. – Протечка в сортире. Вы действительно хотите начать этот сезон с клозетного юмора?
– Это не клозетный юмор, – вступился Тони. – Это шутки про клозет. И еще про ванну и раковину. Не путай.
– Но это совершенно не смешная, физиологическая тема.
54
За счет спецэффектов?.. У вас же
– Хочешь сказать, в духе Лорела и Харди? – уточнил Билл. – Или Гарольда Ллойда? {55}
– Вот именно. – Клайва слегка заинтриговало, что Билл вдруг стал ему поддакивать.
Билл закатил глаза.
– А ты считаешь, что Лорел и Харди не смешные, да, Клайв? – спросил Деннис.
Клайв только хохотнул:
– Могу сказать, что мне напоминает ваш текст. Старые скетчи Люсиль Болл. Это я в отрицательном смысле, так что не спеши радоваться, Софи.
Оговорка запоздала.
55
Лорел и Харди – Стэн Лорел (1890–1955) и Оливер Харди (1892–1957) – американские актеры-комики, одна из самых популярных комедийных пар в истории кино; с 1927 г. снялись более чем в 200 фильмах, короткометражных и полнометражных.
Гарольд Ллойд (1893–1971) – американский актер и режиссер, один из самых популярных комиков немого кино; с 1913 до 1947 г. снялся примерно в 200 фильмах.
– Придумайте для меня хоть какое-то занятие, – воззвала Софи к Биллу и Тони. – Сколько можно стоять и голосить?
– Не знаю, чем тебя занять, когда из туалета заливает нижний этаж, – сказал Тони.
– Может, пусть Барбара хотя бы посмотрит «Умелые руки»?
– А Джима тогда чем занимать, пока Барбара смотрит «Умелые руки»? – спросил Клайв.
– Как я понимаю, – вмешался Деннис, – Софи предлагает, что сама попробует устранить протечку.
Клайв прыснул.
– Что тебя так насмешило? – спросила Софи.
– Хочу верить, идея об устранении протечки, а не что-то другое, – сказал Деннис.
– Вот именно, идея, – сказал Клайв. – Но никак не реальность.
– А чем тебе реальность не смешна? – спросил Деннис.
– Мы сейчас говорим обо мне или о Барбаре? – спросила Софи.
– А почему, собственно, ты фыркаешь: не веришь, что женщина способна заняться устранением протечки? – спросил Тони.
До этого Клайв сидел с загнанным видом, но вопрос Тони подсказал ему выход.
– Ну, разве что она вконец разнесет всю сантехнику, – ответил он. – Иначе зрелища не получится.
– Разнесет, как пить дать, – пообещал Тони. – Но сама идея о том, что женщина устраняет протечку, не содержит ничего смешного.
– Вот тут не соглашусь, – сказал Клайв.
Это обсуждение, как подумал впоследствии Тони, прицельно высветило все досадные противоречия сюжета. Возня Джима с сантехникой казалась скучной и банальной; устроенный Барбарой кавардак – смешным, свежим, но абсолютно предсказуемым. По всей вероятности, на телевидении так всегда, решил он, да и в жизни, пожалуй, тоже.
Одну зрительницу во время записи стошнило. Ею овладел хохот, который неудержимо сотрясал ее туловище до тех пор, пока изо рта у нее не хлынула рвота – прямо на спинку переднего сиденья. Сцену потопа Тони с Биллом долго перестраивали, паяли и шлифовали, пока не создали из нее сверкающий, большой, грохочущий агрегат: ни дать ни взять – американский мотоцикл. Эпизод пришлось переснимать, так как восторженный рев публики заглушал диалоги актеров. Софи затыкала старые протечки и устраивала новые
с таким головокружительным артистизмом, что вскоре удостоилась – по крайней мере, в популярной прессе – сравнения с Люсиль Болл. А ту сцену, в которой Джим, придя домой, застает Барбару невозмутимо стоящей на смывном бачке, Би-би-си показывала в рождественской нарезке лучших программ четыре года подряд и сделала визитной карточкой «Барбары (и Джима)». Билл от беспросветности все больше углублялся в свою книгу.Деннис после расставания с Эдит получил больше приглашений в гости (даже если отбросить те вечерние посиделки, которые с постыдной регулярностью устраивала ради него мать), чем за весь период своей семейной жизни. Он, можно сказать, приобрел официальный статус Завидного Холостяка. Его знакомили с теми одинокими женщинами, которые до ужаса напоминали Эдит, а также с теми одинокими женщинами, которые, по расчетам друзей, ничем ее не напоминали. Копии Эдит были тощими интеллектуалками; противоположности были интеллектуалками приземистыми и округлыми. Кембриджский диплом Денниса, суровый и незыблемый, как религиозный фанатизм, подразумевал, что интеллект – это непреложная данность, но Деннису никак не удавалось настроить себя на приземистых, округлых интеллектуалок. Он не сомневался, что это обыкновенная зашоренность, но ничего не мог с собой поделать.
Истинной противоположностью Эдит была бы живая, бойкая, непритязательная, смешная, смышленая, симпатичная блондинка с ослепительной фигурой. Деннис сам себе не признавался, как долго любил Софи, но лишь недавно понял – видимо, по причине засилья всяких анти-Эдит, – что боготворит в Софи как раз те качества, которыми не обладала его жена. Возможно, он был несправедлив, возможно, Эдит давно себя изменила, но верилось в это с трудом. С трудом верилось, что Вернон Уитфилд сумел открыть в ней доселе потаенную жизнерадостную сущность.
Сам Деннис, как ему виделось, не отвечал вкусам Софи. И Клайв, и Морис были, так сказать, стандартно красивы, если не брать в расчет приплюснутый нос Клайва и дебильную улыбку Мориса. А вдобавок оба слыли знаменитостями, и Деннис понимал, что это не в его пользу, хотя Софи в негодовании отмахнулась бы от подоплеки такого наблюдения. Допустим, Вернон Уитфилд привлек Эдит своим интеллектом, но, если бы этот интеллект проявлялся лишь под толстым слоем пыли какого-нибудь исторического факультета, Эдит, наверное, уже поняла бы, что наслаждаться им лучше на страницах литературного приложения к «Таймс», чем в постели.
Деннис привык страдать молча. Объяснение в любви вызвало бы, скорее всего, неловкость, ну, в лучшем случае – краткие заверения в его доброте, а также в ценности его дружбы и профессиональной поддержки. Да и какому продюсеру взбредет в голову ставить под удар отношения с ведущей актрисой, а возможно (если она не станет держать язык за зубами), и с ведущим актером, тем более когда нежные продюсерские чувства – это, по всей видимости, прямое следствие недавней психологической травмы?
Но молчание с каждым днем давалось ему все труднее. С его точки зрения, дело упиралось не в любовь. Любовь подразумевает смелость, а иначе ты, считай, проиграл самому себе: если мужчина не решается признаться женщине в своих чувствах, значит он по определению ее не достоин. Деннис так и не отважился произнести самые главные слова, пока Клайв и Софи не объявили о своей помолвке.
О помолвке было объявлено в первый день работы над серией «На подходе» – перед всеми, сразу после читки. Последние две страницы, которые Тони писал в предвидении собственного душевного подъема, получились эмоциональными, серьезными, проникнутыми любовью и нежностью, отчего счастливая парочка так расчувствовалась, что не смогла долее хранить тайну. При объявлении помолвки присутствовала также Сандра, довольно своенравная и малоприятная особа, которую Деннис взял на роль акушерки. Сандра заговорила первой; Тони, Билл и Деннис только раскрыли рты от удивления (а Деннис еще и от расстройства).