Смешная любовь

– Я одна из тех женщин, для которых жизненный опыт не проходит бесследно. Искренность моих признаний не может обрадовать ни одного мужчину, - ее слова всегда заставали меня врасплох.

– Не понимаю. Раскрой мне глаза.

«Не психуй», сказал я себе. «Она видит, что я злюсь. И делает все назло». Я старательно молчал.

Я не знал, что подумать, что сказать. Я не знал. Я слушал и не знал, как реагировать.

– Отодвинься, - попросила Наташа. – Пожалуйста, отодвинься.

– Тебе нравится требовать от меня невозможное, - я не хотел, чтобы ей удалось убедить меня.

– Иногда кажется, что вес мужчины отличаются друг от друга только внешностью.

Нам обоим было легче от того, что я не мешал ей так думать. Оправдываясь, я не сожалел о том, что делал. Меня увлекала противоречивость своих чувств. Нам было необходимо мучить друг друга. Спорить с Наташей было так же неудобно, как спорить с самим собой.

– Я всегда знал, что хорошее не может длиться долго, - в моем страхе перед ее признаниями не было ничего необычного.

– Всегда старайся все упрощать.

– Но не на столько, чтобы получилась бессмыслица.

Я не ищу для себя оправданий. Я уверен, что не найду их. На месте Наташи я бы сказал себе то же самое. Узнать правду о себе не всегда приятно. Нужно уметь не замечать то, что говорит обиженная женщина.

– Я не могу быть прежней, - от ее слов зависело больше, чем от моих.

– Теперь ты никогда не бываешь со мной хорошей.

– Нет. Все. Хватит.

«Нет», понял я. Не в ближайшее время. И я не сдержался.

– Я вижу в тебе только глупость, - я не умею сдерживаться.

– Нам придется расстаться.

Она опять все решила за меня. Рядом с ней от меня никогда ничего не зависело. Рассказывать о своих неудачах всегда неприятно. Я уже был уверен, что Наташа торопилась забыть обо мне.

Любовь никогда не бывает простой. Я должен был быть терпеливее. Признания Наташи уже не обманывали меня. Я был ей не нужен. Происходящее не могло быть случайностью. Она могла делать со мной все, что захочет.

– Маленький, у меня никогда не получалось скучать по любимому мужчине.

Наташа не хотела меня видеть. Невозможно объяснить понятнее. Каждая моя встреча с ней словно последняя. Я устал от объяснений. Я должен был устать. Меня уже не удивляло безразличие Наташи. Я не знаю способа защиты от разочарования.

– Я старалась быть с тобой доброй лишь потому, что ты был добр со мной.

Правда о любимой женщине мучила меня не меньше, чем ее ложь.

– Знаешь, ты не очень-то красивый. Я говорю не для того, чтобы обидеть. Просто это – правда.

Я понимал, что она права. Мне становилось страшно.

– Ты не единственный мужчина, которого я могу представить рядом с собой. Разве это не правда, в которой ты боишься признаться себе?

– Ты меня любила?

– Откуда я знаю.

– Я очень несчастен. Иногда я думаю, что было бы лучше для нас обоих, если бы мы были другими людьми.

– Ты говоришь, не подумав, малыш.

– Извини, - я никогда не смогу стать таким человеком, каким Наташа хочет меня видеть.

Я всегда стараюсь забывать то, о чем мне не следует помнить. Я позволял Наташе обманывать меня. Я не знал, в ком из нас больше притворства. Мои желания очень противоречивы.

Не следует убеждать женщину в том, в чем она должна убедить себя сама. Я не умею рассказывать о случайном.

– Ты знаешь, почему ты не права? Ты хочешь, чтобы я тебе это объяснил? – моя правота была выдумана.

– У тебя получается, что все должно быть или черное, или белое. Ты совсем запутался.

– Скажи мне, что я должен делать.

Наташа старалась лишить меня уверенности. Она вообразила, будто это возможно. Я не хотел видеть себя оправдывающимся. Я не могу сказать, что чувствовал. Я лишь подумал: «вот сейчас это случится». Притворство любимой женщины оказывалось искренностью.

– Клоун, - сказала Наташа. – Клоун, клоун, клоун.

Она открывала рот и из него выходили одинаковые слова. Каждый человек утешает себя, как умеет.

– Успокойся, - сказал я. Просто чтобы что-то сказать.

Я еще никогда не видел ее такой. Это была совершенно другая женщина.

– Клоун. Ну, ладно. Тебе от этого легче? – спросил я.

– Нет. Ты не рад?

– Чему я должен радоваться? – я не искал другой ответ. На вопросы любимой женщины не следует отвечать правдиво.

Я очень хорошо чувствовал, что она старалась унизить меня. Нужно уметь говорить себе правду. В чем же тут можно сомневаться? Я не нуждался в ее снисходительности. Я никогда не мог понять, чем мое унижение нравится женщинам.

– Ты никогда не бываешь довольна, - я засмеялся каким-то незнакомым смехом. – Никогда.

– Бывают в жизни такие вещи, к которым никак не удается привыкнуть.

– Я тебя не понимаю.

– Я сделаю так, чтобы ты меня понял, - у нее был голос, которого я никогда до этого не слышал.

Я не умею защищаться от Наташи. Презрение любимой женщины очаровывает меня также, как и ее нежность.

Я смотрел на нее и злился. Я любил ее, она была моей собственностью. Я был обречен на все мучения любви. Я открыл рот, не зная, что сказать. Когда я открыл рот, у меня перехватило дыхание. Однажды я должен был понять бесполезность своих усилий.

Легко можно было избежать разговора – достаточно было уйти. Я не стал этого делать. Я еще не был готов к нашему расставанию.

– Кажется, ты не любишь меня так, как люблю тебя я, - мне следовало перестать сомневаться раньше.

– Мне уже не удается воображать себя влюбленной.

– Скажи, что это не правда. Это не может быть правдой.

– Я не люблю тебя. Наверное, я тебя ненавижу. Но мне не хочется сомневаться в своей правоте, - разочарование всегда делает женщину упрямой.

Она улыбалась, очевидно, очень довольная собой, а у меня опять возникло ощущение, что передо мной какая-то незнакомая женщина.

Мы вдруг замолчали, как бы обо всем договорившись. Я хотел избавить себя от любви. Наташа лишь пользовалась мной. Я уже не мог примириться с ее превосходством. Я был уверен, что она смеялась над моим терпением. Слова безразличия не могут не быть жестоки.