Смоленская Русь. Княжич 1

Изяслав Мстиславич удовлетворённо кивнул головой и сказал:

– Ну что ж Никифор, поручаю тебе это дело, спытывай сначала в моих вотчинных землях сию задумку, а польза выйдет, так по всему княжеству распространим.

Изяслав Мстиславич подозвал меня к себе, подошедши я сходу заявил:

– Сразу говорю, колёсного мастера Тетера, кто этот улей смастерил, не отдам, он мне для других дел нужен будет.

– Каких же сыно? – Изяслав Мстиславич лукаво улыбнулся, – И вдобавок ответствуй мне, откуда у тебя на новые дела деньги возьмутся?

– Моя задумка с ульями должна повысить взымаемые тобой дани многократно, – не растерялся я и нашёлся что ответить, – вот хотя бы с этого ты мог бы мне в долг деньги выделить. А уж про дармовой «булат» для твоей дружины я промолчу!

Действительно, пару дней назад, когда я возвращался из поездки по городу, застал по приезду на княжий двор перевозбуждённую дворню, которая вместе с дружиной во главе с князем, веселилась. Дружинники бросились меня поздравлять, хлопали по плечам, норовя ненароком задушить в объятиях. Изяслав Мстиславич вообще сиял как новый гривенник, а челядь, весело суетясь, готовилась к устраиваемому князем пиру. Как выяснилось, по предложенному мной рецепту производства уклада вышло что–то, нечто похожее по своим свойствам на булат. Правда, он имел, не характерные для классического булата, серый цвет и рисунок. В любом случае, получившаяся тигельная сталь, по своим характеристикам, вышла не хуже местного уклада (сварной стали), но изготовлялся эрзац–булат не в пример проще, быстрее и дешевле уклада. То, что наш самодельный булат отличается от эталонного восточного в общем–то и не мудрено, особенно если принять во внимание исходный продукт – бурый железняк, несовершенство рецептуры, да и явно не до конца отработанную технологию – долго варить не получалось, глиняные тигли не выдерживали. К тому же, насколько мне помнится, Аносов варил булат больше пяти часов, с добавлением в шихту не известняка, а доломита (содержащего магний), не угля, а графита. Вот потому у нас клинки и получались вместо чёрного – с серым грунтом, вместо искривлённых линий узора – прямые.

Но всё равно, мечи из такого эрзац–булата значительно превосходили своих собратьев сварганенных из железа со стальными режущими накладками и по простоте изготовления превосходили мечи из кузнечной сварной стали. Но больше всех были счастливы мастера, по двору они не ходили, а летали как раздувшиеся воздушные шарики. Князь был горд за сына, рад за свою дружину, коя должна в ближайшее время сменить железные мечи на «булатные» (реально, у большинства гридней были железные мечи с наварным стальным лезвием). В общем, княжича и отец, и дружина зауважали, а кузнецы прям боготворили. Однако, воспользовавшись благодушием Изяслава Мстиславича, я тут же вставил князю «фитиль» напомнив ему про секретность и не желательность расползания технологии получения «булата» в другие, недружественные края. Изяслав Мстиславич сказанным проникся, веселье мигом поутихло (хотя «скромный» пир всё же состоялся), а с кузнецами и домниками, участвующих в создании металла, была проведена соответствующая разъяснительная беседа.

Дружина Изяслава Мстиславича начала потихоньку оснащаться новыми клинками. А мечи рядовых дружинников стали подвергаться простой, но эффективной цементации на животном угле (пережжённые в уголь рога, кожа, копыта, кости). Для их железных мечей, со стальными полосами, это было то, что доктор прописал! Цементированный меч мог противостоять ударам и сотрясениям, не ломаясь при этом, из-за поверхностного науглероженного слоя и внутренней пластичной железной начинки. Мечи стали сочетать в себе преимущества крепкой стали и гибкого железа, а их цементация практически ничего не стоила. На все эти ухищрения с цементацией я пошёл, так как тугоплавкая глина мне нужна была не для её постоянного перевода в черепки, что происходило при плавке «булата», она мне вскоре потребуется для кирпичей и кладке огнеупорных печей.

– Ладно! – рассмеялся князь. – Прям не княжич, а купец! Говори, что ты там ещё надумал?

– Отдай мне, вернее в моё распоряжение, Ильинский княжий двор.

– Зачем он тебе? – удивился князь.

– Буду размещать в нём свои новые производства. Очень уж удачно там речки Городянка и Ильинка протекают. Я хочу их запрудить, а на запруды поставить водяные колёса. К водяным колёсам приспособить разные механизмы: от жернов – зерно перетирать, до молота – железо делать.

– Как же это так выйдет? – не понял князь.

– Вода из запруды будет падать на водяные колёса, – увидев непонимание на лице князя, я уточнил, – ну, вроде тележных колёс, только в несколько раз больше и с лопатками, на которые будет падать вода и их вращать. А это вращение посредством особо сделанных приспособ будет вращать, например, жернов и перемалывать зерно. Такая перемолка выйдет и быстрее и больше ручной. Впрочем, в качестве привода могут служить впряжённые во вращающейся ворот лошади.

Я посмотрел на князя, и тот, вернее его выражение лица, напомнило мне только что виденное у Никифора – одновременно потрясённое и задумчивое. Изяслав Мстиславич живо представлял только что описанный княжичем производственный процесс.

– Да сыно, – только и смог сказать князь, – у тебя после беспамятства голова и впрямь просветлела. Это ж надо до такого додуматься!

На последние слова отца я лишь смущённо пожал плечами и грустно ответил:

– Каким я был раньше, до болезни, я почти что ничего и не помню, так … лишь смутные обрывки. А о таких водяных колёсах мне говорил наш духовник, они есть у византийцев и даже у нас в Смядынском монастыре. Поэтому, с водяным колесом, я колесо заново не изобретал, а просто послушал умного человека!

Изяслав Мстиславич весело хмыкнул и, задумавшись на некоторое время, произнёс:

– Так и быть, дозволяю я тебе коли захочешь после окончания ледостава перебраться на Ильинский княжий двор. Будешь там по своему усмотрению заведовать, дам тебе и денег на твои запруды и мельницы. – Тут Изяслав Мстиславич что–то вспомнил и непроизвольно стукнул себя кулаком по лбу. – Да … на днях на Вече буду говорить о вывозе навоза для твоей пороховой придумки. Поэтому завтрева поезжай с Перемогой на Торг, купишь себе невольников. – Увидев недоумённый взгляд сына, князь с улыбкой пояснил:

– Средь смолян ты таких дурней, как твои новые «пороховые» дворяне не сыщешь!Мало найдётся желающих с навозом смрадным погаными делами маяться. – Весело глядя в глаза сыну с издёвкой проговорил князь. Ирония отца меня никак не задевала, ибо я был счастлив, что мои планы наконец–то сдвинулись с мёртвой точки и вскоре начнут потихоньку осуществляться. Поэтому я лишь уточнил у отца:

– Мне бы участки под бурты заранее осмотреть …

– В Заднепровье участок выделю около Шклянной «горы». Там, кстати, речка Шклянная течёт прямо посередь оврага, думается, для твоей запруды хорошее место будет. Земли эти по соседству с Ильинским подворьем, с протекающими там речками Городянкой и Ильинкой – всё княжьи земли, так, что смело, можешь там строиться, возразить ни один пёс не посмеет. Ну а по левому берегу, кроме как за Кловским оврагом ближе места, под твои бурты, не сыскать. Тут сам знаешь, вся землица наперечёт, да и горожане, если вблизи их домов ты будешь навоз месить, начнут носы воротить. Лучше уж с их чёртовым Вече не ссориться, а то нашли бл…ди с кого пример брать – с новгородских самоуправных торгашей!

Изяслав Мстиславич возмущённый до глубины души продолжал свою обличительную речь, прохаживаясь крепким матным словом про собравшейся в Вече сиволапый сброд, всячески мешающей ему, великому князю править в своей отчей земле. На гневные тирады отца, мне оставалось лишь понимающе кивать головой. Меж тем, попытался вспомнить как с вечевой, а позднее боярской вольницей боролись московские цари. Ничего кроме Опричнины в голову не лезло. Впрочем, как установить в княжестве самодержавную, неограниченную вечем власть было и так понятно – необходимо иметь в достаточном количестве внутри города, а не как сейчас снаружи, верные князю войска. Но ни о чём таком говорить не стал, так как безземельных дружинников для усмирения горожан маловато, а к боярам, с их личными дружинами, доверия быть не может – они с вечевыми старейшинами одного поля ягодки. Единственный выход – создание собственных, не зависимых от Вече и местных бояр войск. Но чтобы новые войска хоть как–то оснастить необходимо, налаживать металлургическое производство. Кроме того, воинов ещё надо набрать, обучить и т.д. и т.п. – подумать страшно, сколько на это потребуется сил, средств и времени!

С утра пораньше, в очередной раз, отказавшись, к великому неудовольствию Перемоги от утренней тренировки, мы направились за покупками, прикупить, так сказать, рабов. Размышляя о превратностях судьбы, я с эскортом, ехал по мощеным деревом улицам столицы. Из смоленских дворов доносилось умиротворенное похрюкивание свиней, блеяли козы, на не застроенных участках местности паслись коровы, с овцами поедая прошлогоднюю жёлтую траву. В общем, типичная городская идиллия. Жилых домов в привычном понимании не было, всё пряталось за высокими заборами, а обширные подворья знатных горожан более походили своим грозным видом на крепости.