Смоленская Русь. Княжич 1

Довольный услышанным князь мечтательно, на краткий миг закатил глаза, но быстро очнувшись от грёз продолжил.

– А тиунами, за сим пока ещё не великим, но уж точно смрадным делом надзирающими, – с улыбкой подколол князь, – будут, как мы и договаривались, твои дворяне–пороховщики, ставь их около навозных ям, там пускай дежурят и ведут учёт. Сам за ними будешь следить, я в вашей упрощённой писанине, не шибко разбираюсь!

«Ага, – подумал я про себя, – ты и в обычной, ныне действующей грамоте также не шибко силён. Видел я, как князь читает – чуть ли не по слогам, трудно и напряжённо, примерно так же, как в наших начальных классах».

– Был я на Торге, разговаривал с одним бывшим купеческим приказчиком Василем Клепиком, он не против возглавить «Ямчужную службу», – умоляюще поглядел на князя. – Мои пороховщики без догляда взрослого не справятся, ну не мне же, в самом деле, у тех ям ежедневно вместе с ними караулить?

– Будь, по–твоему! – отмахнулся князь.

Выделенные под бурты площадки оказались заросши кустарником и редким молодняком, пришлось всю эту поросль срочно выкорчёвывать. Лучшего участка не нашлось, окружающие столицу безлесные пространства уже находились в чьей–то собственности.

Челядь расчищала поляну, где были намечены места закладок буртов. Мои дворяне «пороховщики» во главе с Клепиком были снабжены письменными инструкциями «на все случаи жизни».

И, вот, уже через несколько дней дозорные на крепостной стене Смоленска теперь каждый день наблюдали разномастную толпу, состоящую главным образом из подростков, стариков и детей. Дети, забросив лопаты на плечи, с важным видом и гордо поднятыми головами (в отличие от взрослых) направились к недавно очищенному от пней и валунов полю, в трёх километрах от столицы. Эту недавно созданную рабочую артель, княжич назвал «Ямчужной службой».

Боярский десятник Лукьян, лишь ухмылялся в усы, глядя на бравых мальчишек, на днях получивших первую зарплату, а потому прямо таки пылающих в трудовом порыве. Облокотившись на деревянные крепостные перекрытия, он скривил нос, из ворот выезжала телега до отказа набитая навозом и ещё каким–то мусором – горожане спешили уплатить налоги не нужными никому отходами и прочими отбросами, а потом перевёл взгляд на удаляющуюся «службу».

– Вот уж служба так служба! Видать ребятки ещё не разумеют, куда их княжич сосватал, – окликнул Лукьян своего сослуживца.

Фома оскалил зубы в улыбке.

– Кто–то говорит, что в таких ямах какой–то горючий порошок образуется, другие говорят про какой–то лечебный, в ямы, есчо, вроде что–то подливать надоть. И княжич потом этот порошок за большие деньги продавать будет! Во как!

– Ну, не знаю, думается мне, брехня это всё. Лучше слухай, что я тебе скажу! Мой сосед Николка Кривов сказывал, что в енту службу он пасынка своего отдал.

– Ха–ха–ха, – задорно засмеялся Фома, – за что ж он его так наказал?

– Говорит, что за непослушание. Прежде много раз он его побивал, уча уму–разуму, а толку всё не было …

– Ну, учудили князья с этими навозом!

– Да, твоя, правда. Но хоть народ повеселили.

Поднявшись с жёсткого деревянного табурета, я потянулся, чтобы размять затёкшие мышцы. Слюдяные оконца свет пропускали не очень охотно, а то, что творилось на улице, мог разобрать человек только с очень хорошей фантазией. Ничего, придёт время, и вами вплотную займёмся!

А на улице повсюду и полновластно вступала в свои права весна. Просыпающаяся природа, а вслед за нею и люди были охвачены каким–то радостным движением возвращающейся из промёрзлого небытия жизни. Снег вместе с сосульками стремительно обваливался со скатов крыш, смоленские холмы зияли проплешинами жухлой прошлогодней травы. Днепр вздулся, подтапливая талой водой бревенчатые речные причалы набережных, в отдельных местах сокрушая их плывущими льдинами. Городские пустыри облюбовали прилетевшие с юга грачи. Наступала первая моя весна в этом мире!

Но мне некогда было любоваться природой. Сразу после совместной утренней тренировки (на которой отрабатывались взаимодействия в плотном строю) дворяне, обрётшие с недавних пор, не без моей помощи, новое хобби – преподавание, разбрелись по двору в поисках своих учеников. Они прекрасно уяснили, что за качеством их преподавания княжич будет неустанно следить, а потому ударить в грязь лицом в глазах своего шефа никто из них не хотел. Отсюда серьёзное отношение к порученному им делу. Я лишь мысленно порадовался глядя на недовольные физиономии некоторых дворян, понуро побредших исполнять свои новые и непривычные обязанности. Сам же, оставшись лишь в компании Перемоги и нескольких дружинников, участвовавших в тренировке, направился к гончарам.

Была проблема с огнеупорным кирпичом для металлургических печей. Дело в том, что местные не знали огнеупорных глин. Самое лучшее, чем они располагали, были тугоплавкие глины. Но и их применение было исключением из правил, в основном домницы и кричные горны складывали из природных огнеупорных камней – песчаника или кремнистого сланца, связывая их вяжущим известковым веществом, а сверху обмазывали легкоплавкими глинами. Но даже эти примитивные печи, часто, после плавок железа нуждались в ремонте. Что уж говорить о полноценном металлургическом производстве с температурами тех же мартеновских печей в 1700`С.

Но самое обидное заключалось в том, что относительно рядом со Смоленском, высокоогнеупорные «шамотные» глины имеются в изобилии, они подстилают на всём своём протяжении пласты местных бурых углей.

Кроме того, в самом буром угле, встречается серный колчедан, состоящий на половину из серы. А вся беда в том, что глубины залегания угля составляют от 60 до 100 м., поэтому, по крайней мере до приезда немецкого инженера–штейгера, я решил обходиться лучшим из имеющимся – тугоплавкими керамическими глинами. Ещё, правда есть доломит – тоже прекрасный огнеупорный материал и отличная добавка в тигли, так как он содержит магний. Но, опять же, доломит залегает в пределах Ржевского удельного княжества, вышедшего из подчинения Смоленска. Вести на чужой территории разработки полезных ископаемых будет выглядеть, по меньшей мере, странно, да и никто мне этого не позволит сделать. Поэтому, футеровать печи изнутри придётся пока кирпичами из керамических глин. Но и здесь всё было не слишком хорошо.

Со слов гончаров выяснилось, что тугоплавкую керамическую глину они закупают в Дорогобуже. Добывают её местные гончары в деревеньке Молодилово под Дорогобужем прямо по пологому склону левого берега Днепра. Но это был удельный город Ростислава Мстиславича, поэтому как–то напрямую влиять на добычу дорогобужских керамических глин я не имел никакой возможности. Оставалось надеяться лишь на добрую волю местного князя, что он существенно не задерёт цены на свою глину, и тем паче не введёт против меня «санкции». Ведь этих тугоплавких глин при развёртывании всех мною запланированных производств потребуется огромное количество.

Место, где искать легкоплавкую, но качественную керамическую глину, для производства кирпича и черепицы я знал – в Гнёздово. В будущем там возникнет промстройкомбинат, но даже сейчас там велась, по словам княжьих гончаров, добыча и кустарная выделка глины. Иных трудностей в размещении в Гнёздово кирпично–черепичных производств не предполагалось, этот город личной вотчиной князей Ростиславичей не был, подчинялся центральной власти. Глина, подходящая для кирпичей была и поближе, в окрестностях столицы, но она, на мой взгляд, была излишне запесоченной, и не годилась для выпуска высокомарочного красного кирпича.