Смоленское направление 2

После совещания у Александра, бояр пригласил к себе Яков, где подробно обсудили набор продовольствия и денежную компенсацию за поход. Крытый возок выехал из ворот кремля уже под вечер.

– Сбыслав, ты не в курсе, кто о Псковских вотчинах всё знает? – Ильич разливал из фляжки полюбившийся друзьям коньяк.

– Михайло Сытинич. Он земельку возле Тёплого озера лет пять назад приобрёл. Да только не впрок. Говорил я ему тогда …. Не послушался, борти поставил, а теперь немец его мёд жрёт.

– Ага, помню, всё жаловался, что жена ругает. Купчей даже по голове била, что печатка свинцовая отлетела, до сих пор найти не могут. – Гаврюша захихикал.

– Что, прямо по голове? – Удивился Пахом.

– Ну, может, по голове всего разок, но печать потеряли точно. Любушка у него не только вумная, как вдарит, мало не покажется.

– Ты-то откуда про жену Михайлы знаешь? – Якунович уставился на своего друга.

– Знаю. Мы ж с детства соседями были. – Левая щека Гаврилы Алексича сделалась пунцовой, как двадцать пять лет назад, когда Гаврюша пытался неудачно ухаживать за Любушкой.

– А тебе какой интерес в Псковских землях? – Сбыслав обратился к Ильичу.

– Дочку замуж выдаю, хотел землицы прикупить, подарок сделать.

– Вот оно что… А с немцем как договоришься? Они наши грамоты даже рассматривать не будут, наверняка уже кому-то земли отписаны. Но если интересно, то к Сытиничу заехать можно. У него мёд сорокалетний есть. Что скажете, бояре? – Якунович залпом выпил коньяк и резко выдохнул.

– А поехали! Заодно про ополчение потолкуем. – Ответил за всех Гаврила Алексич.

Некоронованный медовый король Новгорода Михайло Сытинич встретил дорогих гостей на крыльце. Сват навестил его в первый раз после свадьбы детей, и приезд Сбыслава Якуновича с друзьями стал неожиданностью, тем более, что на дворе почти ночь.

– Михайло, ты уж извини, без предупреждения. От князя мы только возвертаемся. – Начал было заводить разговор Сбыслав.

– С каких это пор сват предупреждать должен, что родственников навещать будет? Заходите в дом бояре. Проголодались, небось? – Сытинич проводил гостей до светлицы.

В это время Любушка подгоняла стряпуху, стараясь собрать яства и выставить на стол, дабы не ударить лицом в грязь перед боярами. В ход пошли пироги, половинка гуся с печёными яблоками, ещё не остывшая каша и полный, с горкой поднос жареной рыбы. Как назло, приличного заморского вина в доме не было, а доставать старинные меда без разрешения мужа было нельзя.

– Неспроста приехали. – Думала Любушка. – Эх, была не была. Афонька, дуй в погреб, да неси маленький бочонок с мёдом, тот, что в углу стоит. Он в паутине весь, не ошибёшься.

Вскоре стол был накрыт узорчатой скатертью и на нём стали появляться подносы с едой. Всё было хорошо, но чего-то не хватало. И когда вслед за Любушкой вошёл Афонька с бочонком, гости радостно вздохнули.

– Умничка. – Сытинич подмигнул сообразительной супружнице.

– Мы к тебе не просто так заехали, Михайло. Слышали, что земелька у тебя в Псковских вотчинах имеется. Друг мой, Пахом Ильич дочку замуж выдаёт. Вот решил подарок сделать, землю купить хочет. – Якунович посмотрел на Любушку, внимательно следя за её реакцией. Боярин давно знал кто играет первую скрипку в доме, и теперь по её поведению можно было понять, удачно закончится разговор или нет.

– Есть земля. На Чудском озере, деревенька Самолва. Да только …. – Сытинич запнулся на полуслове. Маленькая ступня Любушки надавила на ногу мужа с такой силой, что у медового короля чуть ли не брызнули слёзы.

– Михайло, ты не темни. Все знают, что Псков под немца лёг. Но коли молвить не хочешь, никто за язык тебя тянуть не станет. Я уже говорил, что только что от князя мы. Через два дня войной идём на Копорье. Посаднику скажем в самый последний момент.

– А что за тайны такие? – Удивился хозяин дома.

– Строган. Что б его пчёлы закусали. Есть мнение …. – Гаврила задумался и досказал свои подозрения до конца. – Зла он желает Новгороду, письма в Орден шлёт.

– А доказательства где? – В разговор мужей встряла Любушка. Сие было неслыханно, но умной женщине многое прощалось, да и знала она присутствующих с самого детства.

– Прямых доказательств пока нет. Только косвенные. Но если мы захватим Хайнрика фон Виде в Копорье, то они будут. Шлёт он грамоты, мне дружок мой Удо поведал, когда мы в последний раз разговаривали на Ореховом острове. – Пахом чуть по столу не стукнул.

– Пока это только слова. Строган посмеётся и будет прав. Вы спровоцируйте его, пусть выкажет свою гнилую сущность. А если не получится – разорите его. – Сказала Любушка, а про себя добавила: – Жаль жёнкам пока нельзя городом управлять, но это пока.

– В общем, ты определись, да ответ завтра дай. С нами на немца пойдёшь, али дома, за стенами крепкими сидеть будешь, да про Псковские земли подумай.

– Про деревеньку опосля поговорим, с наскока такие дела не делаются. А в Копорье пойду, рассчитывайте на меня, тридцать ратников с обозом выставлю, сын поведёт. – Михайло убрал свою ногу под лавку, дабы жена не смогла достать.

– За сына спрятаться хочешь? Всё медвежонок, больше ко мне не подходи. – Любушка стала похожа на тигрицу.

– Эээ …, я хотел сказать, сын помогать будет людей собирать, а поведу их, конечно сам. Как же иначе? Правильно я говорю? – Вовремя исправился Сытинич, чем заслужил поцелуй в нос.

– Да, да, правильно. – В три голоса подтвердили гости.

Задерживаться в гостях далее не имело смысла. Митяй развёз бояр по домам и уже собирался распрягать 'Руссобалт', как возле ворот раздался приглушённый свист.

– Кому там не спится? – Возничий подошёл к створкам ворот.

– Митяй, выйди. Поговорить надо. – Ответили с улицы.

– Вот ещё. Делать мне больше нечего, как на ночь глядя ворота открывать. – Фыркнул возничий.

– Ты подойди ближе, я и так скажу. – Ласково ответил незнакомец.

– Шёл бы ты своей дорогой … – Грозно возразил Митяй, как в этот момент из-за забора перелетел маленький свёрток и шмякнулся в снег, прямо возле полозьев саней.

На возке, по бокам находились два фонаря, так сказать, габаритные огни. Толстые фитили были установлены в стеклянных футлярах наподобие лампадок, и в принципе, походили на керосиновые лампы. Света давали немного, но в темноте, в радиусе пяти аршин можно было разглядеть дорогу и окружающую местность, не хуже, чем от огня факела. Благодоря этому освещению Митяй и смог разглядеть предмет на снегу.