Смоленское направление 2
Шрифт:
– Молодец Захар! Меня Гюнтер тоже никому не отдаст. Жалую тебе кольчугу с каской. – Нюра стояла на крыльце, подобно амазонке. Только вместо лука в руках был маленький арбалет, а вместо туники короткий полушубок, из-под которого эффектно выглядывали кольчужные чулки.
За такую красоту мужчина будет биться до смерти. Самолвяне воодушевились. Мало того, что новый хозяин – железный витязь, так и жёнка у него воительница. Каждый представил свою любимую на месте Нюры, и силы удесятерились. Хана ливонцу.
После взятия Пскова, всем, кто воевал за Орден, были обещаны земли. Католические идеологи бросили клич по Европе, призывая к переселению на Восток. Вследствие этого, Гюнтеру и достались с такой лёгкостью часть заболоченной земли с выходом к озеру. Да только братья-рыцари, давая
Англичанин Уинстон присоединился к Ордену полтора года назад. Никто так не ненавидел русских как он. И причиной тому была тайна страсть к азартным играм. Третий сын зажиточного землевладельца Черчиля проигрался в кости новгородскому купцу в пух и прах. Причём, последней ставкой была одежда. Проиграв кон, Уинстон поставил свою долю наследства против торговой ладьи русского, и когда у него выпало одиннадцать очков, возликовал. Новгородец мысленно пообещал пудовую свечу Софийскому храму, потряс стаканчик и выбросил двенадцать. В итоге, Уинстон сбежал, так и не рассчитавшись по долгам. Но с тех пор, в каждом русском видел заклятого врага. И лишь, киевлянин Огрызко, чем-то приглянулся ему. Так и сошлись, на почве ненависти два негодяя. И теперь, тринадцать кнехтов, Огрызко и Уинстон подходили к Самолве с целью отнять у швабца весь его обоз.
Самоуверенные оккупанты миновали дворы рыбаков, вышли на небольшую площадь перед домом старосты. Ворота были распахнуты, приглашая незваных гостей пройти внутрь.
– Огрызко, проверь. – Распорядился Уинстон. Киевлянин вбежал в ворота и замер, уставившись на Нюру.
– Ишь, какя краля. – Мерзавец облизнулся, таращась на девушку. – Иди к папочке.
– Что там? – Раздался голос снаружи.
– Девка на крыльце! С самострелом. – Ответил Огрызко, второе предложение, произнеся шёпотом и, замолчал как рыба, выброшенная на берег, только зенки выпятил.
Нюра приложила палец к губам и навела арбалет на перебежчика. С левой стороны дома выехал Гюнтер, с копьём наизготовку и Федот со знаменем. С другой стороны, появились ополченцы, во главе с Захаром, напяливши поверх тулупа новую кольчугу.
Ничего не подозревающий Уинстон въехал в ворота. Кнехты последовали за ним, потирая грязные лапы, предвкушая грабёж. Если бы киевлянин не распускал свой поганый язык, по поводу очаровательной Нюры, то возможно, Гюнтер и поговорил бы с Черчилем. Но теперь, кровавый туман окутал глаза швабца. Какой-то сморчок возжелал его любимую, и теперь – умрут все. Штауфен пришпорил лошадь и через секунду пронзил англичанина копьем, словно толстую болотную жабу, не проронив ни слова. Одновременно с ударом мужа, в Огрызко выстрелила девушка. Метила в причинное место, но киевлянин успел развернуться, и болт, пробив тазовую кость, торчал оперением, как хвостик.
– Задай им жару, Гюнтик! – Закричала Воительница, выхватывая саблю из ножен.
Услышав слова жены, Гюнтер 'дал стране угля'. Пройдя сквозь толпу кнехтов, железный витязь развернул лошадь, и стал разить неприятеля, не заботясь о своей защите. Кто-то пытался ткнуть его копьём, ранить коня, но броня выдержала.
– К папочке говоришь? Я тебе покажу папочку! – Полуторный меч сверкал на солнце, как лопасти безумно вращающейся мельницы, с каждым витком орошая снег кровью.
Самолвянам практически никого не досталось. Озверевший Штауфен разбросал отряд орденцев, и те бросились в разные стороны, попадая под топоры ополченцев. Захар только и успел прочитать про себя 'Отче наш', как бой закончился.
Гюнтер, тяжело дыша, осмотрел поле боя и слез с коня. Во дворе, держа окольчуженную ножку на голове Огрызко, без шапки стояла Нюра. Сабля была поднята над головой, девушка улыбалась и глазами полными восхищения смотрела на своего любимого.
– Гюнтик! Ты мой король. – Нюра воткнула саблю в снег и побежала к Штауфену, бросаясь в его объятия.
Стоявший рядом Захар чуть не прослезился. Нечасто девушки так открыто демонстрировали свою любовь к избраннику. И тут, он обратил внимание на стекающую
кровь с лезвия сабли Воительницы. Хозяйка не просто вогнала болт в задницу Огрызко, она отсекла ему голову.– Господи! Кого ты послал по наши души? Кем же вырастут их дети? – Подумал Захар, с гордостью посматривая на дверь своего дома, откуда подглядывала за мужем Инга.
На следующий день Гюнтер собрал вече. На месте вчерашнего боя присутствовали все жители деревни. Даже маленькие дети пришли, играя в сторонке, с деревянными мечами, причём у многих девочек в руках были кривоватые палки. Слово взял Гюнтер.
– Отряд вооружённых воинов в любой момент может прийти в деревню и взять всё, что захочет. Вчера мы победили, многие получили оружие, но если ливонцев будет в два раза больше? – Штауфен сделал паузу, давая возможность переварить сказанное.
– Огородиться надо. – Крикнул Игнат, предлагавший недавно откупиться.
– Нам надо построить замок, за стенами которого, в случае опасности можно укрыть женщин и детей. Камня потребуется много, но ещё больше нужно будет дерева. Я не прошу помогать мне, помогите себе сами! – Гюнтер замолчал, взглянул на старосту, ища поддержки.
– Слово! Дайте сказать! – Захар вышел на центр площади, снял шапку и поклонился соседям.
– Говори Захар! – Раздались голоса Самолвян.
– Мы рыбаки …, не вои. Три дня назад к нам пришли новые люди. Что они умеют делать, мы не ведаем. Однако беда за ними сразу пришла.
– Гнать! Гнать чужаков! – Закричали коренные жители.
– Не гнать! Наоборот привечать. Чем нас будет больше – тем лучше. Вспомните, как радовались летом, когда месячный улов заезжему купцу продали. А если острог поставим, то к нам каждую пятницу приезжать будут, торг устраивать. Разве то плохо? – Вече замолчало.
Семьи рыбацкой деревни жили исключительно со своего промысла. Пойманных двухаршинных налимов засовывали в бочку с водой и везли в Псков. Но, рыбаков было много, а купцов, дававших справедливую цену – по пальцам пересчитать. Так что, зажиточной деревню назвать было нельзя. Помимо налима в озере отлично ловились судаки, щуки, лещи и окуни. Иногда попадался жирный сиг, его коптили.
Идею с организацией ярмарок подсказала Нюра. Всё, что касалось торговли и рекламных технологий, девушка выучила назубок. Две дочери плотника Тимофея уже вовсю шили платья в Новгороде, работая по очереди за швейной машинкой, установленной в двухэтажном магазине, рядом с лавкой Ильича. Пахомовна консультировала только самые ответственные заказы, где стоимость готового изделия можно было сравнить с воинским доспехом. Вот и теперь, сидя вечером за столом, Нюра поведала Захару, как устроить торговый центр. Для этого нужны были две вещи: – надёжные склады, в виде стен замка и пара смышленых купцов, рассказывающих о прелестях нового торгового места соратникам по цеху.
– Да кто сюда приедет? В глухомань нашу. – Возразил Игнат.
– Какой же ты непонятливый. Хоть и лодка у тебя самая лучшая. Купчишка, если почувствует лишнюю куну, сорок вёрст отмахнет, дабы её заполучить. А если он будет знать, что тут сила есть, добро его сберегающая, то только сюда ездить и станет. – Захар натянул шапку на голову. Всё, что он хотел сказать – произнесено.
Вече решило оказать помощь в строительстве замка. И если Гюнтер исходил из военных соображений, то самолвяне сугубо из экономических. По существующим законам оккупированной территории Псковских земель, Штауфен был в роли мелкого наместника Ордена и де-юре строить укрепление не мог. Откуда у сержанта деньги на стройку, если по Уставу, денег у него быть не должно? Однако реальной власти на местах тевтонцы не имели. Крестоносцы могли провести карательную акцию, пограбить, но насадить свои порядки – были не в силах. Посему Законом руководствовались старым, и если народному собранию был неугоден наместник, то и решения его не выполнялись. Швабец, вечером, после сражения, многое узнал о самоуправлении, и на вече был просто героем-витязем, обязанным защищать самолвян от неприятеля. За эту защиту ему полагался оброк и бесплатное кормление. То есть, не имея лишних средств, Гюнтер с трудом мог содержать себя, жену и одного слугу. Вот такое поместье ему досталось.