Смоленское направление 2

– А я тебя помню. – Староста обратился к Гюнтеру. – Ты в прошлом году на ладье у нас гостил. Рыбу покупал.

– Было дело. Помнишь, я обещал вернуться. Места мне ваши понравились. Так что, принимай Захар людей, постарайся их пристроить на время, пока жильё не построят, а завтра мы с тобой на остров поедем.

Переселенцев разместили по дворам рыбаков. Утром, в Кобылье городище, а оттуда в Луги поехал сын старосты созывать народ, дабы подсобили поставить пару срубов для прибывших. Заодно планировалось скупить излишки сена и продовольствия. На всё было выделено две гривны серебра, двуручная пила, да десяток топоров. Сам Гюнтер отправился в сопровождении Захара на остров, так сказать, пощупать всё своими руками и вернулся в Самолву ближе к вечеру.

Годы учёбы не прошли даром, швабец не был ни архитектором, ни горнорудным инженером, но полученных знаний хватило, чтобы сделать вывод: теми силами, которыми он располагал – строительство не потянуть. Три версты, отделяющие Городец от причала деревни были существенным недостатком при строительстве. Преодолеть его можно было только наличием крупнотоннажных лодок, коих тут отродясь не было. С камнем для замка Штауфен определился, сделав несколько сколов скальной породы на южной стороне острова. Фундаментные блоки можно было тесать на месте. С производством извести проблем тоже не должно было быть, подходящего материала – в избытке. Оставалось наметить фронт работы, нанять с полсотни людей и приступать к расчистке строительной площадки.

Нюра встретила любимого в доме старосты, напоила травяным отваром и подвинула чугунок с кашей поближе к Гюнтеру.

– Что приуныл? – Спросила девушка, присев напротив.

– Место для дома нашёл, красота такая, что словами не передать, только … ничего не выйдет. Чтобы построить всего одну главную башню потребуется тридцать каменотёсов. – Штауфен зачерпнул ложкой кашу и подул на исходящую паром еду. – А ведь нужна ещё известь, песок, железо, подъёмные механизмы.

– Надо папеньку попросить. У него в Орешке три артели работают.

– И как ты представляешь себе их привезти сюда? Война идёт.

– Ну и что, мы же доехали, и они как-нибудь доберутся. – С девичьей простотой ответила Нюра.

– Девочка моя, даже если они и смогут приехать, их надо кормить, защищать и обеспечить всем необходимым. Скрытно это не сделать. Рано или поздно сюда нагрянут орденцы, а я для них только крестоносец, хоть и знатного рода.

– Ты умный, что-нибудь придумаешь. Найми дружину. У меня много своего серебра, на это хватит. – Нюра встала из-за стола, подошла к печке и достала оттуда ещё тёплый пирог.

– Думаю, нам придётся возвращаться в Псков. Людей можно найти только в большом городе. Я напишу письмо домой, за деньги – родственники помогут.

– Гюнтик, пока письмо дойдёт, пока соберутся – настанет конец лета. Я с утра тоже без дела не сидела. Погуляла тут, посмотрела и, нашла место, где можно построить дом. – Нюра хитро улыбнулась.

– Деревянный сруб можно возвести за день, а развалят его ещё быстрее. Строить надо только из камня. – С иронией в голосе ответил Штауфен. – Помнишь, сказку про трёх поросят?

– Я разве сказала деревянный? Возведём башню, как на картинке. А потом папенька пришлёт артельщиков и построимся на острове.

– Пойдем, посмотрим, что это за место, пока солнце не зашло. – Гюнтер встал, отломил кусок пирога, накинул шубу на плечи и стал дожидаться, пока оденется Нюра.

Сопроводить молодых вызвался Захар, успев нагнать парочку на выходе из деревни. И не потому, что заплутать можно было. Девушка повела своего мужа в сторону грота, где хранились запасы мёда.

– Я тут, рядышком. Спрашивайте, если что непонятно. – Староста заметно нервничал, ибо не сомневался, что в случае обнаружения тайного склада, тот будет разграблен. Так случилось в Луках и в Кобыльем городище, когда там хозяйничали немцы.

Взобравшись на холм возле причала, Штауфен осмотрелся. Это было одно из двух мест, где присутствовала возвышенность и единственное, с крутым склоном, ведущим к воде.

– Захар, что здесь раньше было? – Крикнул Гюнтер сопровождающему старосте.

– Тут? Да … ничего не было, идол стоял, как раз на том месте, где жёнка твоя снег разгребает.

– Значит, лучше места не найти. Предки абы, где идола не ставили. – Размышлял Штауфен.

– Гюнтик, смотри, что я нашла. – Нюра подняла над головой какой-то предмет.

Есть люди, к которым находки просто липнут. Дочка Пахома Ильича была из этой категории. Её можно было отправить в магазин за хлебом и не давать денег. Всё равно, по дороге найдёт.

– Дорогая, что там у тебя? – Гюнтер подошёл вплотную к любимой, поцеловал в щёку и принял из её рук рукоять ножа без лезвия.

Клинок давно съела ржавчина, а вот золотая пластина на кости с выпуклыми буковками древнерусского алфавита сохранилась. Сколько лет пролежал нож в земле, и почему она извергла его из себя, одному Богу известно.

– Дядя Лексей, за это отдаст с десяток кольчуг. Он мне как-то говорил, что собирает подобные старые вещи. – Нюра забрала находку и сунула её в сумочку, перекинутую через плечо, отдавая взамен Гюнтеру пирожок.

– У твоего дяди, наверное, что-то с головой, раз на такой обмен пойдёт.

– Может быть, да только латы, что тебе так понравились, он привёз. Да и многое другое …. – Нюра прикусила язык. Некоторые тайны, нельзя было рассказывать никому.

Латы Гюнтеру пригодились на следующий день. Старший сын Захара, с таким же именем, что поделать, семейная традиция, возвращался из Чудской рудницы. Решив срезать дорогу, направил сани через замёрзшее болото, и сделал это вовремя. Отряд ливонцев с всадником во главе, двигался по главному тракту в сторону Самолвы. Оккупанты шли без обоза, налегке, с явной целью пограбить. Мысль о том, что новый хозяин земли для ливонцев свой, Захар отбросил сразу. – Гюнтер одет в русскую одежду, говорит по-нашему, обычаи уважает и чтит, жена – вообще новгородка …. Ясное дело – наш, русский. А эти – враги. Надо успеть предупредить. – Захар сбросил сено с саней и подхлестнул лошадку.

Опередив ливонцев на целый час, сын старосты влетел в деревню как стрела, выпущенная из тугого лука.

– Ливонцы идут! Прячьтесь! – Закричал Захар, забегая в дом.

Суматохи не было. Штауфен подробно расспросил у юноши всё, что он видел и дал команду собраться всем мужчинам во дворе дома старосты.

– Их всего пятнадцать человек. В бой без команды не вступать. Попробую договориться. Ежели нет, то резать всех. Никто не должен уйти. – Гюнтер произнёс речь перед самолвянами, в сверкающих латах и на коне.

Подобных доспехов местные жители никогда не видели, казалось, что на лошади покрытой кольчугой сидел железный человек. Рядом со Штауфеном стоял Федот, в броне попроще, держа в левой руке треугольный щит, а во второй трёхцветное знамя с двумя медведями.

– Может, откупимся? – Тихо произнёс кто-то из толпы.

– Кто сказал? – Рыцарь стал всматриваться в лица ополченцев, пытаясь найти человека, давшего слабину.

– Не будем откупаться. Во-первых – нечем, а во-вторых, вспомните, что ливонцы учинили в Кобыльем городище. Как потом, трое жёнок утопились, стыда не выдержав. Кто трусит, может свою жену раздеть и перед домом выставить, чтоб нехристю сподручнее было. А я, свою Ингу – не отдам. – Захар старший выхватил из-за пояса топор и потряс им перед соседями.