Смоленское направление. Книга 2

Смоленский епископ немного задержался, но без его присутствия, никто не посмел и пикнуть о начале игрищ. Вскоре полог комнаты отдыха распахнулся и на главной трибуне показался Ермоген в сопровождении Иннокентия и Серафима. Бояре, окружавшие князя, расступились, пропуская вперёд служителей культа. Римский посол недовольно фыркнул, а затем ехидно улыбнулся.

– Странно, я всё время считал, что после буллы Григория IX, дай Бог памяти, тринадцать лет назад это было, турниры запрещены для католиков, видать, Иннокентий, не уважают они решения своего понтифика. – Нарочито громко произнёс Ермоген.

– А Селестин III, вообще запретил хоронить. – Добавил Серафим.

Римские рыцари переглянулись. Сказанное в шести шагах от них было услышано. То, что существует запрет – им было известно. Посол перестал улыбаться, опустил голову, посылая проклятия в адрес православного епископа.

– Пусть не переживают, если кому-то суждено сегодня умереть, у нас заготовлены монашеские католические одеяния. Усопшего облачат и похоронят. [56] – Иннокентий ответил потише, но и его слова были услышаны.

56

Рыцари, убитые на турнире, лишались церковного погребения. Эстейс де Калкель прибегнул к такому способу в 1193 г., обойдя запрет на похороны.

Когда Ермоген уселся в кресло, Серафим заботливо укрыл ноги епископа пледом. На противоположной трибуне стали смолкать голоса, и через минуту установилась тишина.

Боярин Тороп вскочил на трибунку и зычным голосом рассказал правила турнира. Если таланты передаются по наследству, то Майкл Баффер должен считать Торопа своим предком. Хоть и подл был боярин, но талант не пропьёшь.

Стрелки стреляли из луков или других приспособлений метающих стрелы по три раза. Любой свободный горожанин имел право участвовать в турнире, записавшись у судей, до третьего удара в колокол. Те, кто это сделал заранее, должны быть готовы выйти к барьеру, а остальным советовалось поспешить. Стрелять в любую другую сторону, кроме мишений было запрещено. Нарушителей убивали на месте. После соревнований в меткости объявлялся перерыв, необходимый для уборки ристалища, и начинался конный поединок. Так как предполагались командные соревнования, то от каждой группы выставляется по одному поединщику. Бой на копьях с тупым концом. Три заезда. Если кто-то коснётся ногой земли, то ему засчитывается поражение. Попытка руками стянуть всадника с коня – поражение. Всё остальное – разрешается. То есть, если после крепкого словца, противник растерялся и упал, то победа будет засчитана. После последней фразы трибуны заржали. Тороп чуть ли не раскланялся перед публикой, от своего остроумия. Бой пеших пять на пять с затупленным мечом и одним щитом идёт до трёх падений. Трижды упавший, уходит с поля, либо остаётся лежать, пока не закончится поединок. Нарушивший правила будет наказан.

И теперь наступало самое интересное. Боярин выдержал паузу, обвёл взглядом трибуны, глотнул сбитня, заботливо поднесённого девушкой в белом переднике, надетым поверх тулупчика, незаметно отдал назад глиняный стаканчик и произнёс:

– Учитывая взаимные обиды, связанные с крепостью подков, римский рыцарь Федериго из Урбина вызывает на бой до смерти рыцаря из отряда Меркурий.

Сидевший на лошади меркурьевец, приподнял руку и бросил под копыта римских коней три скрученные в косичку куска железа. Лошадка Федериго дёрнулась и стала пятиться назад, словно предмет на снегу мог причинить смерть. Боевой запал зачинщиков турнира стал напоминать сосульку во время жаркого весеннего дня.

– Жаль, на кулачках никто не дерётся. Эй, латинянин! Лужу подотри. – Гаврила Алексич высказался, а вслед за этим пожал плечами, встретившись с немного разочарованным взглядом Елены. – Ну, вырвалось. Извините. Конь не виноват, коли наездник такой.

– Турнир на кубок Смоленского князя объявляется открытым! – Тороп произнёс заключительную фразу, последнее слово растянулось до невозможности от многократного 'о', прибавило задора и вызвало ликование трибун. После чего боярин одним движением сдёрнул материю скрывающую приз, вызваляя на свет чудо, не уступающее перу жар-птицы.

Перед глазами зрителей предстала чаша, сверкающая золотыми линиями, устремившимися от изящной ножки к краям по спирали. Самоцветы украшали кубок, ловя гранями солнечные лучи, щедро отдавая свет назад, создавая вокруг себя неповторимое сияние. Хрустальная основа тонула в блеске золота, где линии сужались, выныривала посередине и вновь погружалась в золотой ободок края.

– Приз достойный короля. – Промолвил римский посол. Монаху захотелось получить чашу любой ценой.

На противоположной трибуне зашушукались. Если приз из золота, то стоимость заоблачная, кому же он достанется? А вдруг, чаша для стрелков? Вот повезло же кому-то.

– Стрелкам что? – Раздались возгласы. – Стрелков чем наградят?

Тороп был одним из немногих, кто видел призы перед соревнованием. Комиссия, состоявшая из князя, Рысёнка и его самого осматривала награды за несколько часов до открытия турнира. Всеволд Мстиславович, тогда чуть не заменил приз, на менее ценный. Но вовремя опомнился, так как вещь была не его.

– Приз самому меткому стрелку будет вручён князем! – Прокричал боярин.

Ну, если рыцарям золотая чаша, то лучшему стрелку не мешок же гречки достанется, рассудили смоляне и успокоились. Над ристалищем прозвенел первый удар колокола. В сторону, где распологался шатёр римлян выкатили бревенчатые щиты. Перед ними установили круглые мишени, на белом поле которых были намалёваны чёрные круги с красной точкой посередине.

Записавшиеся смоляне стреляли по очереди и вскоре, в результате отбора остались три человека. Римский посол отупел от вычислений. На его глазах не менее сотни горожан выстрелили из арбалетов. Мало того, что оружие не самодел, а судя по виду весьма дорогое и сделанное одним мастером, так ещё и стреляли метко. Невдомёк ему было, что недоствшие билеты на трибуны жители Подола решили посмотреть на состязания самым простым для них способом, а именно участвовать в нём.

– Господи! Если Смоленск выставит ополчение, то от одного залпа поляжет вся рыцарская конница. Даже дети у них умеют стрелять. – Посланник смотрел на юношу невысокого роста с лисьей шапкой на голове. Стрелок весьма изящно двигался и столь же метко всаживал болты в центр мишени.

Егорка перенервничал, в результате чего промазал. Болт коснулся оперением края круга, срикошетил и вонзился в бревно щита. Стоявший слева юноша, прибывший с торговым представителем с востока, увидя промах конкурента – оскалился. Стал выцеливать, передержал натянутый лук чуть дольше, чем могла выдержать рука, и то же не попал по центру. Стрела как заговорённая вильнула в бок, зато молчун с лисьим хвостом на голове вновь выстрелил по центру.

– Эх, не судьба. – Егорка погладил ложе арбалета и, дождавшись команды судьи, побрёл к мишени, уже думая про завтрашний день. – Застрявший в бревне болт, без помощи топора не вынуть. Придётся просить Фрола.

Победителя подвели к главной трибуне. Смоляне привстали с лавок, в надежде лучше рассмотреть нграду. Князь, выслушал Рысёнка, сообщившего ему что-то на ухо, слез со своего места, оставив вмятину на подушке и, подойдя к чаше, запустил туда руку.

– Самым метким среди стрелков объявляется … – Тороп вопросительно посмотрел на победителя и недождавшись подсказки продолжил. – Объявляется Лисий Хвост.

Всеволод Мстиславович вынул руку из чаши, зажав между пальцев золотую цепочку с фигуркой белки, держащей стрелу в передних лапках. Покрутив приз перед глазами, князь быстро разобрался с механизмом защёлки и, вот медальон сверкает на груди победителя.

– Молодец. Захочешь ко мне в дружину, приходи в кремль. Вот тебе мой нож, как увидят – сразу пропустят. – Мстиславович отстегнул клинок в дорогих ножнах от пояса и отдал Лисьему Хвосту.

Заневшему второе место достался набор из трёх тетив, необычайно прочных и сложенных в костяном пенале. Бруска с выемкой для полировки древка стрел и двух дюжин стальных наконечников в кожаной сумочке. Егорке прицепили на шапку кокарду. Две перекрещанные стрелы, обвитые лавровым венком. Их награждал уже Тороп, подгоняя писаря, заботливо выводившего имена призёров на пергаменте с печатью и подписью Всеволода Мстиславовича. Призы можно продать, обменять, наконец, они могут закончить свой срок службы, как тетива, а вот грамота …. Такая вещица будет лежать в сундуке, передаваться своим детям, а те, в свою очередь своим, рассказывая о славном предке. Мгновения спустя, рог проревел о начале перерыва. На трибунах засверкали белые передники. Князь и ближние бояре отправились в комнату отдыха, дабы восстановить силы, а заодно подтвердить выигранные или проигранные пари.