Смоленское направление

Торг делился на две части: первая на Подоле, рядом с причалами, вторая в самом городе. Отдельно от всех торговали немцы, их круглая церквушка стояла за городскими стенами, однако, селиться они предпочитали за укреплениями. Всеми правдами и неправдами постепенно скупали, чаще арендовали лавки и смешивались с купцами из Руси. Рынок есть рынок, тут свои законы. Лавка Пахома Ильича мало чем отличалась от своих собратьев по ряду. У кого-то торчал флажок, прообраз современного рекламного билборда, чаще на фасаде рисовали картинку, с изображением профилирующего товара.

– Вот, лавка Новгородца, я тута поторгую. – Степанида указала рукой на маленький домик, с большим окном и раскрытой дверью, возле которого суетилось пару человек.

– Пирожки! Пирожки румяные! – Голос торговки был звонок, и в радиусе нескольких метров перекрывал шум торгующего люда.

– Зравь будь, Лексей. Какими судьбами в Смоленске? – Приказчик узнал меня и вышел из-за стойки навстречу.

– Добрый день Евстафий. Вчера прибыл в город, у Савелия в доме остановился. Где нам можно поговорить, что б ни мешал никто? – Перевёл взгляд на полки с товаром, обнаружил знакомые вещи и усмехнулся.

После короткого повествования о конкурентах, в кабинете Пахома, поведал приказчику свои мысли по поводу неприятностей происходящих последнее время.

– Оставляю тебе приборчик, на который можно записать голос. Все свои мысли говори вот сюда, – показал отверстие в диктофоне, где размещался микрофон.

– Как все мысли? – Не понял Евстафий.

– Нажмёшь на эту кнопку и расскажешь всё, что касается нашего дела, а также, всё что, передаст Степанида. Она сейчас стоит перед лавкой и торгует пирожками. – Приказчик попробовал записать свой голос, затем прослушал, нашёл сходство с патефоном и остался доволен.

– Два дня буду в городе, где найти дом сотника знаешь. Если что-то срочное, известишь лично. В дальнейшем, приборчик с записью спрячешь в корзинку с продуктами и передашь рыбаку, который отвезёт её мне. – Резидентура в Смоленске была открыта.

После того, как торговка была представлена Евстафию, предложил коммерсанту укрепить одно из зеркал на стене лавки. Входящие в помещение покупатели будут видеть своё отражение, и возможно заинтересуются приобретением данной вещицы себе домой.

До обеда оставалось немного времени, сидеть в лавке купца было не интересно, а вот полюбопытствовать на архитектуру города, точнее на кирпичные храмы, даже очень.

В этом мне охотно согласился помочь Герасим, кивком головы на мою просьбу. Звонарь никому не рассказывал, что научился говорить, общался только с Евстафием, и то тихо. Находясь на улице, сохраняя в тайне прослушивание пластинок, стал свидетелем любопытного зрелища. Маленький мальчик, лет восьми, рисовал заточенным прутиком на земле людей, которые проходили мимо него. Явно стараясь и получая удовольствие от этого процесса. Сидя на корточках, в двух метрах от меня, юный художник настолько чётко соблюдал все пропорции, что мне захотелось узнать, откуда такие таланты?

– Молодой человек, и давно Вы умеете рисовать? – Спросил, присаживаясь на корточки рядом с ним.

– Ой, дяденька. Я больше не буду. – Юное дарование быстро заштриховал рисунок на дорожной пыли.

– Хочешь, получить в подарок карандаш и настоящую бумагу? Так удобнее рисовать. – Поинтересовался у художника.

– Хочу. А что это такое? – Пострелёнок заинтересовался, никто его не ругал за явно бесполезное занятие, с точки зрения горожан.

– Смотри. Это карандаш, а это бумага. Делаешь то же самое, что на земле, только вместо прутика вот этой палочкой. На бумаге удобнее, да и с собой унести можно. – Протянул блокнот с карандашом художнику.

– Спасибо дяденька. Меня Андрейка звать – Сообщил мальчик, собираясь поскорее показать подарок своим сверстникам.

– Как закончится бумага с карандашом, приходи в лавку, что за мной стоит. Спросишь Евстафия, он выдаст новую бумагу и карандаши. – Крикнул в след убегающему сорванцу.

Полна Русская земля талантами, главное вовремя их разглядеть, помочь, поддержать, а зачастую просто накормить. И стало бы на Руси в сто раз краше, зазвенела бы её слава по всему свету. Ведь на одного Андрея Рублёва, приходились сотни – художников Андреек, зарывшие свой талант в землю, от безысходности, голода, лишений и непонимания.

Вскоре, из лавки вышел Герасим, посмотрел по сторонам, заметил меня и махнул рукой, мол, следуй за мной. Минуя торг, мы вышли в узкий проулок, шириной метра в три и направились к самому красивому храму города кратчайшей дорогой. Видимо звонарь спешил к себе на работу, шагал широко, размахивая зажатым в руке пирожком. Евстафий, как один из немногих, знавший тайну Герасима, сдружился с ним и всегда угощал друга чем-нибудь съестным. Минут через сорок мы оказались перед церковью, которая, по мнению моего провожатого, и была вершиной зодчества столицы. Как ни странно, но звонарь работал совершенно в другом месте, посему показав рукой на храм, распрощался со мной. Церковь Петра и Павла предстала предо мной.

Начнём с того, что в декоре храма есть странная непоследовательность или, точнее, особая система: северо-восточный угол комплекса явно не привлёк внимания заказчиков и строителей северной галереи – там не было сделано особого придела. Поэтому при взгляде с востока комплекс выглядел асимметрично: у южного угла был придел со своей главой, с севера – ни придела, ни главы не было. Можно подумать, что здесь сказались художественные взгляды архитектора, когда зодчий выделял главный видовой аспект здания и не боялся асимметрии в композиции галереи и приделов. Розовато-белая затирка из извести покрывала стены храма. Выпуклые кресты на угловой лопатке и элементы декора, углублённые в кладку оставались незатёртыми. Храм был бело-розовым, с оставленными открытыми кирпично-красными деталями декора. Прихожанин, стоявший возле церкви, в белой рубахе с красной вышивкой потрясающе гармонировал с цветами здания. Греческие строители внесли что-то русское, близкое к нашему сердцу – тем самым смягчили общую строгость архитектуры храма. Отойдя в сторонку, включил камеру, не вынимая из сумки, обошёл церковь, вокруг снимая здание. Внутри делать съёмку не стал, освещения было явно недостаточно. Интерьер храма так же торжествен и строг, как и его внешний облик. Мощные крестчатые столбы связаны подпружными арками, несущими с помощью парусов светлый многооконный гранёный барабан главы. В глубине алтаря, находилось сложенное из плинфы седалище для клира. Стены и своды храма были покрыты росписью, расписаны были и плоскости оконных амбразур, напоминающие рисунок кирпичной кладки. Какие и кому ставить свечи не знал, можно ли находиться с саблей в церкви то же. Перекрестился, поклонился и вышел наружу.

До дома сотника добирался больше часа, элементарно заплутал, пока переправился через реку, зашёл не через те ворота, спросил прохожих объяснить дорогу, в общем – тяжко. Если в приморских городах все дороги ведут к морю, то тут к ручьям и реке. В итоге выйдя к Пятницкой, с трудом отыскал особняк Савелия.

Степанида растопила печь и вовсю шуровала на кухне, девочки помогали, носили воду из колодца, подмели двор, убрали в доме. Сам сотник готовился к аудиенции у князя. Перед моим приходом, прибыл посыльный, который сообщил приказ правителя немедленно предстать перед светлейшими очами. Видимо слухи о несметных богатств, привезённых из Рязани, достигли резиденции Святослава Мстиславовича. Савелий сидел на лавке, на втором этаже, завязывая шнурки на ботинках. Парадного костюма, для подобного случая, не было. Явиться к главе княжества в повседневной одежде, равносильно высказать тому неуважение. Выход из ситуации предложила Елена. Среди подарков переданных ей, была накидка бирюзового цвета, в виде плаща с капюшоном на одной пуговице. И если женщине она доходила до пят, полностью укрывая тело, то на сотнике материя заканчивалась у колена без возможности застегнуться на груди. Тут пришлось проявить смекалку. Сняв с шеи золотую цепочку, сделал петельку и закрепил на пуговице, второй конец продел в отверстие, куда вставляется пуговица, щелчок застёжки – стильный наряд под названием корзно готов. Вместе с посыльным Савелий отправился на приём к князю .

Вечером, после ужина, сотник рассказал, что Святослав интересовался обороной Рязани, так сказать от первого лица, расспрашивал о тактике кочевников, действиях защитников, количестве воинов. Вскользь поинтересовался, как удалось выбраться из горящего города с тяжёлыми сумками, много ли людей вывел. В конце разговора коснулся самой щекотливой темы. Савелий был поразительно похож на покойного князя Давыда.

– Что, прямо так и сказал? – Перебил рассказ сотника.

– Ошибся Мстиславович, не на Давыда я похож, а на своего деда. А вот дед покойный, действительно был похож на Вячеслава Ярославича, князя Смоленского. Это он мне сам говорил, когда я без портков ещё ходил. – Савелий распутал цепочку, застрявшую в пуговице, и передал мне.