Смотрящая в ночь

Детектив послушно кивнул:

– Конечно, мисс.

Полицейские безропотно пропустили их, не отвлекаясь от работы; казалось, присутствия незнакомцев они даже не заметили. Несколькими минутами позднее Мария, будто внезапно вспомнив о чем-то, прищурилась и посмотрела на Хейвуда.

– Ты забыл про защиту, – с упреком пропела она, склонив голову к плечу.

Слуга не осмелился поднять глаза:

– Простите, госпожа.

– И когда уже ты станешь достаточно сознательным для того, чтобы отвечать за свои поступки?

– Простите, госпожа, – чуть слышно повторил Хейвуд.

Мария улыбнулась мягко, ласково и, протянув руку, поправила складки шейного платка, видневшегося в вороте шоколадного кашемирового пальто, застегнутого на все пуговицы.

– Поторопимся, Хейвуд. Боюсь, солнышко мешает тебе больше, чем мне, – заметила она, вглядываясь в глаза слуги, видневшиеся между шляпой и закрывавшим половину лица платком.

Хейвуд почтительно склонил голову и последовал за направившейся к концу улицы госпожой. На детективов, окруживших мертвое тело мужчины, найденное на рассвете в парке, они даже не оглянулись.

– Пришли, госпожа, – отступив в сторону, промолвил юноша, когда они добрались до конца городка.

Девушка сдвинула назад зонтик и окинула задумчивым взглядом увитое плетистыми розами старинное строение из светло-серого камня, его изящные округлые контуры, башенки на чёрной крыше, колонны высоких эркеров, белую лепнину на окнах, серебристые узоры кованных балконов, изумрудные гибкие стебли, льнувшие к стенам, и нежно-розовые брызги миниатюрных бутончиков.

– Что ж, добро пожаловать домой, Хейвуд, – пропела она и ступила на лестницу, что вела к крыльцу, укрытому девичьим виноградом.

Слуга, завороженно изучавший вывеску, на которой значилось каллиграфически выведенное «Искушение», перевёл невидящий взгляд на хозяйку возвышавшегося перед ним отеля и поспешил следом за ней.

При виде вошедших стоявшая за стойкой регистрации стройная, как лань, девушка в тёмно-зелёной униформе с яркими пронзительно-голубыми глазами и блестящими локонами струившихся по спине белокурых волос чуть слышно ахнула:

– Госпожа!

Мария скользнула взором по шоколадному глянцу настенных маятниковых часов, фрескам на бархатных стенах просторного холла, золоту и тёмному изумруду роскошного декора, воздушной и прозрачной легкости чёрного тюля на окнах. Вскинув бровь и вмиг потеряв интерес к интерьеру, протянула зонтик блондинке, склонившейся перед ней в почтительном поклоне:

– Возьми, Глория… Моя спальня убрана?

– Ещё вчера, госпожа, – тихо откликнулась Глория. – Накануне вселились VIP-гости, – робко добавила она вслед хозяйке, устремившейся в сторону дубовой лестницы.

Девушка замерла и не оборачиваясь спросила:

– Они сейчас в номерах?

– Да, госпожа.

– Поприветствую их позже, – приняла решение Мария и сухо бросила: – Хейвуд, можешь отдохнуть до полуночи.

– Спасибо, госпожа, – кивнул юноша и слабо улыбнулся Глории, провожавшей хозяйку отеля встревоженным взглядом. – Скоро новолуние… Ты же знаешь, как госпожа не любит рождение нового месяца.

– Думаешь, стоит отнести в её спальню напитки? – подалась к нему девушка.

Хейвуд, который печально рассматривал замершие без жизни настенные часы, маятник которых не колебался долгие годы, снял шляпу и покачал головой:

– Мы охотились недавно.

Мария с плавной грацией скользнула по лестнице на второй этаж отеля, в правом крыле которого располагались её покои, и неспешно поплыла по залитому серебристым светом широкому коридору, касаясь беглым взглядом элегантных бра из красного дерева, винного жокарда стен, увешанных огромными зеркалами, матового фарфора белоснежных статуэток на одноногих столиках, хрустального перелива свисавших с потолка люстр. Бархатные бутоны кроваво-красных роз, росших на подоконнике и в подвесных кашпо, медленно распускались, расцветая и благоухая с каждым шагом вернувшейся в отель хозяйки. Скрывшаяся в своей спальне девушка, казалось, не заметила волшебных превращений, увенчавших её возвращение, но чарующая магия не осталась незамеченной гостями.

– Добро пожаловать в отель «Искушение», – скучающе поприветствовала Мария гостей, собравшихся в холле второго этажа.

Статные воины в чёрных плащах с капюшонами, тени которых скрывали их лица, лишь безмолвно поклонились в ответ; возвышавшийся в середине их круга мужчина ступил вперёд и протянул руку с едва слышным:

– Благодарим за гостеприимство, госпожа Акияма.

Девушка ответила на лёгкое пожатие:

– Слышала, вы направляетесь с визитом к главе клана, хэйсиро*.

– Всё верно. Мы пробудем в отеле до восхода луны и отправимся в путь, – кивнул воин.

Мария подарила ему полуулыбку:

– Приятного отдыха, – и, не добавив более ни слова, покинула высоких гостей.

Сиэтл, штат Вашингтон

– Тело двадцатисемилетнего Энди Нельсона обнаружено сегодня в пять сорок пять утра в районе парка Бейвью, в Консеконе. Причина смерти устанавливается. Пока известно только, что мужчина приехал погостить к своей сестре, живущей…

Насыщенные ночные сумерки в гостевой комнате едва рассеивались голубоватым светом включенного телевизора, отчего по красновато-коричневым панелям на стенах бегали черные тени. Висевшая на окне белая в красную клетку ткань лениво колебалась под редкими порывами ночного ветра, приносившего в комнату соленую свежесть. Морская прохлада приятной ноткой вливалась в мятно-хвойный аромат, который исходил от сосны-бансай на низком кленовом комоде у стены. Минимализм и некоторую аскетичность гостиной помимо телевизора и старенького тускло-салатового диванчика с дубовыми подлокотниками разбавляли только огромный пейзаж морского берега и высокий округлый абажур, да хаос шоколадных батончиков, сложенных газет и батарея металлических банок на деревянном столике нарушали одинокий порядок и чистоту комнаты.

Риен внимательно слушал вечерние новости, нервно сжимая пульт; несмотря на расслабленную позу откинувшегося на мягкую спинку молодого человека, упиравшегося правой ногой в край журнального столика, в часто вздымавшейся грудной клетке и проступивших на предплечьях сосудах читалось напряжение. Узковатые светло-серые джинсы не скрывали ровных линий стройных длинных ног, в такт каждому вздоху поднималось и опускалось белое каллиграфическое «My will is good» на черном полотне футболки, подчеркивавшей ширину прямых плеч и плоскость впавшего живота. В свете экрана бледное лицо молодого человека в контрасте с чёрными волнами густых волос, угольными полосками бровей и чернилами живых миндалевидных глаз напоминало матовый белый фарфор. Взор ласкали аккуратные, как у ребёнка, линии прямого носа и резкость волевого подбородка, выдававшего упрямый характер, равно как и толстый шрам на более пухлой, чем верхняя, нижней губе – результат давней драки в юношестве. Выключив звук телевизора, Риен отбросил на сиденье пульт и сокрушенно зажмурился, вспоминая мелькнувшее в новостях лицо покойного, застывшее в ужасе. Приоткрыв рот и выпустив вдох, молодой человек медленно подался вперед, облокотившись о колени, сцепил гибкие пальцы рук и опустил голову. Несколькими секундами позднее он взял со столика одну из металлических банок, открыл её с громким в тишине гостиной щелчком и глотнул светлого пива. Завибрировавший телефон отвлек молодого человека от размышлений; хмуро взглянув на экран, он ответил на звонок.

– Тони?

– Видел новости?

– Да…

– Джей-Джей еще не звонил? – в голосе Тони слышалась тревога.

Риен поджал нижнюю губу:

– Нет, а что? – глотнул он пива.

– Он хочет, чтобы ты был в команде.

– Так это не слухи, – молодой человек резко опустил банку на столик. – Я же сказал, что не собираюсь принимать участия в расследовании.

Тони шумно вздохнул прямо в трубку:

– Риен, ты…

– Тони, мы с ним ходили в одну школу, – оборвал собеседника Риен, – даже подраться успели…

– Можешь просто приехать? – настойчиво проговорил Тони, едва молодой человек смолк.

Риен закрыл глаза, эмоции душили его; привычным усилием взяв себя в руки, он тихо ответил:

– В нашей работе личное стирается, Тони.

– Как ненужный мусор, – усмехнулся Тони. – Когда тебя ждать?

Губы молодого человека скривила горькая улыбка:

– Об этом звонке тебя Джей-Джей попросил?

– Ну, не только он в курсе, что я единственный, кого ты станешь слушать, – в голосе Тони слышалась улыбка.