Смотрящий. Блатной романс

–  Точно, - вдруг подал голос бармен и перестал тряпкой наводить глянец на столе.
– В прошлый раз вы сидели у стойки.

–  Тогда точно следует пересесть, - улыбнулся и взял за руку Алину Сергей.
– Не стоит нарушать традицию.

Когда они устроились, Шрамов спросил бармена:

–  Ты помнишь, что наливал нам в прошлый раз?

–  Текилу,- не заморачиваясь на раздумья, ответил вернувшийся на главный пост бармен.

–  Не вижу причин нарушать традицию.
– Шрамов покосился, как отнесется к этой идее Алина, и заговорил длинно, боясь, что повиснет пауза. А кому охота, чтоб лишний мент родился?
– Как можно быстрее надо проверить, не выдохлась ли текила за это время. Две текилы по сто, и сразу же налей по следующей дозе.

Бармен расстарался. Начикал лимон, подвинул соль, выбрал самые красивые рюмки.

–  Тебе бы в службе социальной адаптации работать, - похвалила трудягу Алина.

–  Я и работал. Парков по телефону убеждал не выпрыгивать в окно.

–  Мало платили?
– Шрам все же сбросил с плеч сырой плащ и охапкой водрузил на соседний пустующий табурет.

–  Нет. Скучно. В чужих обломах нет ничего интересного.

–  А вот Сергей любит других обламывать, - типа вскользь упомянула Алина о сорванном концерте.

–  Хоп!
– вместо слов Шрамов опрокинул в себя рюмку.

–  Хоп!
– согласилась она с таким уходом от скользкой темы.

–  Все мы немножко обломанные по жизни, - заблудившись в личных мыслях, выступил не по должности бармен.
– Иначе сидели бы сейчас под крышей дома своего.

–  Где наш дом? Тут он или там?
– уже точно не сказала, а пропела Алина.

–  Не где, а когда,- вписал фразу Сергей.

–  Уже скоро, - загадочно мурлыкнула девушка.

Шрам облизал с губ лимонный сок и глянул прямо в глаза Алине. И его пробило легкое головокружение. Он въехал, что обещали эти слова.

Казалось, певице было не важно, поймет ли Шрам ее намек, В убогой забегаловке она чувствовала себя без напряга. Свет приглушен, но тем не менее выдавал профессию двух дремлющих над джином с тоником девиц. И этот же свет делал девиц совсем старухами. Вряд ли и Серега при таких фонарях рисовался принцем. Алине же безжалостный свет был не страшен. Смелое ясное лицо не спрашивало, оно ждало…

Шрамов почувствовал себя не в своей тарелке, даже типа оробел. Ему в жизни не встречались такие девушки. Или женщины? Скажешь одно неправильное слово, и прогноз погоды переменится. Очень осторожным со словами следует быть, все равно что с оранжерейным избалованным цветком. Но глядя на это оранжерейное чудо, можно мечтать о чем угодно. И что угодно может сбыться.

Сергей вдруг обратил внимание, что и вторая рюмка Алины пуста.

–  Мы не спешим?
– участливо спросил он. Прочитал ответ в глазах напротив, прикончил свою вторую порцию и задал вопрос иначе: - По третьей?

–  Если никто никуда не спешит.

–  По третьей,- распорядился Сергей минутой назад осознавшему свою навязчивость и вежливо отодвинувшемуся бармену.

Тот красиво с высоты плеснул кактусовую водку в рюмки, а соль и лимон у клиентов еще оставались. Порывшись в недрах прилавка, бармен выложил пачку «Кэмела», причем «Кэмела» без фильтра.

–  Правильно?
– подмигнул он Сергею.

–  Типа, я их в прошлый раз курил?

–  Я думал, это самое то, - растерялся бармен. Он очень хотел угодить, в общем-то, не в расчете на щедрые чаевые. Пообщаться с приличными людьми хотелось бармену. Такая промозглая и унылая погода на дворе, что хоть сам звони в службу адаптации. Закосить, что ли, под решившего поймать Золотую Муху [Доза наркотика, после которой не планируют очухиваться.] нарка? Пусть отговаривают.

–  Нормально, братан, будем считать, что это самое то. Сегодня никто не должен обломаться.

–  Будем надеяться, - загадочно мурлыкнула Алина.

* * *

–  В прошлый раз ты была какая-то другая,- выдохнул струю сигаретного дыма Шрамов.
– Злее, веселее, заводнее.

–  Это плохо, что я всегда другая?

–  Нет. Только приходится заново знакомиться. Девушка, меня зовут Сергей Шрамов. Можно - Шрам. А вас?
– Он жалел, что из-за бра, еле цедящего свет, не может видеть блеск ее глаз. Мысленно он назвал Алину стюардессой аэробуса «Отпад».

–  Я та, которая тебя ждала с первой ходки. Я та, которой ты пел блатные песни под гитару под окнами родного дома вечерком на скамеечке. Я та, на которую ты истратил первый навар. И теперь ты, подонок, заявляешь, что не помнишь, как меня зовут?

Шрамов почувствовал на щеке нежные приливы и отливы ее дыхания. Без лишней скромности оно трепетало и стремилось навстречу. Невесомое и полное доверчивости. Чужая жизнь в чужой ночи. Чужая песня, случайно подслушанная им. И в его уставшем изношенном сердце запульсировала с новой энергией кровь.

–  Обними меня, - попросила Алина музыкальным шепотом.

Он еще некоторое время полюбовался запрокинутым девичьим лицом и обнял Алину. И ее карельские глаза-озера поплыли навстречу. Аэробус «Отпад» порулил на взлетную полосу.

–  Обнять тебя?
– ласково прошептал он на самое ушко.

–  Да.

–  Обнять тебя?
– прошептал он, ловя губами ее локоны.

–  Да.

–  Обнять тебя?
– прошептал он, почти теряя сознание.

–  Да.
– Она сплела пальцы в замок на его спине и тоже нашла губами его ухо.
– И чтоб тебя не потерять, я должна предупредить. Папа тобой очень недоволен. Я слышала его разговор с Толстым Толяном. Вопрос стоит очень остро.

И сразу смятые простыни, на которых лежал Сергей Шрамов, стали неудобными, горячими и шершавыми, будто песок под Учкудуком.

Глава 11

Воркутинский снег сединой на голову ложится,

Воркутинский снег, он над жизнью падает-кружится.

Воркутинский снег все дороги к дому заметает,

Воркугинский снег на висках не тает.

Подозрительная смерть главного мента Виршей не могла остаться безнаказанной. Никто не утверждал, что это верная мокруха, а не несчастный случай, но в щуплый городок нагрянула высокая мусорская комиссия с расширенными полномочиями. Офидиально - проверить, почему это последние полгода Вирши не вылазят из криминальных сводок. На самом деле - прояснить расклад с отбытием майора в лучший мир и загасить криминал в Виршах по полной схеме.

Только директору кабака «Пальмира» от появления комиссии было ни холодно ни жарко. Столовались чины в собственной ведомственной обжираловке.

Запах на складе «Пальмира» стоял - не очень. Как ни мудри, ни поливай пол из шланга, сколько ни сыпь химию и ни брызгай освежителями, мясо будет попахивать. И запах этот не будет похож на запах букета сирени.

Александр Павлович неловко (ловко при одной целой и второй деревянной ноге не получается) подшкандыбал к огромному промышленному холодильнику и захлопнул пудовую дверь. Затем начал черкать карандашом в блокноте, отмечая полученный товар.