Смута

Рядом с Лунебургом на полуострове Новая Курляндия в прошлом году нашли в ручьях россыпи золотого песка. Нужно было заработать не только на перевозке старателей из Европы, но и на снабжении их инструментами, одеялами, продовольствием. Мы на этом выручили большую сумму, чем старатели за сданное золото.

А денег не хватало, война пожрала всё, что было накоплено Меховой компанией. И тогда я придумал, где взять деньги.

Идея рейда пришла мне в голову после того, как стало понятно, что внутри Польши не осталось крупных боевых частей, кроме как в столице. Только небольшие гарнизоны, солдаты которых, как правило, не могут толково воевать в поле. Если подняться до Варшавы по берегам Вислы, то можно собрать хорошую добычу в городах и поместьях. Поляки вряд ли смогут быстро отреагировать. На это и делался расчёт. Трёхсоткилометровый марш четырёх драгунских полков вверх по Висле от осаждённого шведами Гданьска должен уложиться в десять-двенадцать дней. Окончание похода будет в Плоцке, недалеко от Варшавы. Снабжение моих войск будет происходить за счёт местного населения. Поэтому, пойдём налегке. Осадные мортиры будут на лёгких флейтах (флиботах). На эти же суда будем грузить часть добычи из городов и шляхитских поместий. Если город не захочет сразу заплатить контрибуцию — обстрел со стороны реки мортирами день-два. Дадут-дадут, не дадут — осаждать не станем.

Пять городов и полсотни поместий. Был составлен график движения всех полков и составляющих их эскадронов. В случае появления сил противника был запланирован отход эскадрона к укреплённому артиллерией полковому лагерю. Нам не нужны потери, поэтому после сбора добычи — отход в лагерь. Конфискованных лошадей сгонять в большие табуны и отводить к Гданьску для погрузки на морские флейты.

И вот поход закончен. Двадцать дней. Без потерь не обошлось. В мелких стычках убито восемь и ранено около сотни драгун. В бою под Плоцком лагерь одного из наших полков атаковал большой отряд противника. Две тысячи гусар и рейтар и пять сотен имперской пехоты. Будь пехоты побольше, то нашим пришлось бы нелегко. А так отбились, дождавшись подмоги, потеряв в последнем бою ещё около полусотни убитыми и почти две сотни раненными.

На одном из коноводных судов был полевой (речной) лазарет, начальником в котором был английский медик Уильям Гарвей, который дважды не смог сдать экзамен в лондонской коллегии врачей и согласился поработать военным лекарем в Курляндии. Этот молодой доктор сразу же принял мои правила гигиены и прекрасно для этого времени выполнял свои обязанности. Ведь многих раненных можно спасти в первые часы после боя, если оказать врачебную помощь и остановить потерю крови. Поэтому и умерших от ран было немного. Зато добычи было много.

И что же поляки? Обиделись? Если ты веками живёшь во многом за счёт налётов на территорию соседей, то нечего обижаться, если к тебе придут с вопросами.

Война — это грабёж. Никуда от этого не уйти. Если курляндским помещикам и крестьянам мы платили за изъятое продовольствие и фураж, но на территории противника никто такое не делал. Я, конечно, приказал, не забирать у крестьян последнее, а брать всё в шляхетских домах и амбарах, но, всё равно, перегибы случались. Самые смелые польские крестьяне обращались за компенсацией к командирам драгунских полков. Я вначале рекомендовал выдавать немного денег просящим, но когда это паломничество переросло в снежный вал, то запретил. Все командиры были очень недовольны моей мягкостью. Сдерживались лишь в память о моих прошлых заслугах.

При посадке на корабли под Гданьском, я узнал последние новости: восставшие восточные провинции Речи Посполитой сумели собрать единое войско и разгромили небольшой польский отряд посланный на усмирение восставших; началось углубление Кильского канала для прямого прохода морских судов. Меховая компания вложила в этот проект сто тысяч талеров; в Москве намечается свадьба и венчание на царство Дмитрия Ивановича и его невесты Марины Мнишек.

Уже в Виндаве был произведён окончательный подсчёт нашей добычи. Денег и ценностей на сумму более двух миллионов злотых. Драгунские полки получат для делёжки половину добычи, остальное в казну Курляндии. Еще собрали в Речи Посполитой почти две тысячи мушкетов и пистолей, шестьдесят пять бронзовых пушек, тринадцать крупных речных судов, более пяти тысяч лошадей, тысячу коров. Но, самое главное из поместий шляхты освободили восемьсот русских полонянников. Я планировал откормить их в Виндаве и отправить в южновирджинское поселение. Там люди получат землю и инструмент, став свободными поддаными герцога Вирджинии Виктора Вайса.

Место действия: Москва.

Время действия: август 1604 года.

Гермоген, митрополит Казанский и Астраханский.

Не угоден. Не угоден я и царю Дмитрию Ивановичу и патриарху Игнатию. Пострадал за радение на царской свадьбе о старине и отправлен назад в Казань. Мой родственник из свиты Шуйских напоследок шепнул мне, что, мол, не усидит молодой царь долго на престоле.

И верно! Не усидит. Слишком много ошибок делает Дмитрий Иванович и его царица. А патриарх Игнатий боится рот открыть, чтобы поправить молодых Владетелей России. Я вот не утерпел, сказал, что не вместно царю на свадьбу телятину на стол заказывать. А тот удивился вместе с царицей. Они и не знали, что мясо телёнка у нас издавна считалось нечистым для еды. Пока годовалый телёнок не станет бычком, то забивать его нельзя — у коровы пропадёт молоко. А это второй хлеб в крестьянских семьях. Вот потому и ввели давным-давно такое правило. Бояре и дворяне, конечно, ели нежную телятину. Но, только у себя дома. Не напоказ. Дмитрий Иванович ещё и вилкой на обедах щеголял. Вот, мол, какая диковинка для стола. Иначе как дьявольским такое поведение и назвать тяжело. А грек Игнатий молчит. Ну, что за патриарх такой что не знает жизни русской? Он должен грудью стоять за старину, а он все новые замашки царской чете прощает. Эх, я бы на его месте не побоялся. Запретил бы эти дьявольские игрища — балы. Раньше их не было — вот и теперь не нужно.

Царь с царицею не все посты соблюдают. Не носят одежд русских. Среди охраны царской поляки, немцы, курляндцы, а стрельцам обидно, что их на иноземцев променяли. Опять же пиршества с танцами. Сам царь, а ещё Ванька Заруцкий с Болотниковым и Анджей Кмитец танцуют с царицей и девушками из её свиты. Нечто дворяне скоморохи? Он бы ещё бояр заставил менуэты танцевать. Тьфу!

Не усидит! Вот те крест — не усидит!

Место действия: поселение Батон-Руж на реке Миссисипи.

Время действия: сентябрь 1604 года.

Антонио де Окендо-и-Сандатеги, командующий испанской эскадрой в Новом Свете.

Весной получил назначение в Новую Испанию, чтобы очистить здешние прибрежные воды от пиратов. Самые страшные для нас были пираты Меховой компании. За четыре года они ограбили два десятка наших галеонов и даже брали приступом Гавану. Такое прощать нельзя. Вот и решил я разорить их логово — Батон Руж.

Красная Палка — ну, что за дикое название. Говорят, что в честь их местного союзного вождя индейцев.

Земли здесь хорошие, но у Испании итак людей в Новом Свете мало. Только в Мехико да в портовых городах можно встретить настоящих идальго. Мне с трудом удалость наскрести хоть какие-то три сотни кого попало для десанта. Ничего, на трёх небольших галеонах больше полусотни пушек. Разнесём их поселение в пух и прах.

Как только мы вошли в реку и стали подниматься, вверх по течению полетело, иначе и не скажешь, коноводное судно Меховой компании. Там кроме паруса на по судне стоит гребное колесо, которое крутится с помощью двух лошадей, что меняют друг друга. Эти «сторожа реки», наверное, уже давно прибыли в Батон-Руж. А мы из-за негодно ветра задержались и плетёмся вверх по реке вот уж десятый день.

Проходим гуськом крутой поворот и видим сторожевую башню на островке и несколько пушек перед частоколом на берегу.

Бабах! Это их флейт, что стоит между портом и островом встречает нас бортовым залпом. Слышится треск парусов и грохот падающих канатов. Книппеля? Эти дурни, что? Собираются захватить нас? Отдаю команду «высадить десант и начать обстрел флейта».

По высаживающимся солдатам неприятель ударил картечью, потом залп из мушкетов и из кустарника завывая выскочили дикари с томагавками и луками. Наши сначала попятились, а после второго залпа картечью — побежали к лодкам. Дикари догоняли солдат и убивали, как скотину.