Смутное время

Ребенок не мог больше терпеть. Он схватил камень и с безумным, отчаянным криком бросился на некроманта. Чернокнижник успел повернуться – показалось совсем молодое лицо: он был всего лет на пять старше мальчишки. Тяжелый камень врезался ему в лицо. Некромант упал, а мальчик ударил его вновь, вбивая камень все сильнее ему в скулу, даже не замечая кинжала, торчащего у него самого из живота – все-таки колдун успел отреагировать. Уже не понимая, что делает, ребенок продолжал бить и бить, пока лицо чернокнижника не превратилось в кровавую маску… Мог ли он знать, что молодой, неопытный адепт темного искусства, такой же, в сущности, ребенок, как и он сам, хотел попрактиковаться в своем новом умении на его матери? Мог ли он знать, что его мать должна была стать игрушкой в чьих-то руках? Сломанной и некрасивой игрушкой. Нет, он не мог знать… но он не дал это с ней сделать.

Устав бить, ребенок выронил камень и почувствовал, как нестерпимо жжет нечто, впившееся в его тело. Мальчишка опустил глаза и увидел кинжал. Если бы он не вытаскивал его из раны, то кровь медленнее покидала бы тело, но он достал изогнутый клинок с белесой рукоятью и с отвращением отшвырнул в сторону. После чего, чувствуя жуткую боль и усталость, лег рядом с матерью, спокойной и умиротворенной, в последний раз прижался к ней и обнял. Спустя несколько минут сердце перестало выталкивать наружу кровь, и он умер.

Элагону безжалостно вырвали язык, перерезав горло последнему человеку, который пытался спрятаться в подвале своего дома. Последний предсмертный крик сорвался в небо, знаменуя истинный конец города, гибель самой его души. По засыпанному пеплом широкому проходу от ворот, по улице Святых Начал, безостановочным потоком текли телеги, груженные разнообразным колдовским скарбом. Кое-где располагались клетки с монстрами, привезенными из самого Умбрельштада. Вой смешивался с рычанием и визгом, с шипением змей и карканьем птиц. Подчас среди всего этого многоголосого шума можно было услышать обычное кошачье мяуканье. Сотни черных кошек, припасенных для темных ритуалов, с негодованием и ужасом ожидали своей участи. В город входили легионы Прклятых, выстраиваясь вдоль главной улицы ровными когортами и центуриями. Демоническая конница расположилась у северных врат.

На плиты торговой площади медленно опустился нетопырь размером с небольшой дом, с сиреневатой шерстью и торчащими из оскаленной пасти двухфутовыми клыками. Гигантские кожистые крылья, черные, как ночь, и матовые, словно погребальная драпировка, поднимали тучи пепла и золы с выломанной брусчатки павшего города. У зверя была большая голова с огромными ушами, сморщенный нос, приплюснутый и напоминающий черный кабаний пятак, на голове и спине дыбилась жесткая шерсть. С закатом тонкие вертикальные зрачки зверя сменили свою форму на два залитых чернью круга.

Со спины нетопыря на землю слез человек и, оставив своего крылатого друга в одиночестве, побрел к стоявшим в отдалении кольцом темным магам. Чудовище, перебирая крыльями по земле, тут же поползло к ближайшему бездыханному человеческому телу. Обнюхав труп, летучая мышь коснулась его кончиком языка, будто пробуя на вкус, на землю закапала багровая слюна…

– Милорд.

Некроманты склонились в поклоне, когда к их кругу подошел человек в черном камзоле, расшитом серебряной нитью. На одну его руку был намотан длинный подол смолистого плаща – про эту накидку в Умбрельштаде ходили слухи, будто Деккер достал ее не где-нибудь, а в самой стране Смерти. Поговаривали, что она его защищает от различных опасностей, но так ли это – доподлинно не было известно. Капюшон Черного Лорда был отброшен на спину, и каждому из присутствующих представало бледное лицо, казалось, лишенное последней кровинки, с черными мешками под глазами и глубокими зрачками цвета сгустившейся ночи, в которых отражался холодный блеск окровавленной стали – ключ к замку безжалостности всего облика Деккера Гордема. Некроманты Умбрельштада считали, что фигура их повелителя – не что иное, как некий замк с множеством скважин. Подобрав ключи, можно понять его, заглянуть в мрачную душу Черного Лорда. Никто пока что не отважился на подобное. Издали могло показаться, что глаз у Деккера нет вовсе, а на мир глядят бездонные провалы, готовые поглотить любую неосторожную душу, что рискнет попасться ему на пути. Тени под скулами и на подбородке создавали довольно мрачный контраст с мелованной бледностью лишенного жизни лица. Губы некроманта, серые и потресканные, с опущенными вниз уголками, всегда выражали лишь томительную усталость. У Деккера был высокий белый лоб и выточенный словно из кости прямой нос со слегка вздернутым кончиком и тонкими крыльями. Иссиня-черные волосы, стекавшие прямыми блестящими прядями по обе стороны лица, обрамляли его, словно гнетущая рама полотна, изображающего высохшую, увядшую жизнь.

– Льва нашли? – холодным, будто дуновение из вскрываемого гроба, голосом спросил Деккер у своих подручных.

– Нет, милорд, судя по всему, он бежал из Элагона со своими увечными людьми, – ответил один из некромантов. Самой выделяющейся чертой внешности говорившего были две нарисованные алые линии, пересекающие глаза, будто у какого-нибудь черного арлекина.

– Хорошо, Магнус, так даже лучше. Позже я лично его убью.

Черного Лорда, казалось, не сильно волновало отсутствие одного из его злейших врагов среди трупов защитников Элагона.

«Далеко им не убежать, – постоянно, словно заклинание, твердил главный некромант, – вечно не удастся бегать…»

По сути, его несложный, но ужасный план являл собой лишь цепочку неотвратимых смертей. Сначала в муках умрет Эвианн, потом кровью за подлую измену предков ответит его единственный сын Лютер. А когда прервется род ненавистных предателей Миттернейлов, его слуги, словно смоляные щупальца Черного ветра, возьмутся за магов Первого Кольца, среди которых Тиан, и самого короля. Элагон пал, он низвергнут в своей гордыне, поплатившись за то, что так долго самовлюбленно считал себя несокрушимым. Следующие будут Дайкан, Истар, Хиан и Талас, самые большие города королевства. Они, словно истлевающие изнутри части тела прокаженного, будут оторваны от обреченного покойника одна за другой. Гортен – гнилое сердце этого разлагающегося трупа – будет уничтожен последним, и от него даже пепла не останется.

Магнус поежился, ненароком заглянув в глубокие, как два черных колодца, глаза предводителя. Злой взгляд Деккера, единственный ключ к тому, чтобы понять, что он действительно жив, говорил о том, что он сейчас где-то очень далеко отсюда. Черный Лорд полностью погрузился в какие-то свои планы и воспоминания, но вдруг мотнул головой и посмотрел на соратников:

– Вы можете быть горды собой, братья! Мне уже довелось слышать, что кто-то называет вас не иначе как личным кровавым зачумлением короля и всего королевства! Но пока что рано радоваться столь незначительной победе. Для продолжения кампании нам нужно войско. Мы поднимем себе на службу великую армаду, и пусть все те, кто обрек нас на гибель когда-то, их сыновья и внуки, их правнуки, пусть они все захлебнутся собственной кровью! Ставьте лагерь, братья мои, – будем поднимать доблестных дураков Элагона. Мастеру-кукловоду нужно совсем немного времени…

Хохоча над мрачной шуткой Предателя Трона, некроманты разошлись. Последним ушел некромант с изуродованным шрамами лицом и зашитым ртом. Он обернулся, будто ожидая чего-то, но, так и не дождавшись, последовал за собратьями. На торговой площади остались только Деккер, его ближайший друг и сподвижник 'Aрсен Кровавое Веретено и любимец Деккера, гигантский черный нетопырь Крио, закончивший свою трапезу и подковылявший к повелителю. С его желтоватых клыков капала кровь, а из пасти несло мертвечиной. Было видно, что такая снедь ему не слишком-то пришлась по душе.

– Брат, как ты собираешься «поднимать» город? – 'A рсен все пытался отряхнуть от пыли свой красивый бархатный плащ, но потом сдался. Мягкая алая ткань тут же покрылась серой поволокой. Некромант устремил пристальный взгляд на друга. – Если считать с кладбищами, тут будет больше пятидесяти тысяч трупов. Да будь здесь даже тысяча некромантов, мы не смогли бы создать такое количество зомби!

– Каковы наши потери? – поинтересовался Черный Лорд.

– Потери тяжелы: погибло семнадцать наших братьев-некромантов. – 'Aрсен обнажил свой тонкий меч с золотой гравировкой на клинке и начал что-то чертить его кончиком в пепле, покрывающем плиты. – Кроме этого, я не смог найти после падения города трех адептов: Олеана, Амьяна и Кали. Не могу понять, куда они испарились!

Деккер слушал разгоряченного друга с легкой усмешкой на губах. Он опирался на большую голову Крио, левой рукой поглаживая его по шерстке. Сложив огромные кожистые крылья, вампир сидел на полусогнутых лапах и с вожделением поглядывал на приготовленных для него коров, стоящих в загоне неподалеку. Кровавая слюна, текущая с его клыков и языка, уже образовала багровую лужу у ног Деккера.

– О, это было великолепное, поучительное зрелище, – Черный Лорд жестоко рассмеялся, – я видел их своим колдовским взором – это произошло прямо перед решающей атакой: глупцы полезли на старика Тиана. – 'Aрсен поднял на Предателя Трона любопытный взгляд. – Но с нашим любимым Архимагом, как известно, шутки плохи. Не знай я, что у него напрочь отсутствует чувство юмора, я бы предположил, что он так развлекается. Могу тебе смело сказать, брат: я встречал и убивал многих волшебников, но такой скорости, реакции и силы магии ни у кого не видел. Не буду вдаваться в подробности, но, признаться, дерзкие умерли в ужасных муках. Два века его совсем не подкосили. Могу тебе поклясться Вечной Тьмой, что по его бородатой роже пробежала злорадная усмешка. Потом он еще начал кричать в небо и сыпать своими обычными бессмысленными угрозами, видимо, понял, что находится в центре внимания «злого Предателя Трона Деккера». Вот что произошло с тремя утерянными тобой адептами. А вот куда, Бансрот его подери, запропастился мой Раймонд – этого я не знаю.