Снаружи и внутри Приключения микронелов. Книга первая

И тут, только не смейтесь, я почувствовал, что приподнимаю хвост, отклоняюсь назад и опираюсь на него всем весом. Там на конце такие шипы, они вонзаются... в пол? Нет, это что-то бугристое и мягкое. Не понять. Мои шипы, их... три, да... тверже поверхности, они просто вонзаются, как нож в масло. И я очень надежно опираюсь на этот закреплённый хвост и начинаю... Ничего, слава Богу, не начинаю. Видение рассеялось, как дым.

Вообще-то это не видение, я просто чувствую всё это. Назовём гештальт, скромненько и со вкусом. Я, как обещал себе, начал записывать ход подобных эпизодов, уже три набралось.

Подлетают ещё десяток упругих напористых клеток-защитников. Ну всё-всё, мои хорошие, мы все свои, уси-пуси. Ну правда же свои! Ф-ф-у-у... Лейкоциты прокатились по стенкам скафа, по мне, и разочарованно отлепились.

– Милена Сергеевна, хряпа в контейнере.
– Она сама всё видит, с модуля сигнал идёт на мониторы скафа. Но положено докладывать. Доложил. Поскольку мы закупорили собой, то есть скафом, сосудик, надо выходить в другое место, освободить проток для крови.

– Выпустить зонд!

– Э-э-э!
– от страха я забыл субординацию.
– Мы на пять минут заткнули кровоток!

– Не дрейфь, здесь можно. Лови. На тринадцать часов, сорок пять градусов вправо.

Да, хорошо быть врачом. После манипуляции я вернулся на борт. Между прочим, это занимает довольно много времени. Сначала шлюз, потом очистка, мойка, ионный душ. На борт не должно попадать ни одной молекулы снаружи. Это как-то связано с безопасностью живых микрош.

Врачом быть хорошо, но я тоже хочу всё знать. И прямо сейчас.

– Милена Сергеевна, мы закупорили сосуд на 11 минут. Я помню, учил, что пять минут - это предел для выживания.

– Это правильно для головного мозга. А мы были в артерии, несущей кровь к мышце. Она потерпит. Кровоток восстановлен?

– Так точно!

– Ну вот и отлично. Вперёд.

Глава 4. Программа обучения

Век живи, век учись, дураком помрёшь.

Народная как бы мудрость

Учёба микронелов оказалась интересной. Первые несколько дней теоретически разбирали строение скафа и управление. Оказывается, ничего сложного, да и это дело не врача, а кэпа и Искрина лодки. Но знать нужно обязательно, на дежурстве случиться может что угодно.

Насте больше понравились уроки управления. Она сидела за рычагами имитатора, как заправский пилот. Преподаватели отрабатывали с ней нештатные ситуации, пока не довели действия до автоматизма.

Изучали устройство модулей. Настя как-то была в таком на обязательной практике, ещё в студенческие годы.

Из дневника Насти

Мне тогда не очень понравилось. Модуль совсем не слушался, движения были неточными. Напрягало зрелище полной картины всего окружения, со всех сторон. Хотелось вертеть головой и без конца приближать зрительные сенсоры к голове, к глазам. А они по всему модулю раскиданы! Даже на спине и пониже.

Хорошо хоть это было не дежурство, а практика в имитаторе. Поплавали всей группой в прозрачной трубочке, вынули пару самых ходовых устройств из отсеков модуля, рассмотрели, уложили обратно.

Одногруппники, конечно, подурачились, поплавали, покувыркались, похватали друг друга за разные интересные места. Парни изобразили схватку то ли с восставшими роботами, то ли с инопланетянами. Как бы стреляли как бы из иономётов, ну, размахивали ВПОПами полосатыми, то есть "пылесосами". И кто только название такое придумал.

Тогда меня заинтересовали по-настоящему только нанороботы.

***

Сейчас, на переподготовке, пришлось изучать строение модуля подробно и опять тренироваться целыми днями. Настя, как и остальные курсанты, получила основные навыки. Стала двигаться более уверенно и делала лишь небольшие дополнительные движения для координации зрительных образов. Но ей всё равно не нравилось. "Не моё, - решила она.
– Ну и что? Не сидеть же в модуле. Главное - зачёты сдать".

Потом началась теория миниатюризации и физиология микронелов. На тренировки отвели вторую половину дня, а с утра пошли лекции и семинары.

Одну лекцию и Малышевский читал. Хорошо читал, правда, Насте всё время хотелось к чему-нибудь придраться. Записывая, она шевелила губами, хоть про себя стараясь как-нибудь уязвить лектора.

Вита-пуля диктовал:

– Согласно теории Эйнштейна, существует связь между скоростью объекта, его энергией и массой.

Настя, наклонив голову, беззвучно шептала: "Знаем, знаем, без вас, Пётр Исаевич, е равно эм-це квадрат. Ну и что. Нашёлся тоже Эйнштейн". Из-за этих рассуждений она пропустила объяснение. А лектор перешёл к следующему вопросу:

– Это для трёхмерного пространства. В четырёхмерном, в четвёртом измерении, добавляется фактор дэ.

"Почему дэ?
– Шептала Настя про себя.
– Почему не ку? Кю".

– В трёхмерном пространстве два раза выступает протяжённость - как размеры объекта и как составляющая скорости, и ускорения. В четырёхмерном они разъединяются. Из скорости выделяется время, протяжённость, в этом случае как раз и называют фактор дэ.

– Почему так назвали?
– "Прям на мои вопросы отвечает по ходу, умник".

– По алфавиту, в первом А, и так далее. На латинице назвали, пишите латинскими буквами: а, бэ, цэ...

"Почему на латинице?
– Настя, наконец, поняла, что злится на себя и завидует Любке, а придирается совершенно зря.
– Ладно, на латинице, так на латинице".

– Чтобы не путать с обозначениями под-измерений, - продолжал лектор.
– "А-а, ну да".
– Когда мы переходим обратно в наш родной трёхмерный мир, то и видим, что скорость можно исключить, она разложена на составляющие.
– Пётр Исаевич показал очередной объёмный график, а потом картинку.

– Отсюда интересное следствие. Редубликация по Митчински происходит в нескольких измерениях.
– Тут Настя навострила уши. Это уже интересно.

– С точки зрения стороннего наблюдателя в трёхмерном пространстве, предметов становится больше, но они уменьшаются.
– Пётр Исаевич прошёлся перед слушателями и показал руками, как они уменьшаются.

– С точки зрения предмета, он один, но находится в разных пространствах, а мы видим у себя его проекции. Поэтому они идентичны. Так?
– Настя непроизвольно кивнула.
– Но проекции можно сместить, так получаются микронел и макронел, или тело, которое сейчас помещают в стазис.