«Снег», укротивший «Тайфун»

В прошлом столетии Тулузский парламент единогласно приговорил к колесованию некого протестанта Каласа, позднее признанного невиновным. Кто-то из присутствующих на суде, чтобы оправдать эту ошибку, привел поговорку: «Конь и о четырех копытах спотыкается…»

— Добро бы еще один конь, — ответили ему, — а тут весь конный двор.

Да, действительно, здесь споткнулся не только весь императорский двор Японии, а он подставил вместе с генералами-милитаристами подножку своему народу.

Глава 19 Все кончено — возмездие

В Кремле 12 августа 1945 года было шумно.

Собравшиеся военные и политики находились в приподнятом настроении — вслед за Германией была повержена Япония…

Решался на первый взгляд простой и в то же время сложный вопрос: кому персонально от лица Верховного Главнокомандования Советских Вооруженных Сил поручить координацию мероприятий, связанных с подготовкой и приемом капитуляции последнего союзника нацистской Германии — милитаристской Японии. Как научила война, выбор и в данном случае был сделан быстро, ответственно и точно — в течение суток.

Дело в том, что в тот день была получена строго секретная шифровка. Вот ее основная часть неполного текста:

«№ 359. Получено 12 августа 1945 года.

СТРОГО СЕКРЕТНО.

ДЛЯ ГЕНЕРАЛИССИМУСА СТАЛИНА

ОТ ПРЕЗИДЕНТА ТРУМЭНА

…Я предлагаю, чтобы генерал армии Дуглас Макартур был назначен Верховным Командующим, представляющим союзные державы, для принятия, координации и проведения общей капитуляции японских вооруженных сил.

Прошу Вас немедленно сообщить мне о назначаемом Вами представителе, с тем чтобы я мог уведомить генерала Макартура.

Я предлагаю, чтобы немедленно была установлена непосредственная связь с генералом Макартуром в отношении каждого мероприятия».

С ответом советская сторона не задержалась. В Вашингтон из Москвы полетела шифрованная телеграмма следующего содержания:

«№ 360

ЛИЧНОЕ И СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ

ГЕНЕРАЛИССИМУСА И.В. СТАЛИНА

ПРЕЗИДЕНТУ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ

г-ну ТРУМЭНУ

Получил Ваше послание от 12 августа относительно назначения генерала армии Дугласа Макартура Верховным Главнокомандующим…

Советское Правительство согласно с Вашим предложением.

Представителем Советского Военного Командования назначен генерал-лейтенант Деревянко, которому и даны все необходимые инструкции.

12 августа 1945 года».

У читателя могут возникнуть вопросы.

Почему генерал Деревянко в нужное время оказался в фокусе такого важного исторического события?

Почему именно ему доверил Сталин эту авторитетную представительскую должность и кто предложил вождю его кандидатуру?

Почему выбор для подписания Акта о капитуляции выпал именно на практически неизвестного генерал-лейтенанта К. Н. Деревянко, у которого к тому же была не чисто полководческая биография — он имел больше отношение к военной разведке?

Родился он 14 ноября 1904 года в с. Косеневка Уманского уезда Киевской губернии в многодетной (9 детей) трудовой семье каменотеса и пахаря. Учился сначала в церковно-приходской школе, а потом в гимназии.

У Деревянко за всю его службу в армии была репутация скромного и благожелательно относящегося к людям человека.

Действительно, он был не из первой обоймы генералов, в том числе тогда имеющихся уже до десятка советских маршалов — полководцев в победоносно закончившейся войне. Вполне возможно, Сталин не дал маршалам подписывать Акт о капитуляции Японии, чтобы не делать авансы их «наполеоновским амбициям», стремящимся после Победы окунуться в большую политику.

На вопрос, что повлияло на его назначение, Кузьма Николаевич ответил сам:

— На вопрос, почему столь почетная миссия выпала малоизвестному генералу, рядовому большой войны, — мне, конечно, трудно ответить. Возможно, было учтено то обстоятельство, что сразу после встречи наших войск с союзниками в Австрии я был назначен представителем Советского командования в Союзническом совете в Вене. Возможно, сыграло роль и то, что во время учебы в Военной академии имени Фрунзе я прилежно изучал английский и японский языки, а затем два года выполнял интернациональный долг в Китае, отражавшем японскую агрессию.

Следует отметить, что только два советских военачальника удостоены чести быть изображенными на юбилейных монетах в честь 50-летия Победы — Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и генерал-лейтенант К. Н. Деревянко. Жуков увековечен на двух монетах, посвященных подписанию Акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии и Параду Победы в Москве 24 июня 1945 года, а К. Н. Деревянко — по случаю подписания Акта о капитуляции Японии 2 сентября 1945 года.

Деревянко узнал о телеграмме Сталина от маршала Василевского в Ставке Главнокомандующего Советскими войсками на Дальнем Востоке 15 августа 1945 года. На подготовку ушло 1 0 дней, и 25 августа он с командой вылетел на Филиппины в Манилу, а 30 августа вместе с союзниками прибыл в Токио.

* * *

И вот судный день для Японии неумолимо приближался. Хотя Германия была повержена, но Вторая мировая война продолжалась. Завершилась она только 2 сентября 1945 года на борту американского линкора «Миссури», где был подписан Акт о капитуляции Японии. Да, о капитуляции страны, а не только вооруженных сил. Германия ничем не отличалась от Японии для союзников. Но некоторые современные либеральные писаки сегодня пытаются переписать историю, заявляя, что Япония, мол, подписала Акт не о капитуляции страны, а исключительно о капитуляции вооруженных сил.

Итак, эта победа для СССР означала завершение одной из самых блестящих военных кампаний в истории прошедшей войны.

Император определил для этой позорной акции двух своих представителей: министра иностранных дел Мамору Сигэмицу, представлявшего правительство, и генерала Иосидзиро Умедзу. Последний против своей воли по приказу венценосца должен был представлять вооруженные силы.

Утро 2 сентября 1 945 года выдалось туманным. Серые, взлохмаченные тучи низко стелились над свинцовой водой Токийской бухты и разрушенным бомбардировками городом Иокогама. Они медленно перемещались в сторону священной горы Фудзияма, словно старались собою прикрыть ее от позора подписания Акта капитуляции.

Несколько черных лимузинов на предельной скорости мчались по автостраде вдоль побережья Токийского залива, в направлении к портовому городу Иокогама.

Генерал и министр находились в подавленном состоянии. Два японских представителя сидели рядом на заднем сиденье машины. Кисти рук будущих подписантов Акта, одетые в светло бежевые перчатки, заметно дрожали явно от волнения. Министр иностранных дел Сигэмицу — тонкошеий, в черном, английской кройки, костюме и такого же цвета цилиндре — держался за поставленную между ног длинную трость, скорей напоминающую клюку. Когда машина попадала в выбоины и пассажиров встряхивало, он хватался за очки, которые сползали ему на нос.