Снеговик

Глава 15

— Марина! — он сначала замешкался немного, хочется верить, что я порадовала его своим преображением, от того и заминка.

— Что?

Забирает мои пакеты и отправляет в спальню,

— Собирайся, принцесса, через час мы должны быть на балу.

И где мои комплименты? Разве мне не причитается награда за все мучения сегодняшнего дня? Но что он такое сказал,

— Бал?! — я никогда не была на балу. Никогда не представляла, что могу там оказаться. Всё что знаю, так это то, что напридумывала в своих детских сказках или в кино видела. Не представляю, как туда собираться и себя вести, — ты шутишь? Какие в наше время могут быть балы?

— Самые настоящие, — смеётся, — что, Золушка боится отправиться на бал?

— Она боится, что в полночь карета превратиться в тыкву, лошади в крыс, а бальное платье в лохмотья! — опять эта моя любимая сказка напоминает о себе! Я действительно третий день живу в сказке и, чем дальше, тем страшней, что часы пробьют заданное время, и иллюзия развеется.

— Не бойся, твоё платье в лохмотья не превратится, оно тебя заждалось уже, — подталкивает в комнату с хитрой улыбкой.

Я захожу в спальню и вижу настоящее бальное платье тёмно-изумрудного цвета с глубоким декольте, длиной в пол, расходящееся от талии множеством складок по подолу. Ткань немного переливается, играя световыми бликами. Немею от красоты и восторга! Уже не в первый раз в голову постучала честная мысль, что это игры разума, а точнее, безумства! И происходят они со мной уже третий день! Поворачиваюсь к Айсу,

— Это невозможно!

— Опять?! — всплёскивает с досадой руками, — скажи, что всё розыгрыш! У тебя это любимая отговорка!

— Это не отговорка, это — правда! — гляжу на него во все глаза, пытаясь выхватить ту самую главную эмоцию, которая всё время от меня ускользает, словно вёрткая рыбёшка, попавшаяся на крючок, но такая нахальная и уверенная в себе, что ловко срывается и уплывает восвояси. Опять вырвалась! И снова уплыла!

— Довольно рефлексии! — что-то, мелькнувшее искрой в глазах, опять сменяется спокойной насмешливой уверенностью, — через полчаса, максимум час, ты в этом платье будешь блистать на настоящем балу, а потом мы поговорим про розыгрыши, правду и неправду… если захочешь.

* * *

Красивая дорогая машина с личным шофёром, разодетым в камзол и брюки с лампасами, в белые перчатки, будто он кучер королевской кареты, привозит нас в загородную резиденцию, о существовании которой и ей подобных я не имею ни малейшего понятия. Да и откуда бы иметь, если это закрытая охраняемая территория и для простых смертных — тайна за семью печатями. Берёт мандраж…

Наша почти карета подкатывает прямо к парадному подъезду с белыми колоннами, множеством ступеней и бордовой ковровой дорожкой, ведущей наверх. На город уже давно спустилась ночь, а здесь за городом так светло от праздничной богатой иллюминации, словно днём… По ступеням поднимаются парами нарядные радостные гости. Приветливые швейцары открывают массивные двери. Изнутри слышится музыка и льётся яркий свет. Специальные встречающие открывают двери авто, и молодой парень в наряде не то пажа, не то какого-то слуги, помогает мне выйти. Стою, и ноги подкашиваются.

— Не бойся, — Айс чувствует мои сомнения, или просто догадывается, не важно, главное, за руку берёт, а от его горячей ладони, уверенность плавно перетекает в мои заледеневшие от волнения пальцы, согревая их своим теплом. И мы идём по ступеням в сказку…

* * *

Ничего подобного в жизни видеть не приходилось. Безо всяких «будто бы», мы оказываемся не то что на реальном балу девятнадцатого века, а прямиком в оперетте Иоганна Штрауса «Летучая мышь»! Ещё при входе услужливые швейцары снабдили нас карнавальными масками. У Айса лаконичная чёрная из атласа, скрывающая остатки бабы Нюриного вандализма на его лице, а у меня бархатная, по краю расшитая цветными камушками и тонюсеньким кружевом, и удивительным образом в тон платья!

В ложе профессиональный оркестр играет живую музыку, седой дирижёр в чёрном фраке и белоснежной манишке, как одержимый, размахивает своей палочкой, так, словно она волшебная, и музыканты извлекают мелодию лишь по её велению!

Ловкие официанты, с высоко поднятыми подносами полными фужеров шампанского, мастерски маневрируют между танцующими парами, умудряясь ни с кем не столкнуться.

Айсмен останавливает одного из них и берёт два с искрящимся напитком, предлагая мне выпить. Как кстати! Колючие пузырьки, ударяясь в нёбо, приятно будоражат, добавляя восторга и красок происходящему вокруг и, буквально погружая меня в эйфорию…

Друзья мои, я очень рад,

Что вы пришли на маскарад.

И прошу вас всех,

Чтоб царил здесь смех

В эту ночь забав и утех!

Этими словами арии нас встречает хозяин бала князь Орловский, вернее, опереточный певец, его изображающий,

Скучать и думать здесь грешно —

Одно веселье быть должно.

Все заботы — прочь!

Нам должна помочь

Позабыть дела эта ночь.

Боже, как же я хочу последовать его велению!

Сладость забвений

Горьких волнений,

Тайна продленья

Светлых мгновений —

В этом чистом,

В этом лучистом

В этом искристом

Золотом вине.

Пью за свершенье

Светлых желаний,

За исполненье

Наших мечтаний…

Вот, как проводят Новогодние каникулы избранные! Я и представить не могла!..

Гости ещё подтягиваются, а красочное действо уже разворачивается согласно либретто. И никакой сцены, всё в зале. Не могу понять, где статисты, где зрители, и главных героев отличаю только по тем партиям, которые они исполняют прямо среди нас…

Мы, то и дело, оказываемся в гуще сюжетных событий, представляющих собой набор розыгрышей, остроумного вранья, и красочно переплетенных недоразумений, в которые попадают главные герои.

То становимся свидетелями, как коммерсант Генрих Айзенштейн влюбляется в незнакомку в маске летучей мыши, а под ней скрывается его собственная жена Розалинда.

То директор театра Фальк плетёт интриги, а сам при этом влюбляется в служанку Айзенштайна Адель, представляющуюся баронессой из Парижа, при том, что посмеивается и подшучивает над ее желанием стать актрисой его театра…

Или вот, заботливая мамаша учит свою недалёкую дочурку клеить мужчин, при помощи интересного приёма «стрельба глазами». Мы хохочем до колик, глядя на глупышку, которая вот-вот получит косоглазие, следя за собственным мизинцем перед носом и представляя в нём мужчину…

Глава 16

В какой-то момент, то ли от выпитого шампанского, то ли от того, что вокруг разливается такая празднично-сказочная эйфория, начинает казаться, что всё происходящее напрямую касается меня и Айса! Особенно, когда хозяин бала, начинает сольную партию со словами: