Снежных полей саламандры

— И как? — спросила Ане. — Покарали?

— Вы не поверите, какой змеиный клубок мы с Катериной здесь обнаружили! — с чувством произнёс Баранников. — До главного врача включительно! Карать всё это следовало по частям и, по возможности, деликатно. Этим занялась Катерина, а я продолжал наблюдать. И делать выводы. В частности, под подозрение попала Елена Танеева…

— Танеева! — воскликнула Ане, прижимая руки к груди.

— Именно. Её ограничили в правах, с формулировкой — пытаемся прояснить дело, если вы невиновны, принесём извинения.

— То есть, путёвку она пропустила не по своей вине, — сказала Ане. — Так?

— Я бы не сказал. Подозрения она вызвала не на пустом месте. Но ей не было известно то, что стало известным мне и Катерине. Она продолжала считать, что её пока просто подозревают. Без доказательств, каковые доказательства найти никто не сможет. Очень умно себя вела, очень осторожно… какое-то время. Потом она всё же сорвалась и начала конфликтовать с вами.

— Меня вы тоже подозревали, — поняла Ане.

— Я вас не знал, — сухо ответил Баранников.

Не знал. Это точно. Других извинений не будет. Съешь, утрись и слушай дальше…

— К вам у Танеевой, насколько я понял, существовала давняя застарелая ревность, основанная на зависти к вашим успехам. Вы во всём превосходили её, вам чаще улыбалась удача, на вас обращали внимания больше, — словом, к зависти прибавилась ненависть, и после сорвавшейся поездки за пределы планеты на обучение, ненависть лишь возросла. Я бы уволил её ко всем чертям, но Катерина потребовала её пока не трогать. Именно поэтому я стал брать Танееву к себе в ассистенты — присмотреть за нею, не дать её совершить фатальную ошибку на операции. Вы же, я считал, справитесь сами, без надзора. А в тот день, когда Танеева зарвалась с этим судом… Я её вызвал к себе в кабинет и, с глазу на глаз, сказал, что не ей, поправшей врачебный долг, рассуждать о морали коллег. Тяжёлый вышел разговор. Я ждал, что после приведённых аргументов, она уволится сама, — он чуть развёл ладонями и пояснил: — Ваши персональные идентификаторы почти одинаковы, ведь вы проходили практику вместе и пришли в отделение вместе. Когда ко мне пришло заявление на увольнение, я его подписал не глядя. Я настолько не ожидал, что это сделаете вы, Анна Жановна, что даже не рассмотрел его детально. А надо было, иначе мы бы здесь с вами сейчас не сидели.

— А что Танеева? — тихо спросила Ане после паузы.

— Что… — он вздохнул. — Если у человека нет совести, это означает только одно: совести у него нет… Я сразу же связался с Катериной и сказал ей, что у меня не поле для шахмат или других подобных игр, у меня — живые люди, пациенты, которые могут пострадать от нездоровой атмосферы в коллективе. Склочницу я только что уволил и назад уже не возьму. Капитан немедленно явилась с подкреплением и устроила облаву, никто не спасся, Танеева в том числе. Где-то до полуночи всё это действо длилось. Я остался до утра, смысла не было уже уходить. А наутро на работу не вышли вы, Анна Жановна. И это неприятно напомнило нам эпизод с Ларисой Веденеевой, которая уволилась примерно по такой же схеме: внезапно и сразу. На прямой вызов вы не отвечали, тогда я послал вам через Арбитраж претензию, на которую вы ответили. Я узнал, что вы, по крайней мере, пока живы. На что Катерина сказала: не факт. Возможно, с вашего терминала отвечал кто-то другой, взломавший ваши коды. Она осталась думать над проблемой, а я решил пойти позавтракать. Из отделения я вышел. Но до кафе-блока не дошёл…

— Получается, вас увели буквально из-под носа капитана Дёминой, — сказала Ане.

— Получается, так. Она… Она не всемогуща. И ранг её телепатический… — он осторожно погладил кончиками пальцев опухшую щеку… — Никаких особенных преимуществ ранг не даёт. В общении со своими — возможно. Но и только.

Ане спустила ноги. Зябко поджала пальцы, — по полу тянуло сквозняком, а тёплая обувь осталась дома. Тонкая ткань шерстяного носка не могла уберечь стопу полностью. Встала, прошлась по камере. Тело слушалось неохотно, пальцы дрожали, дрожали коленки. Но общее состояние постепенно приходило в норму.

Ане подошла к решётке, посмотрела на коридор. Коридор изгибался, заворачивая влево с одного конца и вправо — с другого. Охраны не было. Ну, что ж, решётка прочная. Не выломаешь! Ане подумала, что, может быть, воспользоваться имплантами и перепились толстые прутья, потом отказалась от глупой идеи. Кость она еще перепилить могла бы, возможно, известняковый камень. Но не металл.

— Сядьте, — устало сказал Баранников. — Сейчас будет самая неприятная, самая горькая часть…

— Вы о чём? — обернувшись, спросила она.

— Вернитесь и сядьте.

Она пожала плечами, прошла к своему ложу, забралась на него с ногами.

— Что еще вы можете рассказать, Гордей Павлович, — сказала она устало. — Я довольно услышала! Лучшая подруга, с которой с детства всё пополам — связалась с преступниками. В нашей больнице совершались преступления, о которых я даже подумать не могла, что они возможны! И ведь Сергея Евгеньевича убили… Или и он?!

Учитель, наставник, на которого они равнялись, которому верили, который учил их и помогал оттачивать мастерство — крал у больницы лекарства?

— Нет, — ответил Баранников. — Потому он и погиб. Слишком много узнал. Ну, и под погром легко оказалось списать недостачу… Но я не об этом хочу рассказать.

— О чём же? — спросила Ане. — Что может быть хуже?

Доктор Баранников внезапно замолчал. Вскинул руку, и Ане насторожилась тоже. Вот оно! Шаги. Кто-то шёл по коридору. От стен отскакивало гулкое эхо, и оно приближалось, приближалось…

— Это за вами, скорее всего, — напряжённо сказал ордей Павлович. — Один… Можно было бы… Но у меня… у меня нет даже ножа…

— Как это нет? — так же тихо ответила Ане, чувствуя, как внутри всё смерзается в ледяной ком от ужаса. — Есть, — и она пошевелила пальцами.

Скальпелем можно спасти человека. А можно убить. Всё зависит от обстоятельств. На изуродованном лице доктора Баранникова вспыхнула отчаянная надежда.

— Здесь среди прочих есть другие, — пояснил заведующий неспешно, будто лекцию в медицинском колледже читал. — Пришлые. Чужие. Обратите внимание на особенности строения черепа, Анна Жановна. Ничего не замечаете?

Ане послушно уставилась на идущего по коридору высокого человека. У него было оружие на поясе, мини-плазмоган «точка», очень похожий на табельное оружие Жарова. А может, и не похожий, а такой же. Той же системы. А голова правда немного странноватая.

— На акроцефала похож, — выдала Ане наконец-то диагноз. — Вот только…

Она запнулась, не умея выразить странное впечатление, возникшее при виде этого парня.

— Слишком умный для акроцефала, — кивнул Баранников. — И обратите внимание так же на кисти рук. Видите? Другая пластика. Он не с Ласточки. И этих ребят здесь непритворно уважают, что бы не сказать, боятся.

Решётчатая дверь поползла в сторону. Человек остался в коридоре, в прочем. Сказал резко:

— Ты. Иди сюда.

Ане стиснула руки. Переспросила:

— Это вы мне?

— Тебе.

— Не злите его! — предупредил Баранников.

Вовремя предупредил. Ане уже собиралась брякнуть непоправимое, вроде: «вы забыли сказать пожалуйста!» Но это было бы глупостью. Вряд ли этот мирумирник страдал благородством. Мог ударить, мог и убить. Они людей на тот свет пачками отправляют, как в Барсучанске, как в Ярсеневске. Что им какая-то женщина?