Снежных полей саламандры

— Вчера вы обмолвились, что мой сын был ранен, — задумчиво выговорила Ольга Аркадьевна. — Насколько тяжело?

— Ну, — осторожно начала Ане, — он ведь восстановился…

— И что?

— Наверное, это говорит о том, что ранение было не настолько серьёзным, как вы думаете, Ольга Аркадьевна?

— Мне известно, что такое действительная служба, — безжалостно продолжила она. — Не надо щадить мои чувства. Я троих сыновей потеряла на войне. Имею право знать об Игоре всё.

— Ольга Аркадьевна, не надо, — тихо попросила Ане. — Пожалуйста. Если Игорь захочет, он сам расскажет. А я не могу разглашать его диагнозы.

Она отвела взгляд.

— Хорошо, пусть будет по — вашему. Собственно, я хотела попросить… Вы не отвезёте меня на энергостанцию? А потом обратно. Сама я уже не вожу. Вы умеете управляться со снегоходом?

— Конечно, — сказала Ане.

Она научилась управлять снегоходом в Кап-Яре ещё, пока ждали рейсового на Пулково, Игорь настоял. Кто не умеет водить снегоход, тот калека, авторитетно заявил он. И прогнал невесту через двухчасовой тренировочный ад в условиях, максимально приближённых к боевым. Ане сильно сомневалась, что трасса до энергостанции станет хвастаться препятствиями тренировочного полигона. По ровной-то дороге отчего бы не отвезти?

— Когда поедем? — спросила Ане.

— Лучше сейчас.

Игорь с утра еще уехал куда-то по семейным делам, прихватив с собой младшего брата. Он взял одну из машин семьи, арендованная осталась стоять. Как будто Игорь заранее предвидел, что Ане понадобится её взять. Машина была заправлена и готова к поездке, но Ольга Аркадьевна со свойственной её возрасту дотошностью заставила проверить всё буквально до винтиков. Ане тихо бесилась, но возражать не смела. В конце концов, это будущая свекровь, ей с её сыном жить, и начинать эту жизнь со скандала… В общем, пришлось терпеть.

Наконец, чек-ап был закончен, загрузились и навигатор проложил зелёной стрелкой путь от дома Жаровых до энергостанции, стоявшей далеко за пределами Отрадного.

— Атомная станция на быстрых нейтронах, — просветила Ольга Аркадьевна. — Технология замкнутого цикла, то есть при сжигании ядерного топлива происходит размножение вторичного горючего и…

Она всё знала о станции, она проработала там инженером много лет. Ане вежливо слушала. Она не понимала ничего в ядерной физике, как Ольга Аркадьевна ничего не смыслила в способах установки нейроимплантов при полной потере зрения у сапиенса тамме-отской расы. Но это не имело значения.

Трасса резво ложилась под полозья машины. Везде, куда хватало взгляда, простиралась заснеженная ледяная пустыня. Солнце, отражаясь от белой поверхности, слепило глаза, пришлось наложить светофильтр по максимуму.

— Остановитесь, пожалуйста, — вдруг попросила старшая Жарова.

— Что?

— Остановитесь, сверните на обочину. Вот так. Застегнитесь. Теперь давайте выйдем…

Ане, пожимая плечами, вышла, и тут же утонула в снегу по колено. Чертыхнулась, выбираясь на дорогу. Холод тут же захрустел на куртке.

— Оглянитесь, Аня, — предложила Ольга Аркадьевна.

Ане послушно оглянулась. Огромная заснеженная равнина, с чахлыми кустиками, торчавшими из-под снега. Небо — сине-фиолетовый колпак с яростным Солнцем у горизонта. Стрела трассы, уходящая к далёким синеватым холмам, где, если верить карте, находился большой город со странноватым для здешних мест названием: Катуорнери.

Внезапно рядом остановилась попутная машина:

— Эй! — окликнул водитель, приоткрывая колпак. — У вас всё в порядке?

— В порядке, — отозвалась Ольга Аркадьевна. — Извините…

— Точно? Ну, смотрите…

Тишина. Звенящая тишина огромного, промороженного пространства. Слабый тонкий стеклянистый звон на пределе слуха. Это ветер гнал высокий позёмок, и тот причудливыми змеями струился по ровной, занесённой вчерашним снегопадом, поверхности. Обнимал колени, подтекал под машину, белыми вихрями летел дальше. Холод начал пробираться под куртку. Ещё не настолько, чтобы бежать сломя голову в тепло, но дискомфорт уже появился.

Остановилась ещё одна машина, с тем же вопросом. И ещё. А вообще-то машин на трассе было отчего-то очень мало. И ни одна не проехала мимо…

— Мы живём в трёх часах от смерти, — спокойно заговорила Ольга Аркадьевна, ветер трепал её седые кудри, лицо вновь затянуло серебряной плёнкой. — При наших расстояниях и температурах стоит только встать на трассе с заглохшим мотором, и жизни остаётся всего на три часа. В конце третьего часа подбирают с полным набором обморожений и пневмонией. Полгода больниц в перспективе, и это еще если повезёт. Спасатели успевают не всегда. Трасса может оказаться пустой, особенно ночью… или вот как сейчас, в середине буднего дня. Ни одной встречной или попутной машины… три часа, Аня, три часа. Вам, поскольку вы не из наших краёв, наверное, даже меньше. Машина всегда должна быть заряжена! Дополнительный силовой блок — всегда наготове. Бак с топливом — всегда наполнен. Связь, управление, — всё должно быть проверено и перепроверено. Тщательно. Скрупулёзно. До запятой. Неважно, что полчаса назад всё было в норме. Важно, чтобы в норме всё было непосредственно перед выездом! Очень хочу, чтобы вы хорошенько это запомнили, вам ведь здесь жить.

Машина вдруг мерзко завыла, включила габаритные огни в мигающем режиме.

— Пойдёмте, — Ольга Аркадьевна взяла Ане под локоть. — Если сейчас же не начнём движение, к нам направят спасателей. И к кому-то другому, кто реально нуждается в помощи, они не успеют. Пойдёмте…

До самой энергостанции дорога прошла в молчании. Ане было жутко стыдно, она ела себя. Уж слишком наглядным получился урок. Она больше никогда не выведет из гаража машину, предварительно её не проверив, как Ольга Аркадьевна выразилась, до запятой. Но ей еще долго будет сниться заснеженная пустыня, толстые змеи позёмка, дикий холод и безжалостное Солнце, бьющее в лицо в упор.

В холле Управления станцией было тепло и уютно. Цветы в кадках, фонтанчик, большой аквариум с пёстрыми рыбками, мягкие креслица. Но главным сюрпризом оказалась личность того, кто к Ольге Аркадьевне вышел…

Высокий мужчина в мягком сером костюме (спецодежда?). Длинная, с хитро ввязанным блестящим шнурком, коса ниже спины. Волосы глубокого тёмно-розового цвета, такой оттенок еще называют цветом фуксии. Глаза в тон, тёмно-лиловые. Точки-крапинки по щекам как веснушки, только розовые, и такие же точки на кистях рук.

Алаурахо, удивительно. Далеко же он забрался от своего Таурона!

— Это Аня, Игорёшина невеста, — представила будущую невестку Ольга Аркадьевна. — Аня, это Мэтт… Мэттуольнеш Шокквалем, — она помолчала, и как из шлюза без скафандра в вакуум: — Мой гражданский супруг.

Межрасовый брак? Но это их дело… мало ли в Федерации подобных союзов, даже с гентбарцами, говорят, бывает, только с этими, разумеется, без сексуальной составляющей, исключительно ради совместного воспитания приёмных детей. И тут же вспомнились осуждающие слова Игоря младшему брату: «по-прежнему с ним ссоришься»? Надо думать, мальчишка, помнивший своего погибшего отца — отец обоих братьев Жаровых сгинул на войне, потому что был, как почти все пирокинетики, солдатом, — не мог простить матери чужого мужчину, да ещё другой расы.