Снежный барс

Был Сальвини, а вот и не стало его. Замешательство, пауза в несколько мгновений, неспособность быстро перестроиться с учётом нестандартной, рвущей шаблоны ситуации привели к «екзитус леталис», то бишь смертельному исходу. Его «Дротик» застыл памятником самому себе, не особо и повреждённый, ведь по большому счёту была с концами уничтожена лишь капсула пилота… ну и участок брони, её прикрывавший. Несколько участков, потому как били мы с Меерштайн с разных направлений.

Били мы, добивал «Гром» Корбюзье и Свирский, заранее просчитавший алгоритм атаки. Дестабилизация силового щита лазерами, запуск в прореху немалой части своего запаса ракет — это уже было. Зато струя пламени из единственного оставшегося на вооружении колосса огнемёта, да после сдергивания щита, да по уже развороченной броне. Итог — блюдо под названием «печеный Свен в собственном соку с гарниром из обугленной электроники» готово. Кушать подано, садитесь жрать пожалуйста! И переход на частоту, которую мы трое заранее обговорили как используемую для переговоров.

— Йа-х-ху! — торжествующий крик Свирского. — Сделал! Я его сделал! «Грома» поимел «Попрыгунчик»! Я крут. Нет, я суперкрут!

— Работаю «Берсерка», — деловой тон Саманты служил идеальным контрастом восторгу Свирского, а также напоминанием, что всё только началось. — Вик, ракетами его, половиной оставшихся. И к нам, смыкаемся. Рольф… Контроль.

Контроль — это не только контроль на добивании, но и нечто большее. Контролировать ситуацию в целом — вот что требовалось прежде всего. Пока ещё смотрящие трансляцию были в… неслабом таком охренении от неожиданного нападения «своих на своих» в каждой боевой триаде, но совсем скоро замешательство пройдёт и начнётся… А хрен его знает, что именно и как скоро, но вот когда мы перейдём к следующему этапу — начнётся непременно. Долбаное силовое поле вокруг нашей «гладиаторской арены» глушило связь — вот в чём была нехилая проблема. Она работала только внутри, не пробиваясь вовне. Причина? Естественная. Нежелание, чтобы бойцам кто-то что-то подсказывал, давал советы во время боя. Да и слушать проклятья умирающих на общей частоте… От такого авторитет Директората мог неслабо так просесть даже в глазах вроде как искренних сторонников этой извращённой системы. Вот потому нам и требовалось притормозить колосса Пэнкрофта тем или иным образом, даже…

— Грегори, — выхожу на связь на общей волне. — Тормози и ты нам не нужен. Иначе — умрёшь

— Р-ра… Убью!

И продолжение атаки, на пути которой становится изрыгающий огонь и энергетические импульсы «Ландскнехт», уже успевший разобраться с большей частью ракет, а жалкие остатки той волны принявший на щит. Да, защита просела, но не критично. К тому же у «Бересерка» появились новые проблемы, на сей раз от удара со спины. И если обстрел из лазеров можно было проигнорировать, то вот ракеты от «Попрыгунчика», хоть и не самые мощные — это уже никак. Маневр уклонения, ещё один. И обстрел сразу по фронту и с фланга, от меня и Саманты. Атака в три огня — это вообще сильно, а если она концентрируется не на желании уничтожить, а всего лишь на намерении обездвижить… Гуманизм с альтруизмом? А вот фиг вам! Банальное нежелание тратить ресурсы колоссов и особенно время, которое сейчас ценнее всего прочего.

Одной из скрытых слабостей колоссов типа «Берсерк» были ноги. Не всегда, а лишь в той ситуации, когда махина в семьдесят тонн как следует разгонялась, да к тому же палила из всего своего немалого арсенала. Стабилизаторы — это, конечно, хорошо, но они ж не панацея. Особенно в том случае, когда противник знает об этой слабости, да к тому же заранее отрабатывал атаку по слабым местам. Мы отрабатывали. Не вместе, чтоб не вызвать подозрения, а по отдельности, да к тому же скрывая этот фрагмент во множестве других, тоже могущих пригодиться, но уже чуть позже.

Корбюзье пытался было переводить огонь на нас, то есть меня и Свирского, но высокая мобильность «Попрыгунчика» с «Ирбисом» давала возможность при грамотном пилотировании частью уклоняться, а уж на щит принимать остатки. Зато «Ландскнехт», эта почти стотонная махина, к уклонению был пригоден крайне слабо. Вот ответный огонь, концентрация силового поля в нужных секторах — это да, под это оборона сверхтяжа и затачивалась, помимо просто толстокожести. По сей причине и пришлось пилоту «Берсерка» рваться вперёд, надеясь не пойми на что. Рвался, поливая Саманту из всех стволов, в нашу сторону постреливая лишь для проформы, убедившись в способности двух других противников по большей части уворачиваться.

Кр-рак… Левая нога колосса, куда мы и били, концентрируя огонь, не выдержала. Не было взрыва, отсутствовало пафосное отламывание конечности колосса, но заклинило её капитально, тем самым вынудив Пэнкрофта, во избежание падения, задействовать антиграв и ракетные движки, дабы избежать падения. А ещё теми же движками отработать так, чтобы сместиться в сторону, пытаясь избежать добивающих ударов. Как ни крути, а помирать Грегори не желал, инстинкт самосохранения у него работал. Сейчас, я полагаю, он сильно так удивится. Чему? Тому, что мы даже не собираемся его добивать, не видя в подобном действии ни малейшего смысла. Мы тут не за ради победы в «гладиаторском бою» собрались, а совсем для иного, чему лишенный большей части подвижности и самых весомых своих козырей колосс уже не может помешать.

Рывок в ту сторону, откуда мы и выходили на поле боя. Быстро, на пределе возможностей «Ландскнехта» как самого медленного из имеющихся колоссов. Нельзя, ну просто категорически нельзя было уходить иным путём, оставляя за своими спинами большую часть той полусотни — уже несколько меньше, но не суть — возможных проблем. По полной разыграть полную руку козырей, оставить вне игры как можно большую часть преследователей. Сделать так, чтобы просто некому было нас догнать по дороге в Глинц.

Силовое поле близко. Его, как и ожидалось, не сняли, поскольку по правилам бой до сих пор не был закончен. Свирский то как бы враг мне и Саманте, а он вот он, живой и здоровый, даже его «Попрыгунчик» практически невредим. За исключением нескольких вмятин на броне от осколков ракет.

— Синхронно, энергетическим. Залп!

И даю целеуказание на конкретный участок пространства, которое мы должны перенасытить энергией, дабы продавить силовое поле. Именно энергетически, потому как оно и быстрее, и надёжнее. Ракеты, снаряды, болванки из гауссовок — это тоже можно, но эффективность будет несколько ниже, а посему, при возможности то выбора…

Залп, ещё один, чтоб для гарантии, и всё это не замедляя движения, на ходу. Есть! Силовое поле потеряло стабильность, поплыло, свидетельством чему стала возможность услышать переговоры сразу на нескольких частотах, используемых в Академии. Система «Ирбиса», заранее настроенная на фильтрацию по нужным критериям, вылавливала нужные переговоры, после чего, чтобы не напрягать голову в попытках слушать множество разговоров одновременно, перекодировала голоса в строки текста. Вот они то и выводились перед моими глазами, их я мысленными усилиями разворачивал, убирал, оставлял в фоновом режиме.

Непонимание, оно было в самом начале. Затем замешательство, переходящее в полноценный такой шок. Ну как же, процесс пошёл не по запланированному сценарию. Куклы отказались убивать друг друга по велению вышестоящих! А затем…

Паники не было, а вот заторможенность в принятии решений присутствовала. Не прозвучало покамест приказа остальным кадетам уничтожить смутьянов, дабы другим неповадно было. Зато инструкторы, а таковые в Железной Академии не просто имелись, а находились поблизости, наблюдая за происходящим — те, повинуясь командам, бросились в сторону четырёх свободных колоссов, дабы пресечь и покарать. Ну-ну! Машины то полное дерьмо, как раз те, оставшиеся после состоявшегося выбора. Только вот инерция мышления, она такая, коварная. Наверняка тот же ректор Академии — отдавал приказ однозначно он, просто ЭТА частота была вне доступного диапазона, да ещё и кодированная, тут без сомнений — несмотря на уже произошедшее, не мог помыслить, что правильно воспитываемые кадеты его Академии решатся стрелять в своих. Ха и еще раз ха! «Свои» это не просто слово, а целый набор критериев, большей части которых директоратские шавки ни разу не соответствовали. Посему — получат именно то, что считают немыслимым и непредставимым.

— Каждый сам выбирает — быть ему жертвой или палачом, — произношу эти слова. выйдя на общую частоту. — Кто хочет умереть на потеху Директорам — пусть дохнет. Остальные — не мешайте или помогайте.

Колоссы двигаются быстро, куда быстрее, чем может показаться, исходя из их внешнего вида. Плюс антигравы, регулирующие вес, плюс ракетные движки, подключаемые по необходимости. И вот уже многие десятки тонн способны и грациозно маневрировать, и поспорить в скорости с действительно быстроходным транспортом. Разумеется, при условии, что в капсуле пилота сидит не бездарь, тем паче не случайный человек, а хорошо обученный профи. Нас же, как ни крути, все эти годы натаскивали мастера своего дела.

К чему это я? Исключительно к тому, что короткое сообщение, адресованное всем проходящим это самое выпускное испытание, не помешало одновременно двигаться и отслеживать ситуацию у ангаров, всех трёх. Стены? Не помеха, учитывая возможности сканирования, присутствующие у любого колосса. Они то и позволяли видеть, что большая часть металлических исполинов стоят недвижно, лишь часть проявляет какие-то признаки активности.

А нам сейчас дорога как раз в большой ангар. Обычная математика, именно так мы сумеем по ходу нейтрализовать большее число возможных преследователей, после чего…