Снежный Цветок и заветный веер

«Прекрасная Луна, Лилия, — сказала Мадам Ван, — вы близки, как сестры. Теперь вы будете, как мы с моей сестрой. Мы обе вышли замуж в Тункоу. Хотя нас обеих постигло несчастье, нам повезло, что мы провели всю свою жизнь вместе». И на самом деле Прекрасная Луна и я были благодарны за то, что нам предстоит и дальше идти по жизни вместе, начиная с наших дней риса-и-соли, когда мы будем женами и матерями, и до дней спокойного сидения, когда мы будем вдовами.

Снежный Цветок должна была выйти замуж и уехать из Тункоу, но ей предстояло жить поблизости, в Цзиньтяне — Деревне Неогороженных Полей. Мадам Ван обещала нам с Прекрасной Луной, что мы сможем увидеть Цзиньтянь и, возможно, даже окно Снежного Цветка из наших новых зарешеченных окон. Мы мало слышали о том, что представляла собой семья, в которую выходила замуж Снежный Цветок, за исключением того, что ее жених родился в год петуха. Это беспокоило нас, потому что всем известно, что это не идеальный союз, поскольку петух стремится сесть лошади на спину.

«Не беспокойтесь, девочки, — заверяла Мадам Ван, — прорицатель изучил элементы воды, огня, металла, земли и дерева. Я вам обещаю, что это не тот случай, когда огонь и вода будут жить вместе. Все будет хорошо», — сказала она, и мы поверили ей.

Семьи наших женихов прислали первые подарки — деньги, сладости и мясо. Дядя и Тетя получили свиную ногу, а Мама и Папа — целую жареную свинью, которую потом разрубили на части и раздали нашим родственникам в Пувэе. Наши родители также отправили подарки в семьи женихов — яйца и рис, что символизировало наше плодородие. Потом мы ждали, когда подойдет следующий этап — Назначение Дня наших свадеб. Представьте себе, как мы были счастливы. Наше будущее было устроено. Наши будущие семьи были выше по положению, чем наша семья. Мы были еще достаточно молоды, чтобы верить, что наши добрые сердца преодолеют все трудности, которые могут возникнуть с нашими будущими свекровями. Мы были заняты своим рукоделием. Но больше всего мы радовались общению друг с другом.

Тетя продолжала учить нас нушу, но мы учились и у Снежного Цветка, которая, приезжая к нам, каждый раз приносила новые иероглифы. Некоторые она подхватывала, заглянув в упражнения своего брата, поскольку многие иероглифы нушу были курсивной версией мужских иероглифов; другим иероглифам ее учила мать, которая была очень сведуща в тайном женском письме. Мы часами упражнялись в написании этих иероглифов, пытаясь чертить их пальцем на ладонях друг друга. И всегда Тетя предупреждала нас, чтобы мы были осторожными, выбирая слова, поскольку мы используем фонетические иероглифы, и в отличии от пиктографических иероглифов мужского письма, значение наших иероглифов может быть неправильно понято.

«Каждое слово должно быть помещено в контекст, — напоминала она нам каждый день в конце урока. — Из-за неправильного прочтения может произойти большая трагедия». После этого предупреждения она вознаграждала нас романтической историей о местной женщине, которая изобрела наше тайное письмо.

«Давным-давно, во времена династии Сун, — начинала она свой рассказ, — император Чжэцзун [14] искал по всему своему царству новую наложницу. Он путешествовал долго и, наконец, приехал в наш уезд, где услышал о крестьянине по имени Ху, человеке здравомыслящем, который умел немного читать и писать. Он жил в деревне Цзиньтянь — да, в Цзиньтяне, где будет жить наша Снежный Цветок, когда выйдет замуж. У господина Ху был сын, он был ученым, молодым человеком очень высокого положения, который успешно сдал императорский экзамен. Но императора больше всего заинтересовала старшая дочь господина Ху. Ее звали Юйсю. Она была не совсем никчемной ветвью, потому что отец следил за ее образованием. Она знала классическую поэзию и выучилась мужскому письму, умела петь и танцевать. Ее вышивание было изящным и красивым. Все это убедило императора, что она будет прекрасной императорской наложницей. Он посетил господина Ху, поговорил с ним о его умной дочери, и довольно скоро Юйсю была на пути в столицу. Счастливый конец? В некотором роде. Господин Ху получил много подарков, а Юйсю предстояла придворная жизнь среди шелка и нефрита. Но, девочки, я говорю вам, что даже такая яркая и умная девушка, как Юйсю, не может избежать печальных минут расставания с родной семьей. О, как текли слезы по щекам ее матери! О, как рыдали ее сестры! Но никто из них не был так печален, как Юйсю».

14

Чжэцзун (Чжао Сюй) — император династии Сун. Правил с 1086 по 1100 год.

Эту часть истории мы знали хорошо. Расставание Юйсю со своей семьей было только началом ее горестей. Даже с помощью всех своих талантов она не могла удержать императора навсегда. Он устал от ее красивого личика, подобного луне, миндалевидных глаз, вишневого ротика. А ее таланты, казавшиеся такими замечательными в уезде Юнмин, были незначительными по сравнению с талантами придворных дам. Бедняжка Юйсю. У нее не было союзника в дворцовых интригах. Остальные жены и наложницы не видели проку в деревенской девушке. Она была печальна и одинока и не могла поедать весточку своей матери и сестрам так, чтобы это не обнаружилось. Одно неосторожное слово могло стоить головы, или же ее могли бросить в один из дворцовых колодцев, чтобы заставить замолчать навеки.

«Днем и ночью Юйсю приходилось скрывать свои чувства, — продолжала Тетя. — Злые женщины при дворе и евнухи наблюдали, как она спокойно вышивала или упражнялась в каллиграфии. Они постоянно высмеивали ее работу. Они говорили: «Ее работа неряшливая» или «Посмотрите, как эта деревенская мартышка пытается скопировать мужское письмо». Их слова были жестокими, но Юйсю не старалась скопировать мужское письмо. Она изменяла его, делала более женственным и постепенно создала совершенно новые иероглифы, которые имели очень мало общего с мужским письмом. Она потихоньку изобретала секретный шифр, и теперь могла писать домой своим сестрам и матери».

Мы со Снежным Цветком часто спрашивали, как мать Юйсю и ее сестры смогли прочитать секретный шифр, и сегодня Тетя вплела ответ в свой рассказ.

«Может быть, какой-нибудь евнух и посочувствовал ей и тайным образом передал письмо Юйсю, где все было объяснено. А может быть, ее сестры не знали, что означает ее послание, отшвырнули его в сторону и с другой точки увидели и расшифровали закругленные иероглифы. Со временем женщины из этой семьи изобрели новые звуковые иероглифы, которые они научились понимать из контекста, как вы учитесь понимать их сейчас. Но именно ими особенно интересуются мужчины». Она произнесла эти слова со строгим видом, напоминая нам, что это не нашего ума дело. «Мы должны извлечь из жизни Юйсю только один урок: она нашла способ поделиться тем, что происходило за внешне счастливым фасадом ее жизни, и ее дар сквозь бесчисленные поколения дошел до нас».

С минуту мы сидели тихо, думая об одинокой наложнице. Тетя начала петь первая, и мы все втроем присоединились к ней, в то время как Мама слушала. Это была печальная песня, как говорили, ее сочинила сама Юйсю. Наши голоса изливали ее жалобы:

«Мое послание слезами сердца моего омыто, В нем — мой мятежный дух, от посторонних скрытый, Трагическая песня — жизнь моя. О, мама, сестры, я прошу, услышьте вы меня».

Звуки песни вылетели из зарешеченного окна и поплыли вдоль по улице. «Помните, девочки, — сказала Тетя, — не все мужчины — императоры, но все девушки выходят замуж. Юйсю изобрела нушу для женщин в нашем уезде, чтобы мы сохраняли связь с нашими родными семьями».

Мы взялись за иголки и стали вышивать. На следующий день Тетя рассказала нам эту историю снова.

* * *

В тот год, когда Снежному Цветку и мне исполнилось тринадцать лет, наше обучение стало более многообразным, и, помимо этого, мы должны были помогать старшим в работе по дому. Женщины в доме Снежного Цветка превосходили Маму и Тетю в знании изящных искусств, но уступали им в ведении домашнего хозяйства, поэтому Снежный Цветок следовала за мной, как тень, когда я выполняла разную работу по дому. Мы вставали на рассвете и разжигали огонь в очаге. После мытья посуды мы готовили свиное пойло. В полдень мы выходили из дома, чтобы принести свежих овощей с огорода, а потом готовили второй завтрак. Когда-то все это делали Мама и Тетя. Теперь они наблюдали за тем, как это делаем мы. После полудня мы сидели в женской комнате, а вечером помогали готовить обед и накрывать стол.

Каждый день и каждую минуту мы чему-нибудь учились. Все девочки, включая и Снежный Цветок, были хорошими ученицами. Прекрасная Луна лучше всех пряла, у нас со Снежным Цветком для этого не хватало терпения. Мне нравилось готовить, но я очень не любила ткать, шить и делать туфли. Никто из нас не любил убираться и стирать, но Снежный Цветок этого просто терпеть не могла. Мама и Тетя не ругали ее, как меня или мою двоюродную сестру, если мы, например, не побрызгали как следует пол или плохо постирали отцовские рубашки. Думаю, они были снисходительны к ней, так как знали, что у нее скоро будут слуги и ей никогда не придется заниматься всем этим самой. Я же была другого мнения. Снежный Цветок никогда не научится убираться и стирать, как полагается, потому что она, похоже, всегда витает в облаках, вдалеке от практических вещей.

Мы также учились и у мужчин в нашей семье, но не так, как вы можете подумать. Папа и Дядя никогда не учили нас чему-то впрямую. Это было бы неприлично. Я хочу сказать, что узнавала многое о мужчинах из того, как Снежный Цветок обращалась с ними, и по их реакции. Рисовый отвар — самая простая вещь, которую можно приготовить, — просто рис, побольше воды, и размешивать, размешивать, размешивать, — поэтому мы разрешали Снежному Цветку готовить его на завтрак. Когда она увидела, что Папа любит лук, она стала добавлять ему лишнюю пригоршню в миску. За обедом Мама и Тетя молча ставили блюда на стол, а Папа и Дядя сами накладывали себе еду. Снежный Цветок обходила стол, низко склонив голову, и предлагала каждое блюдо сначала Папе, потом Дяде, потом Старшему Брату, потом Второму Брату. Она всегда стояла достаточно далеко от них, чтобы не быть слишком навязчивой, но в то же время источала грацию и красоту. Я поняла, что благодаря этим маленьким знакам внимания, мужчины воздерживались от того, чтобы жадно хватать еду и запихивать ее в рот, плевать на пол или чесать свои набитые животы. Вместо этого они улыбались и разговаривали с ней.