Снова мертвый

– Купишь своей подружке такие же, – подмигнул ему капитан и направился к выходу.

Глава 3

Подъехав к своему поместью, Стром сразу направился в конюшню, где его и встретил конюх.

– Подготовь моего жеребца, а этого накормишь и отправишь в гарнизон, – приказал капитан, бросая вожжи конюху, а сам направился в дом.

Подойдя к двери, он только собирался ее открыть, как та сама отворилась, а на пороге его уже встречала та самая престарелая горничная, что разбудила его утром. «Как она это делает?», – думал Стром.

– Добрый день, господин, – поприветствовала его старуха, отодвигаясь в сторону. – Госпожи нет дома, позавтракав, она направилась в город, сказала, что вернется к обеду.

«Вот опять», – продолжал размышлять капитан, – «отвечает на незаданные вопросы, может, она ведьма? Да будь хоть трижды ведьма, пока она так прекрасно выполняет свои обязанности, он готов мириться с любыми ее странностями»

– Вели приготовить обед на двоих, что-нибудь необычное, и не беспокоить меня ни по каким вопросам.

Горничная лишь слегка кивнула и отправилась выполнять приказания без лишних вопросов. «Вот такими должны быть солдаты», – мысленно похвалил ее Стром, направляясь в свою комнату. Там он хотел переодеться в домашнее, но передумал, решив, что сразу за обедом перейдет к сути дела, и его форма ему в этом поможет. Чем же ему заняться до обеда, думал Стром, стоя посреди комнаты и озирая ее. Изначально, приказав его не беспокоить, он планировал еще раз в кабинете продумать все детали предстоящего похода. Но сейчас это желание пропало, все, что можно было предусмотреть, он предусмотрел, а остальное придется решать на месте. Его взгляд остановился на окне, выходящем в сад. «Хорошая идея – нагулять аппетит перед обедом, а заодно загляну в конюшню, посмотрю, как там идут дела».

В конюшне все шло своим ходом, и его присутствие было излишним, но Стром все же дал несколько советов конюху, в которых тот особо не нуждался, но принял их с благодарностью. После конюшни Стром направился в сад, его он проектировал сам, стараясь воссоздать его наподобие того, который был у его семьи. Там он был счастлив, мальчишкой, один, бегая среди деревьев, устраивал великие битвы, в которых он был солдатом и генералом. Часами он мог устраивать вымышленные сражения совершенно один, как могло показаться со стороны. Но в действительности, сад наполняли тысячи людей и разнообразных существ, которые кидались друг на друга по его приказу. Либо наоборот, он в одиночестве с мечом наперевес противостоял целому отряду головорезов, и отступать ему было некуда, ведь за спиной был его дом, который он должен защитить любой ценой. И сейчас, гуляя среди деревьев, посаженных так же, как в детстве, он вспоминал те былые сражения. И сердце отважного капитана сжалось, на глазах выступили слезы, его главной победой стал бы мальчишка, бегающий по этому саду и, как и он в детстве, размахивающий деревянным мечом. Однажды он видел такого, когда они с отрядом возвращались после патрулирования, в котором им пришлось столкнуться с бандой разбойников. Возвращались они не полным составом, и путь их лежал через трущобы в таверну, где они собирались помянуть своих павших сослуживцев. И в этих самых трущобах он увидел мальца, который в грязной одежде посреди такого же грязного двора, окруженного ветхими лачугами, увлеченно играл во что-то размахивая руками и бормоча что-то себе под нос. Стром, как завороженный, смотрел на него и отчетливо видел, как с рук мальчика срывались молнии и огненные шары, поражающие его врагов. Он так и смотрел на него, пока его не окликнули уехавшие вперед товарищи. Позже он возвращался в тот двор, но отыскать того мальца не смог, как и получить вразумительный ответ от местных жителей, куда он делся.

За этими раздумьями время прошло незаметно, и когда он повернулся в сторону дома, то увидел там все ту же престарелую прислугу, стоящую у входа, и молчаливо ожидающую пока он закончит свои раздумья.

– Обед готов, – проговорила она, заметив на себе взгляд. – Но госпожа еще не вернулась.

«Что же Найнэ хотела ему сказать этим утром? Что-то несомненно важное, это было видно по ее глазам,» – размышлял Стром, глядя на старуху. «Ладно, выясним это позже.»

– Я пообедаю в гарнизоне, и скажи конюху, чтобы лошадь была готова через двадцать минут.

Прислуга лишь молча кивнула и, что-то бормоча себе под нос, исчезла в дверном проеме. А Стром еще немного постояв, убеждал себя в том, что поступил правильно, решив обедать в гарнизоне. Найнэ ведь еще не вернулась, а есть в одиночестве ему не хотелось, он и так сегодня слишком много времени провел в раздумьях, к тому же солдатам будет приятно видеть своего капитана, обедающего за одним столом с ними. А еда – это всего лишь еда, будь то простая каша на воде или самое изысканное блюдо, приготовленное мастером своего дела, итог один. Это было мнение солдата, мастера своего дела. С ним он и покинул сад и направился в свой кабинет.

В кабинете за своим письменным столом, который и близко не стоял со столом губернатора, Стром написал письмо своей супруге. Как всегда, в краткой и четкой форме, будто рапорт. В нем он сообщал ей, что отправляется в обычный рейд, и будет отсутствовать около двух недель. Смотря на лист бумаги, исписанный лишь наполовину крупным подчерком, он думал о том, что это ни в какое сравнение не идет с теми письмами, что писала ему жена. И немного промешкавшись, решил к своей подпись добавить: «С любовью», но после буквы «С», запнувшись, его рука самопроизвольно вывела «уважением». «Что же, поздно себя переделывать», – с этими мыслями он запечатал письмо, положил его в карман и вышел из кабинета.

Внизу он подозвал горничную отдал ей письмо, а сам направился в конюшню. Его лошадь была готова, это был великолепный вороной жеребец, привезенный из-за моря из жарких стран. Его высокий рост кардинально отличался от остальных лошадей, преобладающих в долине. Не говоря уже об остальных отличительных чертах его внешнего вида. Он был крупного роста, сухой конституции, длинная спина и поясница, с хорошо развитой мускулатурой. Ноги длинные и тонкие, с хорошо развитыми суставами и небольшими крепкими копытами. Своеобразная форма головы, со слегка выпуклым лбом и длинными тонкими ушами, довольно широко расставленными. Глаза большие и выразительные, имеющие немного раскосую форму. Чрезвычайно тонкий, нежный и шелковистый волосяной покров, грива редкая и негустая. Когда Стром покупал его, грива вовсе была сострижена. А покупка эта произошла в столице Алалии, государства, расположенного за южным морем. Стром был там по дипломатическим вопросам, будучи еще на службе королевства. И вот как-то, прогуливаясь по рынку, он зашел в конные ряды, просто посмотреть без какого-либо намерения что-то купить. Проходя среди лошадей, он заметил молодого жеребца, явно буйного нрава. Подойдя к нему ближе, Стром убедился в его благородном происхождении, но больше всего его покорил взгляд лошади. В нем чувствовалась гордость, какой обладает далеко не каждое животное. А благодаря тому, что нрав жеребца соответствовал его взгляду, обошлась эта покупка не так дорого, как могла бы. А учитывая, что Стром был в составе дипломатической миссии, его транспортировка и вовсе обошлась почти бесплатно, за вычетом бочонка вина, купленного капитану корабля, на котором они приплыли.

Сев на своего жеребца и кинув монету конюху, Стром отправился в гарнизон. А конюх смотрел ему в след, завидуя своему гордому хозяину на гордой лошади. А как только хозяин исчез из виду, он направился в глубь конюшни ожидать приезда госпожи, чтобы распрячь ее экипаж, накормить лошадей, а вечером направиться в таверну. А там под действием выпитого пива хвастаться товарищам, как он помогал собираться капитану в поход, за что и получил награду, которую они сейчас и пропивают.

В гарнизон капитан приехал как раз к началу обеда, поэтому, оставив лошадь в конюшне, прямиком направился в столовую, по пути распорядившись подать к обеду пиво. Войдя в помещение, он быстрым и твердым шагом направился к столу офицеров, приковывая взгляды собравшихся к себе. Капитан был нечастым гостем в столовой, предпочитая обедать дома в компании своей супруги, благо, обстановка в долине это позволяла. Но его место за столом было всегда сервировано. Подойдя к столу, он оглядел солдат и увидел их довольные лица, особенно тех, кто должны были отправиться с ним. На лице капитана появилась усмешка, он вспомнил те же лица, но совершенно с другим выражением, когда его впервые представили, как командира городской стражи. Тогда он очень быстро стер с их физиономий выражение недоверия к пожилому командиру, в первом же спарринге, обезоружив их лучшего фехтовальщика, которым, кстати, был сидящий справа от него его нынешний заместитель Отив.

– Друзья, я не мастак говорить длинные и хвалебные речи, в чем вы могли убедиться неоднократно, в том числе сегодня утром на построении, – слова Строма вызвали одобрительные улыбки на лицах собравшихся. – Я привык выражать свою благодарность и недовольство делом, поэтому… – он протянул руку в сторону открывшейся двери, в которой появилась прислуга с кухни с кувшинами пива в руках, и принялась расставлять их на столы.

Столовая наполнилась одобрительными возгласами, которые стали стихать по мере того, как их владельцы переключались на еду и пиво. Под этот одобрительный шум Стром опустился на свое место, но приступить к трапезе ему не удалось.

– Капитан, разрешите вопрос? – обратился к нему Отив.

– Ты же знаешь, что за столом и в свободное время не нужно спрашивать разрешения, – но Отив продолжал молчать. – Ладно валяй, – нарочито небрежно бросил Стром.

– Капитан, – Отив немного понизил голос и наклонился чуть ближе к Строму, – мне кажется вы мне не все рассказали о предстоящем походе!?

Стром хотел уже было ответить, что сказал достаточно, но повернувшись в сторону помощника помедлил.

– После обеда зайди ко мне в кабинет.