Сновидец

На утреннем обсуждении у Валерия Платоновича сегодня присутствовали все, хотя и длилось оно всего минут пятнадцать. Адолат высказала мнение, что «моё копье с тобой» – слишком явная отсылка к Властелину колец, с чем согласились почти все, даже те, кто этого не заметил сам. И так, по мелочам. Содержание нооформ в сновидении наблюдалось минимальное, значит, сон был предсказуем, неприятных сюрпризов быть не должно.

– Значит, завтра проверим финальную версию и отдаём Ярославу Николаевичу. Кто-то должен отсмотреть ещё раз.

– Можно я? – поспешно поднял руку Роман.

Варданян вскинул бровь.

– Мне привычно уже, – отшутился Гончаренко.

– Ладно. Хорошо. Тогда все свободны, отчёты прислать не забудьте.

Роману показалось, что Варданян что-то прокручивал в голове в фоновом режиме. Гончаренко давно понял, что у его начальника весьма острый ум, скрываемый в теле эдакого Тома Бомбадила (сегодня день Толкиена, не иначе), и который Валерий Платонович старался не афишировать. Но, как-никак, физмат в самом престижном техническом вузе страны даром не проходит.

Сновидцы покинули кабинет. Егор Моисеев встретился взглядом с Романом и сделал жест головой, означавший «на крышу?» Тот согласно кивнул.

Они отправились в лифт, доехали до восьмого этажа, где вышли на открытую крышу второго корпуса, на которой располагался уютный сквер метров тридцати в длину, упиравшийся в увитую плющом стену – сквер находился на том месте, где здание имело минимальную высоту, по краям же зелёной зоны вверх шли ещё несколько этажей: три у той части, откуда вышли Егор и Роман, семь – у противоположной, фасадной.

На удобных креслах-мешках под тенью гинкго уже полулежали Адолат и Серега.

– Как вам сеанс одновременного сна? – поинтересовалась Адолат.

– Да как обычно, вообще-то, – ответил Егор, – мы же не в одном сне были.

– Не патиссон, – вставил Марков.

Коллеги с недоумением посмотрели на него. Серёга филолог, любит всякие вывороты со словами. Нередко понятны они лишь ему одному.

– Ну, патиссон – пати и сон, вечеринка во сне, чего непонятно-то? – привычно объяснил Сергей элементарные вещи непонятливым коллегам.

– Интересно было бы патиссон провести, а? – поддержал товарища Роман.

– Это невозможно. К сожалению, – Адолат сделала по-детски грустное лицо и села на кресло, обняв колени.

– Вообще-то, возможно, – заявил Егор.

– Нет, ну, возможно, конечно. Теоретически, – Адолат с её короткой стрижкой и тонкими очками выглядела почти как профессор на лекции – если бы не полосатые штаны, футболка и небольшая татуировка на правом предплечье в виде старинного ловца снов – из тех, декоративных, что были до распространения синтетических сновидений. – Но ведь для этого нужен кто-то посильнее, чем мы.

– «Девятка» же, не меньше? – спросил Гончаренко.

– Некоторые «восьмерки», вроде бы, тоже могут, – вставил Сергей.

– Но нам от этого не легче, – подытожил Егор.

Ребята закурили и стали вспоминать, есть ли среди знакомых им коллег «девятки» и «восьмёрки».

– Можно подумать, кто-то из них согласился бы нам патиссон провести, – подумал вслух Роман.

– Нет, если это, например, Варданян, то почему бы и нет? – Адолат, похоже, всерьёз заинтересовалась вопросом.

– А он может? – повернулся к ней Роман.

Та пожала плечами.

– Я помню, однажды к нам в отдел пришёл Зотов, вы ещё не работали, – начал Егор, – нас всего четверо было. У Ленки что-то во сне приключилось. Ну, Зотов с Варданяном её спать отправили, сами «ириски» 2 надели и на креслах у Варданяна задремали. Вот я думаю, очевидно же, что её сон пошли смотреть.

– Похоже на то, – согласился Сергей.

– Только это значит, что без Зотова Варданян нас в сон поместить не может, – рассуждал Роман, – а ещё это значит, что Зотов – минимум «восьмёрка».

2

ИРИС, ириска (разг.) – излучатель-репитер искусственных сновидений – персональный носимый излучатель сновидений. Используется в т. ч. агентами, солдатами, также обеспеченными туристами и т.п. Стоит намного дороже стационарных сонников. Напоминает наушники, но надевается на виски.

– Короче, надо пробить этот вопрос. И сделать это должен ты, – Сергей посмотрел на Егора.

Тот согласно кивнул. Егор работал здесь дольше нас всех – с тех пор, когда Варданян ещё был простым сновидцем, а руководил отделом Зотов. Коллеги встали с кресел и направились к лифту.

9

Роман не поделился с коллегами своими планами, а, точнее сказать, мечтами – у планов-то должны быть определённые основания, а мечты – они на то и мечты. Не хотелось спугнуть. А хотелось ему не только смотреть сновиденья, периодически запуская эндогнозис, или как говорили у них в отделе, «открываться». Гончаренко мечтал попробовать себя в создании снов. Как таковое повышение его не слишком интересовало, но вот попробовать творить в новых условиях – о, это стоило бы попробовать.

У него «пятёрка», причём, как тогда определил Зотов, твёрдая. Читай, есть потенциал развить онейру до шести. Ему уже под тридцать, но почему бы не попробовать?

На днях он поинтересовался у Варданяна, есть ли на Фабрике снов возможность повысить онейрогномику. Тот ответил, что да, но этим в НИИ при фабрике занимаются, а чтобы попасть туда на глубокое обследование, нужен запрос от руководителя управления. То есть от Зотова, в его случае. Поинтересовался мотивом, конечно. Гончаренко скрывать не стал. И решил поговорить с Ярославом Николаевичем сегодня, если получится. После того, как отсмотрит вчерашний сон, как он надеялся, и получит ответы на некоторые вопросы.

– Спокойной ночи! – по традиции, приветствовали его вечером коллеги.

– Спокойной ночи, – отвечал им Гончаренко.

Всё, как всегда, но кое-что сегодня будет иначе – никогда до этого он ещё не смотрел один и тот же сон третий раз подряд. Роман включил рабочий сонник – довольно мощный, третьего поколения – он не только транслирует сновидения и удлиняет фазу быстрого сна 3 , но и ускоряет засыпание, а также несколько упрощает эндогнозис, чего в домашних и персональных моделях, разумеется, не было. Лёг, набросил плед, закрыл глаза. «Открылся» Роман поздно, самопроизвольно, сонник он на режим эндогнозиса не ставил. Ему было нужно как можно дольше отсматривать сновидение как простому пользователю – погрузившись в него целиком. Гончаренко дождался конца сна и открыл глаза. «Обмозгую на крыше», – решил он.

3

Фаза быстрого сна – фаза сна, характеризующаяся повышенной активностью головного мозга. В этой фазе человек видит наиболее эмоциональные сновидения.

Никого. На встроенном в рукав комбеза экране – три часа ночи, пульс 92 (решил по лестнице пробежаться), вероятность дождя 12 процентов. Отчёт Варданяну отправлен, теперь на крыше он может сидеть часов до четырёх, а то и до пяти – один небольшой сон он уж как-нибудь за полчаса отсмотрит.

Итак. Сегодняшний сон был значительно эмоциональнее, чем его предыдущая версия, до правки. Если расположить три просмотра на одной школе «принятия» сновидения, то получается, что два сновидения находились примерно на одном уровне – это первый просмотр вчерашней версии и сегодняшняя финальная. А вот второй вчерашний просмотр провисает. Если рассмотреть допущение, что это провисание – результат привыкания сознания, то его опровергает возрастание «принятия» финальной версии, которая практически ничем не отличается от остальных. Таким образом, логично прийти к выводу, что происходит деградация сновидения, заложенная случайно или сознательно в файл.