Сновидец
Шрифт:
Если это происходит случайно… Хм, нет, не бьётся. Сновидения проходят множественные тестирования, да и официальная причина – привыкание мозга – не на пустом месте родилась. Значит, не случайно. Не баг.
Теперь следующая развилка. Неизбежное следствие, вроде как стирание носителей, которые раньше использовались, всякие плёнки-диски из музеев, или сознательное добавление. Фича. И первое утверждение быстро привело Романа в тупик – он чётко помнил, что самые ранние, первые его искусственные сновидения не деградировали. Расплата за сложность? Да тоже нет, ведь и сейчас выпускаются простые сновидения, которые тем не менее тоже деградируют. Таким образом, логическая цепочка оставляет один вывод –
Пожалуй, стоило поразмыслить, хорошо это или плохо. Но Роман заметил Адолат и поставил логические измышления на паузу.
– Привет, Ромул, – Набиева окончила истфак, поэтому не называет его бесячими прозвищами вроде Ромашки или Романеско, – медитируешь в одиночестве?
– Да так, на звёзды смотрю. Это вон там что – Юпитер или звезда какая-то?
– Без понятия. Это ты у Хорхе спроси.
«Хорхе. Егор что ли? – задумался Роман, – Он, вроде, любитель с телескопом повозиться. Но почему каждый раз новое прозвище?»
– Нет, Ром, ты давай мне без этого всего. Сидишь, смотришь в стену, бормочешь. Не хочешь, не говори, конечно, но только так прямо и скажи.
Гончаренко подумал было так прямо и сказать, но, рассудил, что не делает же чего-то запрещённого или незаконного. И выдал Адолат свои рассуждения. Та с ходу включилась в разбор:
– Смотри, у тебя есть допущения. Теоретически, раньше могли записывать файлы в другом формате. То есть могли пожертвовать стабильностью ради большего размера, например. Так бывает. Нам препод на истории вещей пример с телефонами приводил. Первые мобильные телефоны могли заряд недели две держать. Но чем больше шло их развитие, добавлялись функции, росли характеристики, тем меньше становилось время работы. В конце концов заряжать приходилось каждый день, а то и чаще. Но вообще, я с тобой согласна. Скорее всего деградацию специально добавили.
– Почему?
– Потому что и такое тоже уже бывало. Вот представь Китай. Китайцы ведь ужас сколько всего изобрели.
– Ну, в курсе. Компас, бумагу. Порох. Шёлк.
– Это только то, что все знают. А ведь ещё книгопечатанье, весло, колокол, пароварку, вилку, арбалет, лекарство от малярии, вентилятор, домну, воздушный змей, сейсмометр, чугун…
– А ты хорошо училась.
– А? Ага. Чтобы ты понял. Так вот, в прошлом веке Китай стал выпускать очень много всякой продукции по всему миру. И была эта продукция, в основном, отвратительного качества. «Китайский» стало синонимом плохого. Но мы же понимаем, что китайцы делать хорошо умеют. Но если бы они делали хорошо, как те же японцы, то у них возникла бы проблема с безработицей. А так все при деле, делают дешёвую одежду, плохие телефоны, заводы выпускают плохие машины, всё быстро ломается, поэтому нужно делать ещё. Всё дёшево, поэтому покупатели есть. Понимаешь, о чем я?
– Деградация снов нужна нам, чтобы было чем заняться.
– Точно. И ничего криминального в этом нет. Законы экономики. Проверенные историей.
– Теперь ясно. Спасибо тебе. А теперь пойдём вздремнём?
– Эй, а на звёзды кто за нас смотреть будет?!
– К снижению готов!
– Приступайте, командор!
Индевор врезается в плотную атмосферу планеты. Снижаюсь на пару десятков километров, затем стабилизирую курс.
– База, запрашиваю анализ.
– Принято, командор.
Держусь на постоянной высоте. Как бы ни хотелось быстрее очутиться на поверхности, видимость такова, что скорее её можно назвать невидимостью – сплошная облачность без намёков на просвет. Спустя две минуты из динамика доносится голос диспетчера:
– Индевор, приём! Судя по анализу атмосферы, поверхность
ожидается твёрдая, неровная, возможны горы высотой до 10-15 километров, вулканическая деятельность. Спуск по Протоколу 6.– Принято, база.
Начинаю спуск по Протоколу 7. Всё же я знаю свой корабль лучше. Снижаюсь до 20 километров, разворачиваю верный Индевор, врубаю торможение. Атмосфера развеивается. Отключаю экранирование. Поверхность планеты действительно гористая, но мой корабль кружит над долиной.
– База, запрашиваю анализ.
Я, наверно, самый дотошный изыскатель из всех. Но мне не нравится идти вслепую. А база, анализируя данные, выдаёт мне основные сведения о моём пути. Мне очень важно довести спуск до конца.
– Индевор, приём. Температура 42 градуса. Атмосфера не пригодна для дыхания – на две трети метан, на треть диоксид углерода. Плотность пол-атмосферы. Ветер 26 метров в секунду.
– Спасибо, база. Снижаюсь. Отбой.
Выбираю плоский камень на ровной поверхности, помня истории старых изыскателей про жидкий песок, и сажаю корабль.
– База, мы выходим.
Мы? Почему я сказал «мы»?
– Ю-ху! – раздаётся в наушниках. Я и забыл, что у нас один канал. Я вообще настолько увлёкся навигацией, что забыл про напарника.
Выбираюсь из корабля первым, как и положено. Поверхность гладкая, рисунок… периодически повторяется, чего не бывает у природных минералов. Остатки цивилизации? Адолат тоже спрыгивает на камень. Смотрит удивлённо. Её первый спуск.
– База, запрашиваю анализ.
– Командор, в районе корабля температура на полградуса выше ожидаемой. Наблюдается ритмичное пульсирование под грунтом. Рекомендация: смена локации или подъём, дополнительный удалённый анализ.
– Адолат, на борт, – строго говорю я, – мы поднимаемся.
– Так быстро?
– Не обсуждается.
Напарник послушно, хоть и неохотно, поднимается на борт Индевора. Но когда последовать за ней собираюсь я, поверхность под ногами приходит в движение. То, что мы приняли за плоский камень, теперь стоит почти вертикально, а я и корабль отброшены метров на десять от него на песок. Не жидкий, обычный, сыпучий. «Камень» поднимается выше, и становится видно, что это щиток на спине огромного животного, по форме похожего на садового слизня. Зависнув на мгновение, каменный слизень ныряет в песок, образуя огромную воронку, в которую я тут же начинаю сползать. До Индевора не добраться. Да и смысла нет – он тоже ползёт вниз. Разворачиваюсь и бегу что есть мочи от центра воронки. Мне не успеть.
– Индевор, взлёт!
Корабль прочихался соплами и на боку ползёт по песку, но через пару мгновений всё же ловит устойчивое положение и взмывает в воздух. Я продолжаю бежать, но склон с каждой секундой всё круче. Ноги безнадёжно вязнут в песке. Я падаю вниз.
Просыпаюсь. Кажется, я упал на подлетевший снизу корабль? Не успел запомнить. Тайком оглядываю кабинет. Ребята напротив спят, рядом со мной тоже, только пара кресел пусты, Варданян увлечённо пялится в смартфон. Вот и славно, никто не догадается, что я видел на работе естественный сон.
Роман посмотрел на монитор, до конца работы полчаса, к Зотову успевает. Вообще-то, Зотов обычно уходит позже, но не удобно же по служебным вопросам во внерабочее время с начальником встречаться. Его кабинет на том же этаже, через пару дверей от их отдела. Гончаренко постучал в дверь.
– Можно, Ярослав Николаевич?
– Да, входи, Ром. Валерий со мной уже поговорил, так что я тебя ждал.
– Значит, повторять не нужно?
– Да. Твою просьбу выполнить возможно. Всё зависит от тебя. Но я должен тебе объяснить плюсы и минусы твоего решения.