Сновидения
Шрифт:
– Как эта штуковина выключается?
– У нас моторчик в основном работал на солнечной батарее, а такая штука, наверное, выключается каким-нибудь тумблером в подсобке. И наверняка еще где-то есть аварийный выключатель – на случай, если что-то сломается и вода разольется.
Пибоди подняла глаза и сосредоточенно вгляделась в идущую поверху балку.
– Удачное решение, – проговорила она. – Смотри: вода подается наверх по трубе, замаскированной как потолочная балка, и все так хорошо подогнано, что создается иллюзия, будто она течет из ниоткуда, прямо из стены. Но аварийный выключатель
Она опустилась на корточки, потом встала на четвереньки и поползла вдоль желоба.
– Что-то не видать… Погоди-ка… Вот он! Как сделано-то! Если не знать, то и не увидишь.
Она приоткрыла лючок и щелкнула расположенным под ним выключателем. Поток воды замедлился, превратился в капель и вовсе иссяк.
– Хм-м… Глаз-алмаз.
– Мы, Пибоди, вообще ловкие. – С этими словами «ловкая Пибоди» села с колен на пятки. – Видишь, как устроено? Циркулирует одна и та же вода. Стекает в этот прудик, а потом по трубам в стене опять подается наверх.
– То есть слива как такового нет?
– Слив есть, но только на аварийный случай.
– Двенадцать жертв и пропавший подозреваемый – чем тебе не аварийный случай?
– Это точно. – Пибоди опять встала на четвереньки, повернула другой тумблер, и вода с бульканьем начала убывать из заводи.
– Вы, Пибоди, и впрямь ловкие. – Ева опустилась на колени, закатала рукав и принялась разгребать гальку. – Нам надо ведро или нечто подобное.
– Я схожу принесу.
Ева продолжала разгребать камни, еще покрытые водой. Красивые и гладкие белые камешки. Может, ничего тут и нет, подумала она. Может, он просто сидел и жалел себя. И спрашивал у вселенной, почему, ну почему его брат превратился в маньяка-убийцу.
Вдруг ее пальцы что-то подцепили. Она потянула и достала каплевидную подвеску на серебряной цепочке.
Нет, не так, поправила она себя, не подвеска – половинка подвески, как кусочек пазла. На одной стороне надпись: «НЭШ», на другой – «БРАТЬЯ».
– Пибоди, смотри! – сказала она, услышав, что дверь опять открылась. – Ключ к разгадке.
– Ого, какой вы тут разгром учинили!
– Квилла! – Будь она неладна. – Тебе сюда нельзя!
– Я просто хочу посмотреть. А что это вы тут все разгромили? Это что, в фонтане было? А с чего бы кто-то стал прятать свой парный кулон в фонтане? Ой, весь намок…
– В фонтане вода, если ты не знала. Парный кулон?
– Ну да. Некоторые их себе заводят, когда клянутся в вечной дружбе. Знаете такое? Ну, типа как мы с тобой – две половинки одного целого или мы так друг другу подходим, всякая чушь в этом роде. Идиотизм, одним словом.
Но по глазам Квиллы было видно, что она тоже не отказалась бы от такого кулона.
– Что ж, может быть. А на этих кулонах пишут имена или «Друзья навек»?
– Дык… «Друзья навек», ясен пень. В этом-то вся фишка, нет?
– О’кей. Теперь уходи.
– Да ладно вам. Все тут на цыпочках ходят, будто боятся какого монстра разбудить. Скукотища…
– Иди поскучай. Пибоди! – рявкнула Ева при виде напарницы с большим белым ведром в руках.
– Эй, девочка, тебе тут правда делать нечего.
– Это уже не Тихая комната – после того, что вы тут натворили. Вы что,
фонтан осушить хотите? Могу помочь.– Нет! – твердо отрезала Ева. – Ступай.
– Вот я и говорю: идиотизм.
Она нехотя побрела к выходу.
– Этому кулону должна быть пара. С именем Монти.
– Ого, у них были парные кулоны? Как правило, их заводят девчонки или парочки. Или же пацаны молоденькие.
– Он положил сюда кулон Монти и свой тоже. Таким образом он оставил их вместе, втайне ото всех, но вместе. Может, хотел тем самым облегчить свою вину, символизировать очищение. Попросим Миру об этом поразмыслить. Убери в пакет.
Пибоди взяла в руки кулон, ведро поставила на пол.
– Ты же не хочешь выгрести гальку?
– Дай-ка… Есть! Вот и пара.
Она выудила второй кулон с гравировкой «МОНТИ» с одной стороны и «НАВЕК» – с другой.
– Спереди – имена, сзади – «братья навек». Вместе пришли, вместе уйдут. Но после того, что было сделано, он больше не мог его носить. И брату не мог этого позволить. Но что они спрятаны здесь, он будет помнить. Он мог сидеть здесь, предаваться размышлениям о братишке, убеждать себя, что то, что он сделал, было ради блага.
– Грустно, если подумать.
– Может, и грустно, но одновременно очень глупо. Истинная ответственность подразумевает, что человек поступает как полагается, даже если это и тяжело. А разобраться с братцем самостоятельно, тем ли способом, этим ли? Это потворство самому себе. Все равно как собаку украсть.
– Собаку? А, как Девинтер сделала. Ну хорошо, но собака-то счастлива!
– Собака была бы не менее счастлива, если бы конфликт разрешился по правилам, в соответствии с законом. А чего-то не хватает…
– Не хватает?
– Того, что олицетворяло бы сестер. – Она продолжила рыться в камнях. – И еще. Он же должен был чувствовать ответственность и за кузена. Думать: это я послал его на смерть. И он испытывал бы потребность…
Руки продолжали искать на дне декоративной заводи, а глаза обшаривали комнату. Взгляд остановился на табличке:
В память о Монтклере Джонсе,
любимом брате Сельмы, Нэшвилла и Филадельфии.
Он жив в наших сердцах.
– Он жив, – повторила Ева себе под нос. – Ну-ка, сними доску со стены.
– Ты хочешь снять доску? – Пибоди почесала кончик носа, изучая, с какого бока взяться. – Она привинчена. Надо сходить за…
– Квилла! – окликнула Ева, почти не повышая голоса.
Девица тут же просунула голову в дверь.
– Я просто…
– Неважно. Принеси мне какую-нибудь отвертку.
– Уже бегу!
– Пока все это лишь дополнительные улики, – проговорила Ева. Она встала и принялась выгребать мокрую гальку в ведро. – И они никак не приближают нас к местонахождению Джонса. И не подтверждают, что младшенький жив.
– Нашла! – вбежала Квилла, неся в руках шуруповерт с аккумулятором. – Можно, я откручу?
– Нельзя. Пибоди!
– Ты лучше подержи шурупы, когда я их выверну. – Пибоди принялась за дело. Послышалось тихое жужжание.