Сны богов и монстров
Шрифт:
Лираз вернула меч в ножны.
– Пожалуйста, объясни мне, что происходит, – шепнула Кэроу.
Акива снова повернулся к пожилой, и на краткий миг Кэроу решила, что он оставил без ответа ее мольбу. На самом деле он подкрепил ее просьбу своей.
– Объясни. Пожалуйста.
Кэроу почувствовала, что между двумя женщинами что-то произошло. Некий безмолвный спор. Позже она поняла: они обсуждали, что ответить на вопрос, и Певчая победила.
В голове Кэроу – и в головах остальных – возникла череда образов-эмоций-ощущений. Она поняла, отчего Акива попросил свою бабушку – бабушку! – ответить именно таким способом. Словам они бы не поверили.
Кошмарная сказка.
Так вот что узнал Акива! Сейчас Кэроу чувствовала себя точно так же: оплывшей свечой, гаснущим пламенем.
Как выдержать навалившийся на плечи мерзкий груз? Теперь она знала. Ты стоишь, задыхаясь, и не можешь понять, как мысли о счастливом конце вообще пришли тебе в голову.
Повисло молчание. Ужас был осязаем. Послание Певчей принесло ощущение тяжкого бремени и дикой, неистовой жажды уничтожения. Им уже никогда не забыть, что такое давление нитилама на кожу мира.
Кэроу стояла в шаге от Акивы, но теперь казалось, что между ними пропасть. Его собственная роль была совершенно ясно показана в послании Певчей, и теперь сомнений не возникало: он должен ехать. Переустройство Империи недавно казалось им огромным трудом, однако сейчас стало всего лишь побочной проблемой в вопросе выживания Эреца. Кэроу пошатнулась. Акива поймал ее взгляд, и она поняла, о чем он хотел спросить, но промолчал. Ведь теперь их жизни пойдут раздельно. Она не может отправиться с ним вместе. Без нее не возродить народ химер.
Предполагалось, что Акива будет рядом, – «уже имеющиеся обязательства», как он заявил Ормероду, – но теперь им не быть вместе, и их история не станет символом обновленного Эреца: серафим и химера, «другие жизненные ценности». Всего один тихий аккорд в мелодии слабеющего мира – и ему не суждено зазвучать снова.
Молчание прервала Лираз.
– А божественные звезды? – требовательно спросила она. – В легенде они сражались с монстрами и победили.
– Нет никаких божественных звезд, – ответила Скараб, отправив короткий образ: расколотое небо а за его пределами – ничего, и помощь не придет. Разве хотя бы один из богов, которым поклонялись и молились в трех мирах и дальше, когда-либо пришел на помощь? Разве такое хоть раз произошло? Скараб тускло проговорила:
– Нет. И никогда не было.
То мгновение Кэроу навсегда запомнит как самый черный миг в своей жизни: не просто тьма, а тьма в контрасте со слепящим светом.
Поскольку их разума достигло еще одно послание, сверкающее и слепящее. Свет. Свет везде. Воинство света. В нем проступали золотистые фигуры, и Кэроу знала, кто и что они такое. Все это знали, хотя силуэты не соответствовали описаниям из древних книг. Но сомнений не возникло ни у кого.
Сверкающие воины.
Божественные звезды.
Кэроу увидела, как вскинула голову Скараб, а потом Певчая; увидела их потрясение, поняла, что послание было отправлено не ими, никем из стелианцев, которые выглядели не менее ошеломленно.
Так от кого оно пришло?
– Нет. Пока нет.
Знакомый голос, но в первый момент Кэроу не сообразила, кто говорит. Ей пришлось развернуться, оглядеть соратников, столкнуться взглядом, мигнуть, посмотреть
снова – и только тогда она поверила.– Люди, имеющие предназначение, не должны строить планов.
Эти слова Элиза с улыбкой произнесла позже, а сейчас сказала вот что:
– Божественных звезд не было. Пока.
Потому что все только начиналось. Сейчас.
Элиза шагнула вперед. От нее исходил внутренний свет, почти сияние. До сих пор она была почти незаметна в смешанной возбужденной толпе. Ничего странного – никто не знал, кто она такая. В разговоре с Зузаной и Миком Элиза назвала себя бабочкой – они не поняли, какие разные смыслы таились в этой фразе. Она эхо. Ответ. Ее кожа излучала сияние тайны.
Черная жемчужина.
Второй Век не породил серафимов с эбеновой кожей; народ предков, обитатели Кэвисэри, погибли вместе с Мелизом. Поэтому даже стелианцы смотрели на нее с изумлением.
Они со Скараб не отпускали взгляды друг друга.
– Кто ты? – спросила королева, скорее удивленно, чем сурово.
Глаза Элизы ярко вспыхнули. Она кивнула, позволяя Скараб коснуться нити своей жизни. Королева тронула ее душу – легко-легко. Элиза вздрогнула. Ощущение было новым, по коже пошли мурашки. Забавно – тело отозвалось такой банальной вещью, как гусиная кожа, на прикосновение королевы серафимов к нити самой ее жизни.
Что бы ни прочла в этих сверкающих глазах Скараб, ее глаза ответили игрой пламени, и она тоже засияла.
Никто из присутствующих, кроме Элизы и Скараб, ничего не понял. Даже Певчая. Однако все присутствующие тем вечером в пещере – серафимы, химеры, люди – твердили впоследствии, что именно тогда ощутили: темная эра завершилась и ей на смену пришла эра света. Время замкнулось.
Чувство быстрое, сильное, внезапное, ясное. Как любовь.
Скараб сделала шаг вперед. Всю жизнь она шла, ведомая ананке, неослабевающим зовом судьбы. Тяжким и эфемерным. Его бремя пугало и вызывало неуверенность. Никогда прежде она не испытывала такого полного, всеобъемлющего удовлетворения, как сейчас. Узор сложился. Финиш. Нет. Финал.
Зов иссяк. Внезапно. И это оглушало. Как оглушает тишина, наступившая, когда смолкает детский плач.
Королева стояла перед пришедшей ниоткуда женщиной своего народа. Потомок утраченной линии Кэвисэри – пророков. И весь страх и вся неуверенность Скараб… истаяли.
– Как? – спросила она.
Как это возможно? Откуда ты пришла? Что значит твое послание?
Как? Глаза Элизы снова блеснули. Она взглянула на Акиву и Кэроу, Зузану и Мика, на Вирко, который, как она теперь понимала, нес ее на своей спине прочь из касбы, прочь от правительственных агентов и неизвестно кого еще. Они пятеро спасли ее от позора и безумия, от жизни, лишенной будущего. Благодаря им она попала туда, куда звало предназначение. Обрела будущее. Благодаря им. Она посмотрела на остальных воинов смешанного отряда и так же, как Скараб, почувствовала: узор сложился. Так было правильно.
Сразу – невозможно и неизбежно. Как все чудеса на свете.
– Думаю, просто настало время.
Даже если ее не поняли, прозвучало это торжественно и веско. Все молчали.
Кроме Зузаны. Прижавшись друг к другу, они с Миком жадно впитывали происходящее. По крайней мере, слова они теперь понимали полностью. Зузана тайком переложила монеты желаний в карман жакета – к черту полицию по надзору! – и прежде, чем показаться на глаза незнакомцам, истратила два лакнау: один для себя, один для Мика.